Варяжский десант - Горюнов Андрей - Страница 25
- Предыдущая
- 25/82
- Следующая
– А, вот в чем дело-то!
– Ну да! Улучили они момент, когда Валька наша в сени убежала, чтоб из дома к горящему сеновалу попасть. В этот момент она с наших глаз скрылась – ну, тут их и подменили, хохмы ради. Только и всего! А во Дворце дальневосточного хроноразведчика тоже весело получилось. Объявляют: «Генерал-майор Дроздова Валентина Константиновна… тыры-пыры… из своих биологических восьмидесяти пяти лет шестьдесят два биологических года отдавшая хроноразведке!» И тут выходит на сцену, садится на почетное место в президиуме – ветеран из ветеранов, три боевых ордена, правнуков, правнучек не счесть – двадцатишестилетняя красивая девчушка… По залу – стон… Ну потом, конечно, через недельку, шутники-полковники их назад поменяли. Прабабушка вновь стала прабабушкой – отметив юбилей с молодым задором, конечно… Ну а в госпитале старая Валентина Константиновна Дроздова снова помолодела совершенно внезапно… И все бы оно ничего, да кто-то нажал на штрих-кодер и сделал этот параллельный мир нашим основным – тот, который с заменой. Задал головной боли нашим хроноаналитикам-экспертам – ну, до бровей…
– Неплохо… – задумчиво сказал Алексей. – С самим собой из другого возраста на время поменяться…
– Да, – согласился Коптин. – Я бы поменялся. Я даже бы совсем ушел… – Он осекся, почувствовав, что в порыве сказал лишнее.
– В какой же возраст вы ушли бы, если не секрет? – встрепенулся Алексей.
– Тут дело не в возрасте, – отвернулся Коптин. – Тут вопрос не «куда?», а «зачем?».
– Любовь, – совершенно серьезно сказал Алексей.
– Будем считать, – кивнул Коптин.
– Кто ж вам мешает? Дети? Внуки? Жена?
– У меня никого нет. – Коптин посмотрел прямо в глаза Алексею. – Все это я оставил в феврале 1584 года. От всего отказался. Смалодушничал.
– А что ж тогда теперь не вернуть, не исправить?
– Штрих-коды экспедиционных точек засекретили. Я пытался искать на авось, но…
– Но вы же разведчик! Секрет можно выкрасть, раскрыть…
– Конечно. Но все не так просто. Я знаю одно, как заговор, как заклинание: если башни-«близнецы» устоят, то я вернусь к ней. Я вернусь!
– Башни-«близнецы»? Это из «Властелина колец», что ли?
– Нет. Мои башни-«близнецы» есть на самом деле. Это два небоскреба. Через несколько дней им предстоит рухнуть. Но они должны устоять, понимаешь? Они должны устоять!
– Понимаю. Догадываюсь даже, что если они небоскребы, то, наверное, они в Америке.
– Нью-Йорк, на Манхэттене. Если бы Америка была чуть-чуть другой, они устояли б… Чуть-чуть другой… Немного другой… Слегка другой… Если Америка сильно изменится, башен не будет вообще. Их не построят… Или… Словом, сильно менять Штаты нельзя – смысл тогда пропадет. Надо чуть-чуть… Только чтоб башни мои устояли!
– Так вот зачем папа высаживать викингов двинул…
– Ну, не только, – возразил Коптин и замолчал.
– Вы тоже врать не мастер, знаете?
– Я знаю одно, Алексей: башни должны устоять!
– Раз папа взялся – устоят!
– Тут дело зависит не только от твоего отца.
– Конечно. Но за что отец взялся, то он железно сделает!
– Надеюсь…
– А можно еще вопрос?
– Сыпь.
– Зачем вы мне все это рассказали?
– Не знаю. Может, некому больше… А скорее всего, чтобы… – Коптин улыбнулся, достал свою визитку и положил на стол перед Алексеем, – завербовать тебя. Чтобы ты меня держал в курсе, а я бы сообщал тебе все, что буду узнавать… Я рассказал тебе, чтобы сделать тебя своим союзником… Да нет, скромнее – хотя бы сторонником. Не противником.
– Вам это удалось, – кивнул Алексей. – Я ваш… – он запнулся, – сторонник. Я – за любовь. И я за то, чтобы башни стояли. Не падали.
Серые, холодные воды Атлантики накатывались на каменные валуны-бегемоты, выступавшие из пенной, бурлящей воды: сначала только своими огромными мокрыми черными лысинами, а затем уж показываясь целиком, приобретая вместе с волнами и низким свинцовым небом одно-единственное общее название: «негостеприимный берег».
«Ну, и где же тут викинги? – спросил сам себя Аверьянов-старший, выходя из хронотопа и ежась от ледяного, достающего до костей ветра. – И это, блин, лето еще, считай».
Достав из внутреннего кармана теплой армейской куртки штрих-кодер, он, поеживаясь, нажал «вкл.».
– Ух, Аверьянов! – тут же раздался знакомый поросячий голос с небес. – Других мест, что ль, нет на Земле?
– Да нет, получается, нет. Где-то тут все случилось, – пожал плечами Николай. – Место то еще, конечно. Но в данном случае на нем свет клином сошелся. Место встречи!
– Если место встречи изменить нельзя, то давай изменим время встречи? – предложил поросенок. – Два миллиарда лет назад тут было значительно теплее, вот бля буду! Бля-голограммой…
– Тебе что, тоже холодно?
– Мне – нет. Я ж говорил, я только видимость. Но я воспринимаю твои биотоки – не я, конечно, а штрих-кодер, – и мне от них становится холодно. Обратная связь. В чипах штрих-кодера набухают сигналы тревоги. Они заставляют меня дать тебе совет: создай голограмму костра и заставь ее излучать тепло. У тебя же в руках энергии – страсть – как в небольшой атомной электростанции.
– Как это сделать?
– Скажи: хочу. А я все сделаю.
– Хочу!
Поросенок кивнул, кашлянул… Но ничего не изменилось.
– Ну?
– Что «ну»? До чего же вы, люди, в чудеса верите, просто смех. Вон палки собери по пляжу, плавник, сложи их в кучу… Мы чего сюда приперлись?
– Америку поставить на колени, я так понял, – ответил Николай, сдвигая две коряги.
– Вон еще палка хорошая, – указал взглядом поросенок. – За камнем, на лягушку похожим… Ага, вон там. Так! И на чем мы остановились? Ах да! Америку на колени поставить… Ну, это флаг тебе в руки, горн – в губы, – ехидничал поросенок. – Наверное, просто, да? Было бы желание.
– Желание есть. Как раз вот про коряги я сейчас вспомнил. Для аквариума. Американская система торговли. Вот гады!
– Суть не ясна, но эмоциональность вызывает сочувствие, – хмыкнул насмешливо поросенок.
– Долго объяснять. Я тебя для другого позвал. Где-то здесь, как говорят историки, произошла высадка викингов. Около тысячного года. Главное, что задолго до Колумба. Но самое смешное, что неизвестно когда и где. Протяженность побережья тут – тысячи километров. И по времени тоже прилично – от восьмисотого года до тысяча четыреста пятидесятого… Одним словом, ищи-свищи!
– Не вижу больших проблем.
– Что, можно и поискать?
– Можно даже найти, – качнулся с готовностью поросенок.
– Только скажи «хочу»? – ехидно поинтересовался Николай.
– Да нет. Это одна из моих основных функций. Поиск плохо оконтуренных событий в пространственно-временно2 м континууме. Я могу самостоятельно как бы осуществлять перемещения в пространстве-времени, без хронотопа, в отрыве от команд штрих-кодера…
– Как это может быть? – удивился Николай.
– Это возможно, так как в этом процессе переноса материи не происходит. Я делать там ничего не могу. Сам. В других временах и координатах. А я и не делаю. Я только наблюдаю, говоря понятным тебе языком. А если более точно, я регистрирую адреса интересующих тебя событий и штрих-коды соответствующих им времен и координат. Зная точные адреса, мы потом сможем читать отсюда, наблюдать в качестве очевидцев как бы – с помощью штрих-кодера. Я добываю, фигурально говоря, не книги, которые ты хочешь прочесть, а только их точные штрих-коды, адреса: номера стеллажей, на которых они стоят, ряд, место в ряду. И более детально: страница, абзац, номер строки, с какой буквы начать чтение. Ну, в общем, полный поиск по протоколу 17Н302/12ТСР-75, если тебе это о чем-то говорит…
– Нет. Ничего не говорит. Все это сложно…
– Ну а попроще, если совсем уж честно, то и эти адреса я достаю тоже отсюда, находясь в этом мире и в этом времени. Я просто должен исчезнуть на время из виду и перестать подчиняться командам штрих-кодера, пока не выполню свою задачу. Мне нужно, чтоб меня в это время не отвлекали. Но вам, людям, трудно вдолбить в головы, что я в замоте, не надо меня дергать. Поэтому такие голограммы, как я, всегда говорят: «Ну, я пошел летать по временам и пространствам, собирать информацию. Пока!»
- Предыдущая
- 25/82
- Следующая
