Темная игра смерти. Том 2 - Симмонс Дэн - Страница 13

– Я всего лишь скромный провинциальный проповедник, – снова произнес Саттер, переходя на доверительный тон, – но с Божьей помощью и с вашей помощью все испытания и беды останутся позади. С Божьей и вашей помощью мы переживем эти дни преследований и гонений, и слово Господа зазвучит еще громче, сильнее и яснее, чем прежде.

Он промокнул вспотевший лоб шелковым носовым платком.

– Но чтобы мы выжили, дорогие друзья, чтобы мы могли и дальше доносить до вас послание Господа, выраженное в его евангелиях, нам нужна ваша помощь. Нам нужны ваши молитвы, ваши негодующие письма в адрес правительственных бюрократов, преследующих нас, ваши подношения любви… Нам нужно все, что вы можете дать во имя Христа. Вы должны помочь нам доносить до людей слово Господа. Мы верим, что вы не подведете нас. А пока вы надписываете конверты, разосланные вам в этом месяце Крисом, Кеем и братом Лайлом, давайте послушаем Гейл и ансамбль «Евангелические гитары» с нашими библейскими певцами, которые напоминают вам: «Нет необходимости понимать, нужно просто держать Его за руку…»

Помощник режиссера пальцами отсчитал Саттеру четыре секунды и зажег лампочку, когда нужно было снова вступать после музыкальной паузы. Преподобный опустился за письменный стол, кресло рядом с ним пустовало. На диване же оказалось слишком много людей.

Саттер с вальяжным и даже несколько игривым видом улыбнулся в объектив второй камеры.

– Друзья, говоря о силе Господней любви, силе вечного спасения и даре возвращения к жизни во имя Иисуса, мне особенно приятно представить нашего следующего гостя. Много лет он блуждал в паутине греха Западного побережья, о которой мы все слышали. Много лет эта добрая душа, лишенная света Христова, бродила в темной чаще страха и блуда, которая уготована тем, кто не обрел слова Господа… Но сегодня в доказательство бесконечной милости Иисуса и Его силы, Его вечной любви, не оставляющей ни одного страждущего, с нами знаменитый продюсер, голливудский режиссер… Энтони Хэрод!

Под громкие аплодисменты шестисот христиан, не имевших ни малейшего представления о том, кто такой Хэрод, тот пересек широкую площадку. Он протянул Саттеру руку, но преподобный вскочил, обнял продюсера и усадил в гостевое кресло. Хэрод нервно закинул ногу на ногу. Трио на диване отреагировало на гостя по-разному: популярный когда-то певец саркастически усмехнулся, апокалиптический писатель наградил его холодным взглядом, а раздобревшая кинозвезда состроила хитрую физиономию и послала воздушный поцелуй. Хэрод был в джинсах, облегающих ногу ковбойских сапогах и красной шелковой рубашке.

Джимми Уэйн Саттер склонился к нему и начал:

– Ну что ж, Энтони, Энтони, Энтони…

Хэрод неуверенно улыбнулся и подмигнул аудитории. Из-за яркого освещения лиц он не различал, лишь кое-где поблескивали стекла очков.

– Энтони, и сколько лет ты уже сотрудничаешь с ярмаркой мишуры и тщеславия?

– Э-э… шестнадцать лет, – произнес Хэрод и откашлялся. – Я начал в шестьдесят четвертом году, когда мне было девятнадцать. Начал как сценарист.

– И, Энтони… – Саттер склонился ближе, придав своему голосу одновременно оттенки лукавства и таинственности, – правда ли то, что мы слышали о греховности Голливуда? Конечно, не всего Голливуда… у нас с Кеем там есть несколько добрых друзей-христиан, включая тебя, Энтони. Но вообще, неужто он так порочен, как говорят?

– Довольно порочен, – кивнул Хэрод. – Это действительно клоака греховности.

– Разводы? – осведомился Саттер.

– Повсеместно.

– Наркотики?

– Ими пользуются все.

– Алкоголь?

– О да.

– Кокаин?

– Запросто, как леденцы.

– Героин?

– Даже у звезд на венах есть следы, Джимми.

– И люди упоминают имя Господа всуе?

– Постоянно.

– Богохульничают?

– Само собой разумеется.

– Поклоняются дьяволу?

– Ходят такие слухи.

– Молятся «золотому тельцу»?

– Вне всяких сомнений.

– А как же насчет седьмой заповеди, Энтони?

– Э-э-э…

– «Не пожелай жены ближнего»?

– Я бы сказал, она полностью забыта.

– Ты бывал на этих порочных голливудских приемах, Энтони?

– Не раз участвовал в них.

– Наркотики, блуд, неприкрытое прелюбодейство, погоня за всемогущим долларом, поклонение врагу рода человеческого, пренебрежение законами Божьими…

– Да, – подтвердил Хэрод, – и это только на самом скучном приеме.

Аудитория издала звук, напоминающий нечто среднее между кашлем и приглушенным вздохом.

Преподобный Джимми Уэйн Саттер сложил пальцы домиком.

– А теперь, Энтони, расскажи нам свою собственную историю о падении в эту бездну – и восшествии из нее.

Хэрод едва заметно улыбнулся, уголки его губ поползли вверх.

– Ну, Джимми, я был молод, впечатлителен… хотел, чтобы мною руководили. Признаюсь, что соблазн этого образа жизни довольно долго вел меня вниз по темному пути. Многие годы.

– И ты получал за это мирское признание, – подсказал Саттер.

Хэрод кивнул и отыскал глазами камеру с красной лампочкой, после чего на его лице появилось выражение искреннего раскаяния.

– Как ты только что сказал, Джимми, у дьявола есть свои приманки. Деньги… столько денег, Джимми, что я не знал, что с ними делать. Скоростные машины, шикарные дома, женщины… красивые женщины, знаменитые звезды с прославленными именами и прекрасными телами. Мне только надо было снять телефонную трубку, Джимми. У меня возникло ложное чувство власти. Ложное чувство собственной высокопоставленности. Я пил и пользовался наркотиками. Дорога в ад может начаться даже с горячей ванны, Джимми.

– Аминь! – воскликнула толстая кинозвезда. Саттер напустил на себя встревоженный вид.

– Но, Энтони, вот что действительно пугает, чего мы должны больше всего опасаться… Ведь эти люди делают фильмы для наших детей, верно?

– Именно так, Джимми. И фильмы, которые они делают, продиктованы лишь одним соображением – прибылью.

Первая камера загудела, предупреждая о крупном плане, и Саттер повернулся к объективу. Всякое спокойствие исчезло с его лица, теперь он напоминал ветхозаветного пророка: сильные скулы, темные брови, длинные волнистые седые волосы.

– И наши дети, дорогие друзья, получают грязь. Грязь и отбросы. Когда я был мальчиком… когда большинство из нас были детьми… мы собирали двадцатипятицентовые монеты, чтобы сходить в кино, если нам разрешали сходить в кино… И мы шли на воскресные утренники и смотрели мультфильмы. Что стало с мультфильмами, Энтони? А после мы смотрели вестерны… Помните Хута Гибсона, Хопалонга Кассиди, Роя Роджерса? Да благословит его Господь… Рой участвовал в нашей программе на прошлой неделе… прекрасный, великодушный человек. Мы возвращались домой и знали, что побеждают хорошие ребята, что Америка – это особое место, благословенная страна. Помните Джона Уэйна в «Сражающихся ВМС»? И мы возвращались домой в свои семьи… помните Микки Руни в «Энди Харди»? Возвращались домой в свои семьи и знали, что семья это самое главное, что мы любим свою страну, что доброта, уважение к власти и любовь друг к другу – это очень важно… Что сдержанность, дисциплина и самоконтроль – самое важное… А самое главное, что Господь всегда с нами!

Саттер снял очки. На лбу и верхней губе выступила испарина.

– А что наши дети смотрят сейчас? Они смотрят безбожную грязь, ужасы, насилие, убийства. Сегодня вы идете в кино – я имею в виду фильмы, разрешенные для детей, я не говорю о грязных фильмах для взрослых, которые показывают теперь везде, которые расползаются повсюду, как раковая опухоль, и любой ребенок может их увидеть… Уже нет возрастных границ, хотя это тоже лицемерие: грязь есть грязь – то, что не годится для шестнадцатилетних, не годится и для богобоязненных взрослых. Но дети идут на эти фильмы, и еще как идут! И они видят обнаженное тело, богохульство, прелюбодеяние… ругательство следует за ругательством, богохульство за богохульством. Эти фильмы разрушают наши семьи, нашу страну, веру, законы Господа и потешаются над словом Господним, предлагая вместо него секс, насилие, грязь и нездоровое возбуждение. А вы говорите: что я могу сделать? Что мы можем сделать? И я отвечаю вам: приблизьтесь к Господу, воспримите Его слово, следуйте примеру безгрешного Иисуса, чтобы эти отбросы, эта грязь потеряли для вас всякую привлекательность… И пусть ваши дети примут Христа в свои сердца, примут как своего Спасителя, своего личного Спасителя, и тогда эти пороки потеряют для них привлекательность, перестанут притягивать их… «Ибо Отец весь суд отдал Сыну… И дал Ему власть производить суд… Ибо наступает время, в которое все, находящиеся в гробах, услышат глас Сына Божья, и изыдут творившие добро в воскресение жизни, а делавшие зло… а делавшие зло… в воскресение осуждения». Евангелие от Иоанна, глава пятая, стихи двадцать второй, двадцать седьмой, двадцать восьмой и двадцать девятый. Толпа закричала: «Аллилуйя!»