Маска бога - Ходжилл Пэт - Страница 12

Мысль о Каинроне заставила вспомнить Серода — незаконного сына лорда и его бывшего шпиона. У Водопадов девушка случайно привязала юношу к себе — действие, которое, как предполагалось, могли совершать только мужчины-высокорожденные. Если слухи об этом разойдутся, жди серьезных неприятностей, но ничто не сравнится с фурором, который может произвести новость, что она доверила южанину-полукровке Книгу в Бледном Переплете.

Книга, Костяной Нож и Плащ из Гадючьих Шкур — три объекта великой, но двусмысленной силы, взятые Мастером за Темный Порог после Падения. Никто не знал, какую роль они могут сыграть в последней схватке, только то, что каждый из них необходим. Теперь наконец-то два предмета из трех вернулись в Ратиллен. Нож лежал спрятанным в комнате Джейм здесь, в Готрегоре, безмолвно проедая дыру в матрасе одним своим пагубным присутствием. А что до Бледной Книги, вместилища Рун Мастера, ох какого же скверного охранника нашла для нее Джейм. В Тай-Тестигоне и Сирдан Свят-Халва, и жрец Иштар страстно жаждали обладать смертоносным томом — и добились этого, но ненадолго: Книга уничтожила их. У Водопадов, когда Калдан наступал на пятки, девушка вынуждена была довериться Сероду.

И с тех пор от него ни звука.

По собственному опыту Джейм знала, что треклятая Книга способна сама позаботиться о себе, используя того, кто ей приглянется, чтобы делать все, что ей захочется.

А Серод… Рано или поздно Каинрон осознает, что его сын перебежал на сторону «противника». Возможно, это уже случилось. Возможно, именно поэтому последние три дня, с тех пор как тут прошел Калдан, Джейм чувствует такую тяжесть, и поэтому сейчас, думая о Сероде, она высовывается из окна, глядя на север, в сторону крепости Каинрона, Рестомира. Ее связь с южанином не была закреплена кровью, но беспокойство дергало сознание, как натянутая нить, вырывающая расшатанный зуб.

И вообще, что она делает в Готрегоре? Играет роль нарядной куклы, демонстрирует всем свое невежество в вещах, которые никогда не желала изучать, убивает время, когда где-то есть для нее неотложное дело… Будь проклят этот чертов Серод, да и она сама тоже. Захваченная в плен проклятой маской, старающаяся подстроиться и найти имя, которое позволило бы выжить среди собственного народа, — как она может защитить хотя бы себя, не говоря уже о том, кто от нее зависит?

Джейм содрогнулась. Так вот как выглядит беспомощность: холодные мурашки, бегущие по спине, предупреждающие: «Найди способ обороняться, скорее, или тебя сотрут с лица земли. Что-то будет».

— Что? — спросила она дышащую ночь.

Никакого ответа, никакой защиты?

Другие леди могут искать охраны у своих родственников или у стражи. А она отрезана от своего друга-кендара, и все ее семья мертва, за исключением Тори, — случайность, не так ли?

Может ли действительно объявиться еще какой-то выживший близкий, двоюродная кровь, незаконное дитя?

Незаконнорожденность — редкость среди высокорожденных, чьи леди обычно умеют контролировать зачатие в соответствии с суровыми пунктами контракта, которым связывают их лорды. Джейм вспомнила Луру, молоденькую дочь Каинрона, отданную в Каркинор принцу Одалиану, страстно желавшую ребенка, но не осмеливающуюся завести его без согласия своего отца. Такие, как Тьери, обречены на позор, на бесчестье — и мать, и ребенок. И теперь Калистина намекает, что подобный факт поставит под сомнение выдержку, верность и силу духа всех родственниц Тьери.

Никто прежде не соотносил подобное лично с Джейм или, как она полагала, с Торисеном. Либо лордам было все равно, либо знание о низком поступке Тьери было очень ограниченным, — возможно, только в кругу матрон. Странно. А еще непонятнее то, что они рассказали Калистине, которой никто не доверяет. Может быть, ей ничего прямо и не говорили. Все знали, что, когда сегодня собирался Совет, Ухо Коттилы прислушивалась. Посредством ощущений Жура Джейм знала, что, когда они покидали комнату Калистины, внутри оставалось трое: сама миледи, ее горничная и незнакомка с очень памятным земляным запахом закупоренной со всех сторон хижины. Возможно, это и была загадочное Ухо, которая, как полагали, даже и не кенцир и которая признает только требования Коттилы. Кем бы она ни была, наверняка она-то и разносит сплетни.

Так или иначе, в руки врага попала великая тайна.

Насколько это опасно? Воспитанная кендарами, Джейм не разделяла отвращения миледи к незаконнорожденным. Если несчастная судьба Тьери не занесла ее имя в книгу брачных контрактов, то какая разница, даже если бы она принесла в подоле выводок котят. К сожалению, лордов-то как раз и заботит законность потомства.

Кстати, а когда — и если — Верховный Лорд узнает о внебрачном Норфе, как он отреагирует на это? Тори тоже вырастили кендары. Говорят, он и сейчас чувствует себя куда комфортнее в гарнизоне Котифира среди бойцов, чем здесь, в поместье отца. Странно думать о Верховном Лорде Кенцирата как о человеке, не принадлежащем к общему кругу, почти изгое. Некоторым образом брат и сестра все еще очень похожи — и не только внешне. Старые песни утверждают, что близнецы всегда занимают уголки в душах друг друга. Джейм почти верила в это — на границе между дремотой и пробуждением она всю зиму видела сны о том, как ищет брата по всему Ратиллену так, как она когда-то искала его в промозглых, гнетущих комнатах замка в Гиблых Землях. В Канун Весны девушке пригрезилось, что она наконец-то нагнала его, но тут сон превратился в кошмар, и дурные видения неотступно преследовали ее с тех пор.

Джейм, дрожа, обхватила себя руками. Лучше думать о чем-нибудь другом.

Она отвернулась от окна и оглядела комнату. Озаренное зыбким светом звезд, помещение казалась круглым, в нем были два кресла, письменный стол, а в простуженном горле камина фальшиво посвистывал ветер. На скатерти стоял разветвленный подсвечник, застывший воск заполнял гнезда для свечей и свешивался вниз причудливыми толстыми наростами. Позади виднелось покореженное бронзовое зеркало, расположенное так, чтобы отбрасывать свет, и случайно, как бы между прочим, искажающее отражение комнаты. Джейм показалось, что она видит в нем себя в черном плаще, так похожем на плащ Тори, и не свое, а его притягательное лицо с тонкими чертами, но такое изможденное… «…выглядишь как несожженный мертвец…» Слабое, зловещее эхо мыслей заставило подскочить, но девушка по-прежнему была одна в этой холодной и темной комнате башни.

Ходили слухи, что Тори иногда неделями бодрствует. Что ж, если это из-за нее он потерял сон, пусть это послужит ему наукой. Не должен был он бросать ее здесь, как рыбу на мель. Джейм показала отражению язык.

Стены комнаты были увешаны полками, заполненными пергаментными свитками. В южной стене открывалась вторая дверь. Снаружи висели узенькая платформа и веревочная дорожка, качающаяся на головокружительной высоте в пустом пространстве и ведущая к юго-западной башне замка, где размещались спальные покои. Хм, а как она об этом узнала? Потом Джейм вспомнила и поняла, почему стражники назвали этот кусочек дома на вершине «Готрегором»: так обычно обозначалось личное владение лорда, его комнаты по имени его крепости. Это кабинет Тори.

Леди в своих залах бесконечно сплетничали о причинах отказа Верховного Лорда вновь заселить Тропы Призраков. Большинство полагало, что он поступает так наперекор стремлениям миледи Калистины или как предлог для того, чтобы избежать ее общества. Однако, оказавшись перед лицом такого аскетизма пристанища брата на вершине собственного родового замка, Джейм решила, что на самом деле он сделал это из-за отвращения ко всему отцовскому. Какова была его жизнь с Серым Лордом Гансом после ее изгнания и до его собственного ухода при загадочных обстоятельствах, в возрасте пятнадцати лет? Близнецы они или нет, Тори больше не тот ребенок, каким она его помнит. Безымянный мальчик, взятый под опеку лордом Ардетом, молодой командир Южного Войска, Верховный Лорд Кенцирата, он прожил целую жизнь с поры их совместного детства, и жизнь чрезвычайно скрытную для того, кто был рожден для власти. Стоит только взглянуть на его покои. Вряд ли тут есть комната для слуги Бура, а тем более для телохранителей, положенных лорду по рангу. Вряд ли это объясняется бедностью Норфов. Стражники Каинрона были правы, уважая границы этих личных владений. Так и должно было быть, и Джейм тоже обязана относиться к праву уединения соответственно.