Застигнутые любовью - Крейг Джэсмин - Страница 8

– О Боже! Ты вывел меня на чистую воду! – сокрушенно воскликнул Джошуа. – После возвращения из Лондона спектр моего внимания, видимо, сузился градусов на двадцать. Слишком много бессонных ночей. – Он кивнул ослепительно красивой женщине, прильнувшей к руке его отца. Приветливая улыбка не сходила с его губ.

– Привет, Даниэла! Сегодня ты себя чувствуешь лучше?

– О да, спасибо, Джош. – Голос был нежным, хрипловатым и невероятно сексуальным. – Все выходные твой отец замечательно меня лечил.

– Вот и славно. Выглядишь ты… неплохо.

Восприимчивость Кэтрин к чувствам других людей притупилась за месяцы, прошедшие после смерти Роберта. Но теперь внутренний голос отчаянно сигналил ей, что Джошуа не по себе, хотя по-прежнему его улыбка излучала приветливость. Вероятно, дело в том, подумалось ей, что он слишком много улыбается. Такую тактику и она часто использовала в последние восемнадцать месяцев, и теперь в его поведении распознала тот же самый прием.

– С гриппом не шутят, – заметил мистер Хант. – Ты не такая сильная, Дэнни, как тебе кажется. И ты еще не оправилась от того… что случилось два месяца назад.

Кэтрин по-прежнему внимательно смотрела на Джошуа и, кажется, единственная заметила, как непроизвольно сжались в кулаки его руки, которые он тут же завел за спину. На миг у нее перехватило дыхание: она засомневалась, сумеет ли он справиться с бурей, бушевавшей у него внутри.

Однако в ритме беседы не произошло ни малейшего сбоя, и, когда Джошуа заговорил, его тон был всего-навсего вежливым.

– Ах, я забыл вас представить друг другу, – произнес он. – Кэтрин, это мой отец, Натан Хант, и мачеха, Даниэла Хант. Это Кэтрин Брэкен. Кэтрин заканчивает аудит в «Консолидейтид вижн».

Глаза у мистера Ханта оказались более светлыми и менее приветливыми, чем у его сына, но он тепло поздоровался с Кэтрин.

– Я встречался с вашим напарником в начале недели, – сообщил он. – «Кингстон и Артур» – солидная компания; на мой взгляд, одна из лучших. Должно быть, вы хороший специалист.

– Благодарю вас. Мне нравится моя работа.

Его жена подняла самые длинные и черные ресницы, какие только доводилось видеть Кэтрин, и взглянула на нее глазами цвета чистейшего синего кобальта, а затем с неожиданной силой пожала ей руку.

– Рада познакомиться, Кэтрин, – сказала она. Ее колдовской голос придавал обычным словам что-то магическое. – И долго вы будете работать в «Консолидейтид»?

– Аудит занимает обычно всего несколько дней, миссис Хант. Однако «Консолидейтид» планирует на будущий год целый ряд инвестиций и обратилась к нашей фирме с просьбой провести дополнительные финансовые исследования. Думаю, что на это уйдет еще неделя.

– Ах, все это так сложно! Должно быть, вы невероятно умная. – Хрипловатый голос Даниэлы Хант завибрировал от восхищения. – Я благоговею перед женщинами, делающими успешную карьеру, особенно перед бухгалтерами. Мне никогда не удается свести баланс собственных чековых книжек, чтобы он соответствовал банковским данным!

Казалось, в словах Даниэлы не было ничего обидного, но что-то в ее интонации не понравилось Кэтрин.

– У некоторых мужчин тоже возникают такие проблемы. Это миф, что только женщины не умеют считать!

Впрочем, ее уже никто не слушал. Мистер Хант нежно похлопал жену по руке, а Джошуа сказал:

– Зато ты умеешь создать по-настоящему домашнюю обстановку, Даниэла. А это не менее важно, чем уметь обращаться с чековой книжкой. Профессиональными навыками обладают многие, а вот создать дома уют способна далеко не всякая женщина.

– Ты так считаешь? В самом деле? – Глаза Даниэлы Хант устремились на Джошуа, и ее щеки порозовели.

– Да, я правда так считаю, – тихо подтвердил он.

Мистер Хант крепче прижал к себе локтем руку жены.

– Не будем больше терять времени. Здесь слишком вкусно готовят, чтобы терпеть так долго.

– Не желаете ли присоединиться к нам?

– Нет, благодарю. Уверен, что ты и твоя очаровательная дама предпочтете остаться вдвоем.

– Да нет, что вы… – начала было Кэтрин, но Джошуа перебил ее:

– Весьма благодарен за деликатность. Для нас с Кэтрин это особая дата.

Мистер Хант внимательно посмотрел на них. В его взгляде читалось откровенное недоумение. А Кэтрин не без труда справилась со своей нижней челюстью, которая едва не отвисла от удивления. Она чуть отвернулась, чтобы избежать пристальных глаз мистера Ханта, и как раз вовремя, потому что заметила странную бледность Даниэлы Хант.

Кэтрин уставилась на стол и закусила губу. Ей очень не нравилось быть пешкой в какой-то сложной семейной игре, которую она не понимала и о которой ничего не желала знать. Она опять попыталась припомнить, почему приняла это приглашение Джошуа, и не смогла привести ни единой убедительной причины.

Вскоре мистер и миссис Хант направились к своему столику, а Джошуа уселся напротив нее. Кэтрин молчала. Она набила рот салатом, затем стала сосредоточенно намазывать масло на горячий хрустящий хлеб. Она ужасно злилась на Джошуа, и у нее не было ни малейшего желания поддерживать беседу. Впрочем, Кэтрин сама толком не понимала, отчего это ее разозлил такой в общем-то незначительный инцидент, но она и не желала ничего понимать. Давно она так не злилась – и вообще давно не испытывала никаких чувств, кроме горя…

– Я был рад возможности представить вас своему отцу и его жене, – услышала она, словно издалека, голос Джошуа.

– Неужели? Почему?

Боже! Кажется, ее покинули все светские навыки!

Холодная прямота ее вопроса застала его врасплох, но он тут же усмехнулся.

– Отец обычно весьма невысокого мнения о моих вкусах в выборе женщин. Поэтому мне особенно приятно, что он увидел меня с такой красивой особой, да еще к тому же обладающей безукоризненной квалификацией в своей специальности.

– Вы поэтому привезли меня сюда? Чтобы повысить свой рейтинг в отцовских глазах?

Хант нахмурился.

– Нет, конечно! Просто мне показалось, что вам понравится этот ресторан…

– Но ведь вам было прекрасно известно, что сюда приедет ваш отец!

Джошуа настолько поразился ее замечанию, что Кэтрин даже засомневалась в правильности своей догадки.

– Откуда вы это взяли? – спросил он наконец. – Как вы, наверно, слышали, моя мачеха болела гриппом. И я никак не ожидал, что она вообще поднимется с постели, не говоря уж о поездке в ресторан.

Не слишком-то она поверила его словам, однако первая вспышка злости улеглась. Смущенная необычайной интенсивностью и разнообразием эмоций, которые он в ней вызвал в течение одного вечера, Кэтрин решила сменить тему. В конце концов, Джошуа не настолько важен для нее, чтобы так волноваться. И вообще мужчины ее не интересуют! Роберт умер, и это – единственный важный факт в ее жизни…

– Что случилось, Кэтрин? – осторожно поинтересовался Джошуа. – Почему вы внезапно так погрустнели?

Она посмотрела на него невидящими глазами. Не хватало еще открывать перед ним свою душу! Она и так сказала сегодня слишком много лишнего.

– У меня пустой бокал, – весело ответила Кэтрин. – Разве этого не достаточно, чтобы загрустить?

Он не стал добиваться более искреннего ответа, а просто налил ей вина и начал остроумно комментировать фильм, который они оба, как выяснилось, недавно смотрели и в котором мрак и ужас были настолько сгущены, что создавалось комическое впечатление. С фильмов он перевел разговор на книги. Выяснилось, что оба только что прочитали роман о женщинах из первых переселенцев, двигавшихся в фургонах в Орегон.

И когда на десерт подали пирог с черникой и ванильное мороженое, Кэтрин уже забыла про все обиды. Время пролетело в увлекательной дискуссии о роли женщин в расширении американских границ. Давным-давно она не наслаждалась столь интересной беседой, даже вспомнить не могла, когда это было в последний раз.

Они не стали задерживаться после кофе. Джошуа повел ее из ресторана, небрежно обняв за плечи: он лишь на мгновение приостановился у отцовского столика и быстро кивнул на прощание отцу и мачехе.