Четвертый год - Каменистый Артем - Страница 42

• Предыдущая
• 42/83
• Следующая

Монах как–то странно, бледновато улыбнулся:

— Я вижу, мирная жизнь там, на юге, вас в слизняков не превратила, раз у вас даже женщины воевать умеют.

— Сказки это, про нашу мирную жизнь. Даже зимой нам весело бывало… ваксы покоя не давали. Ладно, я на «Варяг», пошлю ребят за водой.

Монах, проследив за удалявшимся южанином, не оборачиваясь, обратился к оставшемуся спутнику:

— Серго: пошли к ним Рустама. Пусть не спит не минуты, следит за ними, и разнюхает все. Мне интересно все знать про их корабли, до самого последнего гвоздя. И пошли ребят туда, где они сожгли галеры хайтов. Я видел, что один их снаряд упал в воду возле берега. Пусть хоть утонут все, но его найдут… надеюсь, он не разорвался. Посмотрим, что за начинка у этих «огнеметов»…

Юг и Север… Не зря у землян вышло такое разделение — география поспособствовала. Сырая, обширная пойма юга левобережья выше становилась труднопроходимой, а в районе Зеленушки вдобавок изобиловала гнилыми болотами. Жить в этой местности даже зверье не хотело, и получилась на территории землян эдакая «нейтральная полоса» километров в пятнадцать–двадцать шириной, и называли ее земляне коротко — «Трясина». Севернее ее берег Фреоны поднимался, плавни сходили на нет, а островки пойменного леса уцелели лишь в отдельных местах. На холмистых грядах зеленели светлые сосняки, по склонам хватало обширных полян с плодородной почвой. Развалины древних каменных сооружений свидетельствовали о том, что и в древности люди здесь пожить не прочь были. И неудивительно — не будь хайтов, так почти райский уголок.

Отряд Кабана шел через Трясину уже четвертый час. Сорок пять стрелков островитян, три арка, и семнадцать кшаргов с луками: по местным меркам сила немалая — кого хочешь запугает. Но вот комары местные никакого уважения к мушкетерам и лучникам не испытывали: для них это просто подарок судьбы — нечасто в эти гиблые края столько жратвы забредает.

Макс хлопнул перед лицом в ладоши, развел руки в стороны, пересчитал расплющенные тела налетчиков:

— Твою мать: шесть штук сразу прихлопнул! Да их тут больше, чем воздуха!

Кшарг, шагавший рядом, и отмахивавшийся сразу двумя ветками, буркнул:

— Дожди скоро начнутся, вот они и озверели. Все — заканчивается их пора.

Впереди, на тропе, показались возвращающиеся арки. Кабан, взмахом руки остановив отряд, воскликнул:

— Монгу, что случилось?

— Там человек висит. За шею висит. Мертвый очень. Давно висит.

— Русский учи лучше! Мертвый это мертвый — «очень мертвый» это бред! Макс, пошли за мной, и кшарга прихвати. Глянем, что там за висельник…

Арки не соврали — на кривоватой осине раскачивался труп. Кабан осторожно подошел поближе, пихнул в бедро прикладом мушкета. Тело развернулось, явив раздутое темно–синее лицо покойника с противно свесившимся языком.

— Фу зараза… уже воняет. Макс, ты его не знаешь?

— Я что тебе, должен всех висельников знать?

— Кшарга спроси.

Тот в ответ на вопрос покачал головой:

— Нет. Он не из наших. Камзол на нем непростой — такие слуги баронские носят. Только староват камзол, вот и оставили ему. А сапог нету — сняли. Видать, сапоги хорошие были.

— И часто здесь, в Трясине, народ вешают босиком?

— Не слыхал о таком. Но это не наших работа, вон, следы копыт с подковами. Отряд тут прошел на Север. А этот, видать, в чем–то провинился. Восточники народ вешать любят. И своих не жалеют. Вон, глянь на ладони, какие мозолищи над пальцем — от меча такие бывают. Видно, добрый воин был, а все равно не пожалели.

Кабан, выслушав перевод, выругался:

— Меня эти конники уже достали. Пороха уже сколько на них перевели! Хайтов вообще так и не увидим!

— Кабан, Бум рассказывал, что сюда огромный отряд пошел, сотни воинов — если на такой нарвемся, мушкеты не помогут.

— Макс! Я, может, поменьше тебя попутешествовал, да и охотник неважный, но кое–что знаю и умею. Глянь на следы: тут сотнями и не пахнет. Может где–то и есть крупное войско, но мы с тобой тут бьем лишь мелки шайки. Народ тут просто кшаргов пощипать мечтает, вот и гоняет рыцарская прислуга по округе.

— Да я понимаю… Парадокс: и мы и они пришли сюда из–за хайтов. И в итоге бьем друг друга.

— Ну пока что бьем их только мы — у нас вообще потерь еще не было. Ладно, пошли назад, надо до темноты отсюда выбраться, иначе ночью сожрут нас комары окончательно.

Уже к сумеркам вышли к первой деревушке землян, приютившейся почти на краешке трясины.

Собственно, деревушки, как таковой, уже не было — лишь пепелище и обгоревшие остовы изб. Судя по следам, разорили деревню недавно, скорее всего и недели не прошло. Странно, что не было трупов, хотя, возможно, солдаты северян уже успели навести здесь порядок.

Деревню в этом краю поставили не просто так — место удобное, сухое, да и родник с хорошей водой под боком. Осторожный Макс предложил до темноты пройти еще пару километров, углубившись в сосняк, но Кабан забраковал его идею — предпочел дать людям отдохнуть получше.

Лагерь разбили рядом с родником. Поспешно нарубили кольев, оградившись со всех сторон рогатками, в плотные холщевые мешки нагребли песка от русла ручейка, соорудив четыре укрепленные точки, на которых установили картечницы. Вряд ли отряду грозило массированное нападение, но и надеяться на «авось» не стоит — неспокойно вокруг.

На костры установили шесть ведерных котлов, вскоре закипела немудреная похлебка из толченого пшена и полосок копченого и сушеного мяса. Не деликатес, но после дневного перехода горячее идет «на ура». Да и южные специи такой соблазнительный дух дают, что и подошву от галоши сжуешь под них будто грудинки кусок.

Макс, получив свою миску, присел среди лучников и, зная о страсти кшаргов к болтовне, сразу завернул разговор на интересующую его тему:

— Места, как я слышал, дальше неплохие идут. Ваши там не живут из–за хайтов?

— Да. Хайты там житья не дают. Раньше здесь вообще их крепости даже стояли, но сейчас только набеги устраивают.

Молодой парень может быть и продолжил бы монолог, но тут закашлялся седовласый предводитель стрелков, и юноша моментально заткнулся. «Патриарх» продолжил тему:

— Здесь нет больших лесов, и укромных островов среди болот. Спрятаться при набеге негде. Вот и не живут здесь наши.

— А на юге бывали крупные набеги?

— Да, каждый четвертый год их несметные полчища приходят. Идут дальше, на восток, но и к нам многие забегают. Очень плохие это года… Часто приходится бросать дома, и прятаться. Наша земля большая, и укромных уголков в ней хватает. Четыре года назад вся моя деревня до снега пряталась на острове посреди болота. Мы глаз не спускали с единственной тропы, боялись, что их хиты злыми чарами выследят нас. А потом, когда начал уже снег сыпаться, мы вернулись. Но нашей деревни не было — осталось пепелище, как от этой. И тут же ударили морозы. Ох и трудно нам пришлось… многие так и не пережили ту зиму. Я двоих детей тогда потерял…

— Так что, каждые четыре года они разоряют ваши деревни?

— Нет конечно. Макс, ведь мы умеем прятать свои дома. Не всегда находят, и не всех. Но если находят, мы потом на этом месте не живем, потому что у хайтов длинная память, и они потом наведываются на это место при каждом набеге.

— И что, ваши никогда с хайтами не сталкиваются? Вы просто прячетесь?

— В основном да. Но, конечно, молодые удальцы на месте усидеть не могут — ватагами кружат по лесам. Это наши леса, мы знаем в них каждый лист — а хайты нет. Вот и дохнут они от наших стрел, или на колья капканов попадают. За каждый наш дом или украденную женщину им приходится платить своей кровью.

— Так значит, ваши люди все же попадают к ним в лапы?

• Предыдущая
• 42/83
• Следующая