Аве, Цезарь - Горло Анатолий Иванович - Страница 11

• Предыдущая
• 11/35
• Следующая

И, опустив ее на вилку, стал раздеваться.

Стенные часы пробили десять раз.

Перед тем, как уснуть, Крус еще раз прокрутил в памяти сцену убийства Бесса. У него было такое ощущение, что в видеозаписи чего-то не хватает, пропущен какой-то кадр, важный, если не решающий для будущего следствия. При мысли о следствии у Круса действительно заныл зуб мудрости… Стоп! Вот он, этот исчезнувший кадр! Представим его еще раз… Да, сомнения быть не могло, это он!…

Когда сразу же после убийства все устремились к трибуне, в левом верхнем углу экрана Крус заметил фигуру, бежавшую от трибуны. И именно этот кадр «Камера обскура» утаила при повторном показе…

Верный давней привычке — наводить перед сном порядок в своих дневных впечатлениях, — Крус попытался также вспомнить, кому принадлежит бархатный баритон, известивший его о «небольшом сюрпризе»… Кажется, он слышал его прежде, но где и когда? Нет, в фонотеке его памяти такового вроде бы не значилось, хотя, если хорошенько порыться в архивах подсознания… А почему, скажите на" милость, он должен там рыться?…

Супердетектив решительно повернулся на правый бок и моментально уснул. Он спал и видел белые сны, как простыни, на которых никто не спал…

По безлюдному Априму деловито шныряли привидения и полицейские. Каждый был занят своим: привидения искали любителей мистики, полицейские — Мистикиса…

Из ротационной машины, как из рога изобилия, сыпались, накрывая друг друга, отпечатанные листы. Дежурный печатник выдернул наугад один из них. Это был нерезкий профиль Мистикиса, переснятый, судя по горизонтальным линиям, с телеэкрана. Левая часть лица скрывалась за поднятым воротником. Над снимком было набрано крупным шрифтом:

Под фотографией было помещено обращение полиции ко всем сознательным элементам Гураррского королевства, которые призывались к спокойствию, повышенной бдительности и к неукоснительному соблюдению закона и порядка. Заканчивалось обращение традиционной фразой о том, что лица, знающие о местонахождении преступника, должны незамедлительно заявить об этом в ближайший полицейский участок.

Печатник повертел головой и среди машин заметил своего напарника. Тот стоял в профиль и, вероятно, дремал, уткнувшись носом в поднятый воротник спецовки. На лице печатника появилось хищное выражение. Он стал подкрадываться к напарнику, ища сходство между ним и разыскиваемым преступником. Особенно были похожи поднятые воротники…

По пустынному переулку шла старушка. Заметив на освещенной уличным фонарем стене портрет Мистикиса, она остановилась, стала вглядываться.

— Руки! — послышалось из темноты.

Рядом со старушкой возникли две фигуры. Это был Абабас со своим помощником. Абабас поставил старуху к стенке, принялся обыскивать. Когда он дошел до подмышек, старуха нервно захихикала — боялась щекотки. Абабас повернул ее лицом в профиль и стал сравнивать с висевшим рядом портретом Мистикиса. Естественно, большого сходства не обнаружилось. Абабас вопросительно взглянул на помощника, тот отрицательно качнул головой. Рассвирепевший Абабас поднял старухе воротник и снова сравнил: увы, старуха упорно не желала походить на опасного преступника…

Напарник потянул Абабаса за рукав, тот обернулся: в конце переулка замаячила чья-то фигура.

Абабас пригрозил старухе кулаком и поспешил туда вслед за агентом.

Старуха опустила воротник и снова стала вчитываться в обращение.

— Ра-зыс-ки-ва-ет-ся, — по слогам разобрала старуха и всплеснула руками. — Батюшки, это ж Мистикис! Опять из госпиталя удрал, вот непутевый!

Она хотела было пойти вслед за агентами, но потом раздумала, махнула рукой и засеменила своей дорогой, бормоча под нос:

— И чего он такого мог натворить? Он же мухи не обидит! А ежели обидит, так извиняться начнет, а то я плакать, как малое дитя…

Это была та самая старуха, которая утром принесла Мистикису бандероль с пистолетом…

Согнав с кресла сонного диспетчера, Фоббс сел у пульта и, выпучив глаза, уставился на светящуюся карту Апррма. На ней то и дело вспыхивали сигнальные лампочки, одновременно по селектору слышались разные голоса:

— Я Б-18, перехожу в Б-20.

— Я И-47, закончил. Жду дальнейших приказаний!

— И-47! — крикнул Фоббс в микрофон. — Подключайтесь к этому… И-281

— Я И-47, вас понял!

— Я И-28, в помощи не нуждаюсь!

— А тебя не спрашивают, кретин! — взревел Фоббс. — Ты уже напортачил в И-12, так что помалкивай!

— Я И-28, вас понял.

— Я А-36, перехожу в А-40.

— Почему не в А-38? — спросил Фоббс.

— А-38 занимает РАП.

— Какой арап? — не понял шеф.

— Резиденция андулийского посла, господин Фоббс, неприкосновенная территория…

— Черт бы побрал этих послов! Ладно, приступайте!

Фоббс вытер взмокшую лысину, повернулся к понуро стоявшему рядом диспетчеру:

— Найди что-нибудь выпить, только не ион, прошу тебя!

Заметив, что тот переминается с ноги на ногу, добавил:

— Можно той дряни, ну, конфискованной у контрабандистов!

Диспетчер заметно оживился, покопался в металлическом шкафу и вручил шефу плоскую жестяную флягу, на которой были нарисованы череп и кости.

Фоббс отвинтил крышку, хлебнул изрядный глоток и крякнул от удовольствия. Вид у него был возбужденный и даже веселый. Возможно, сказалось действие горячительного напитка, а может, он был доволен ходом операции.

— Покажи кино! — крикнул он диспетчеру, который за его спиной тоже сделал глоток из жестяной фляги.

Диспетчер нажал одну из кнопок пульта, и на стене, у которой стояла статуя Фемиды, возник стоп-кадр с панорамой Площади Воркующих Голубей. Он был снят после убийства Бесса: участники митинга хлынули к трибуне и лишь в верхнем левом углу кадра была жирно обведена фигура в светлом плаще, метнувшаяся в противоположную сторону, как бы стараясь спрятаться за спиной Фемиды…

— Теперь, голубь, ты от меня не уйдешь, — глядя на стоп-кадр, ласково сказал Фоббс. Он снова отпил из фляги:

— Фу, прямо огонь!… Давай следующий!

На экране появился другой стоп-кадр: спрятав голову в поднятый воротник светлого плаща, Мистикис испуганно таращился на возникшего перед ним Абабаса. С этого кадра и была увеличена и размножена фотография «опасного преступника»…

Обычно скупой на похвалу, Фоббс на этот раз не удержался:

— Молодец, Абабас! Мозги у тебя куриные, зато нюх на ублюдков собачий!

На карте зажглась сигнальная лампочка, и голос агента оповестил:

— Я Б-20, не могу перейти в Б-22!

— Что такое? — недовольно проворчал Фоббс. Диспетчер подскочил к пульту, щелкнул тумблером:

— Б-20, объясните причину!

— В Б-22 действует К-65!

Диспетчер вопрошающе посмотрел на Фоббса. Тот поднялся с кресла, подошел к микрофону и гаркнул;

— А какого черта он туда сунулся? К-65, отвечай, болван!

Издалека послышался торопливый голос агента:

— Я К-65, рапортую: заметив подозрительную фигуру в светлом плаще с поднятым воротником, которая двигалась по направлению к дому Б-22, я проявил инициативу и начал преследование! Разрешите продолжать?

— А кто произведет обыск в К-67?

— Я думал…

Но Фоббс грубо оборвал агента:

— Чем ты думал, я знаю! А о чем думал — и знать не хочу!

Вот что, К-65, у тебя жена есть?

— Есть, господин Фоббс!

— А-1, а не господин Фоббс, понял?!

— Понял, господин… А-1.

— Так вот, со своей бабой в постели можешь проявлять любую инициативу, а на работе ты обязан беспрекословно выполнять инструкцию, понял?… Кстати, что с той подозрительной фигурой, задержали?

— Никак нет, господин Фоббс… один, пока я говорил с вами, она исчезла!

— Так какого же черта ты болтал со мной в момент задержания?!

— Я действовал согласно инструкции, господин А-1, которая гласит, что агент, находящийся при исполнении служебных обязанностей, должен немедленно отзываться на…

• Предыдущая
• 11/35
• Следующая