Застигнутые любовью - Крейг Джэсмин - Страница 14

– Кейти, что произошло после того, как скат напал на Роберта?

Кэтрин сама не понимала, почему стала рассказывать дальше, но слова внезапно полились из нее, и их уже невозможно было удержать.

– У него последовала немедленная конвульсивная реакция: горло перехватило, и он не мог дышать нормально. Напарник стал поднимать его на поверхность, но они находились на сорокаметровой глубине, так что подниматься нужно было очень медленно. Тот парень… видимо, он не был сильным пловцом, да еще шторм унес лодку далеко от того места, где они совершили погружение.

Ее голос ослабел и затих совсем, но на этот раз Джошуа промолчал, а она заговорила вновь. Дыхание Кэтрин сделалось жестким, слова падали, как камни.

– К тому времени, когда они добрались до меня, Роберт уже умер.

– Кейти, а если бы лодка находилась ближе, это что-нибудь изменило бы? – осторожно спросил Джошуа.

– Абсолютно ничего! – Она сердито вырвалась из его рук и яростно оттолкнула, когда он попытался дотронуться до нее. – Никакой разницы, даже если бы я смогла удержать лодку на якоре! Так сказал доктор! Никакой разницы!

Джошуа привлек ее к себе почти так же грубо, как она от него только что вырвалась, и схватил за запястья, когда Кэтрин вновь попыталась оттолкнуть его.

– Тогда почему вы так сердитесь на себя? – спросил он. – Почему испытываете такую вину, хотя для этого нет никаких оснований?

Не держи он ее за запястья, Кэтрин бы его ударила.

– Я не чувствую вины! – закричала она. – Я ни в чем не виновата! Я не убивала его! Нет! – Ее безмолвные слезы сменились теперь бурными рыданиями, которые разрывали легкие и грозили вырвать сердце.

– Конечно, вы его не убили, – спокойно произнес Джошуа. Он стал ритмично водить руками вдоль ее позвоночника, словно втирая тепло – и вместе с ним утешение – в озябшее тело. – И это хорошо, что вы не испытываете чувства вины, потому что вашей вины тут абсолютно никакой нет. И ничего бы не изменилось, если бы лодка оказалась ближе, Кейти. Вы это прекрасно понимаете.

Ее молчание было словно глубокий пруд, куда падали его слова. И этот пруд становился все глубже с каждой секундой. Внезапно лицо Кэтрин исказилось мучительной, непроизвольной гримасой горя.

– Неправда, все было бы тогда по-другому, – прошептала она. – Это я виновата, что он умер!

Глаза Джошуа слегка потемнели, но и только, больше на его лице ничего не отразилось. Тыльной стороной ладони он убрал ей со лба волосы.

– Почему вы виноваты? – спокойно спросил он.

Кэтрин не могла посмотреть ему в глаза. Ведь она впервые кому-то призналась в своей вине! До сих пор этот страшный секрет она скрывала от всех – даже от матери.

– На борту лодки находился полный комплект аптечки первой помощи. Если бы я удержала лодку на месте, мы бы успели сделать Роберту укол адреналина. Вероятно, это спасло бы ему жизнь. Но я не сумела справиться с лодкой! И это после того, как я множество раз ходила под парусом!

Джошуа взял ее лицо ладонями и поднял его так, чтобы она встретилась с ним взглядом.

– Кейти, раз вы много плавали, то тем более должны понимать, что ничего не могли сделать. Налетел тропический шторм, лопнула якорная цепь. Это перст судьбы, вам себя винить не за что. Ваш муж пережил острый аллергический шок на глубине сорока метров под водой! Скорее всего он перестал дышать еще за несколько минут до того, как они с напарником достигли поверхности. И вы не виновны ни в чем, поскольку вы ведь не в силах контролировать погоду. С таким же правом можно обвинить в небрежности и самого Роберта, раз он не знал о своей аллергии на уколы ската. Черт побери, Кейти, бывают случаи, от которых невозможно уберечься, разве что вообще не вставать с постели!

Кэтрин чувствовала, что по щекам льются слезы, но, как ни странно, они приносили облегчение.

– Почему он должен был умереть, Джошуа?! Ведь он был такой молодой и сильный…

– Вы знаете, что я не могу ответить на этот вопрос. Никто не может. Некоторые люди верят, что у Бога есть план, который придает смысл всем несправедливым вещам. А если вы далеки от религии, придется вам искать утешение самой. Однако, в любом случае, самое последнее дело – казнить за случившееся себя. Я уверен, что Роберт не осудил бы вас.

Невидящими глазами она смотрела в океан, куда-то в его мерцающую, безбрежную даль, где белые барашки волн сливались с синим небом.

– Мы так любили друг друга! – вздохнула она. – Нам так хорошо было вдвоем…

– Я знаю.

Джошуа обнял ее еще крепче, и Кэтрин позволила своей голове лечь на его грудь, ощутить ее утешительную твердость. Сквозь влажную ткань рубашки она чувствовала щекой тепло его тела, и это отчего-то успокаивало. Она вздохнула, испытывая давно забытый покой.

Несколько минут они молчали, затем Джошуа взял ее за плечи и сказал:

– Эге, вы слышите шум?

– Какой шум? – удивленно заморгала она.

– Это урчит мой желудок. Неужели не слышно? Ведь шум такой, словно приближаются танки Восьмой армии!

Кэтрин с изумлением поняла, что улыбается, хотя слезы все еще не высохли на ее щеках.

– Видимо, мои мысли витали где-то в более высоких сферах…

– Милая моя, на свете нет ничего выше, чем желудок мужчины!

Кэтрин засмеялась. Невероятно, но засмеялась! Слегка ткнув Джошуа в бок, она высвободилась из его рук и уселась поближе к носу лодки.

– Почти два часа, – сказала она. – Неудивительно, что ваш желудок протестует. А в сумке есть что-нибудь вкусное?

– Конечно! Можете положиться на меня, мэм, я знаю в этом толк. – С торжественным видом он открыл крышку. – Итак, что мы имеем? Салфетки, сделанные на заказ, с изображением яхты в каждом углу! Хм, не слишком съедобная вещь… Сыр и крекеры в целлофане. Два бутерброда с ветчиной. Пачка картофельных чипсов и коробка кренделей. Не говорю уж о винограде и четырех банках пива.

– Картошка и крендели? – пробормотала она. – Вижу, что вы отнюдь не такой гурман, каким хотите казаться!

– Я не удостаиваю вниманием эту колкость, – заявил Джошуа, раскладывая еду на крышке сумки-термоса, а потом принес все, как на подносе, к тому месту, где сидела Кэтрин. Он осторожно поставил крышку между ними и потянулся за банкой пива.

Когда его рука оказалась рядом, Кэтрин положила на нее свою ладонь, и он повернул к ней лицо. Глаза его сверкали на солнце ясной голубизной.

Они долго молчали.

– Спасибо, Джош, – вымолвила она наконец.

– Пожалуйста.

Он очень нежно погладил ее по щеке, и Кэтрин вдруг быстро поцеловала его в ладонь.

Он не стал убирать руку. Молчание нарастало и сделалось пульсирующим, ощутимым. Джошуа медленно погрузил пальцы в ее волосы, привлек к себе и одновременно отодвинул в сторону импровизированный поднос. На какую-то долю мгновения он поколебался – губы его в это время находились в миллиметре от ее губ – затем закрыл глаза и поцеловал ее.

Губы Джошуа оказались холодными, Кэтрин почувствовала вкус океанской волны на его коже. Его поцелуй не был страстным и требовательным, как в прошлый раз, и все-таки она ощутила, что внутри нее раскручивается теплая спираль желания. Инстинктивно она прижалась к нему тесней, но Джошуа вдруг резко отстранился, встал, прошел мимо нее к сумке-термосу и вернулся с двумя банками пива в руках и обаятельной улыбкой на лице.

– Мой желудок перешел от пассивного ворчания к активному протесту! – заявил он, разворачивая бутерброд с ветчиной.

Кэтрин последовала его примеру, решив вести себя так, словно этого краткого поцелуя вовсе не было.

Остаток дня пролетел быстро, заполненный обычными при плавании под парусом хлопотами. К тому времени, когда они вернулись к причалу, Кэтрин почти поверила, что ей только почудилось виноватое выражение, промелькнувшее в глазах Джошуа перед тем, как он поцеловал ее. А еще она была абсолютно убеждена, что не испытывает ни малейшего сожаления о краткости их объятий!

Вернувшись в коттедж, Кэтрин извлекла из волос все запутавшиеся там водоросли, приняла душ, затем обернулась полотенцем и села перед туалетным столиком, чтобы высушить голову феном. Из-за густоты и длины волос дело шло медленно. Она смотрела, как блестящие пряди закручиваются вокруг щетки, и думала о том, что сегодня она поведала свои самые сокровенные тайны человеку, которого едва знает, и что все это очень странно. А еще более странно то, что она не испытывает никаких сожалений! Кэтрин пришло в голову, что она чувствует себя теперь значительно более счастливой, чем в последние полтора года…