Слепой боец - Горишняя Юлия - Страница 35
- Предыдущая
- 35/130
- Следующая
Гора Толоф, не видная отсюда за выгибом южного берега, зарычала сильнее, чем обычно, и даже здесь стало слышно ее рычание. Что творилось на берегу, было не разобрать, так взметнулась белая пыль. Да и некому, и некогда было смотреть туда. Вода в бухте заплясала во все стороны сразу, могучие «змеи» болтались в ней, как щепки, и «змеей» Борлайса, сына Борлайса, из округи Извилистый Фьорд, тряхнуло Хилсовой однодеревке об борт, оба чинились потом…
Когда рассеялась пыль, стало видно, что побережье теперь не узнать — провал на провале. «Повезло — вовремя убрались», — сказал кто-то. Рассказчики в скелах, любящие точность, утверждают, что это был Ритби, рыбак, что шел у рыбаков на однодеревке «старшим носа». А капитана у них там не было, так они и плавали, управляясь сообща. Как может такое быть, непонятно, но ведь рыбаки — они и есть странный народ.
А еще добавляют, что Йолмер, сын Йолмера, пожевав губами, сказал:
— А с чего это демоны начинают свои шутки шутить, как раз когда у нас припасы на берегу? Определенно — тут есть кто-то с недоброй филгьей… — И он огляделся вокруг так, точно надеялся вот прямо на глаз различить на кораблях несчастливца, что подло затесался в их поход и портит всем везение. На «Дубовом Борте» взгляд его не задержался, но вот в «змею» Долфа Увальня он вглядывался особенно долго и пристально.
Мяса захвачено было на месяц — все пропало. Пришлось запасаться заново, потратив еще три дня; многострадальные жители на том острове Ола лишились еще нескольких сотен своих овец, а потом частый гребень флотилии Гэвина пошел прочесывать караванные пути и купеческие стоянки вдоль них. Так они спустились вдоль острова Ол на юг, завернули в пролив Ват, побродили немного между тамошних островов. При удаче это может давать добычу весьма неплохую, да и без особой удачи — вполне приличную. У них не было особой удачи, и Йолмер говорил, что он, мол, так и знал: кто-то нарочно стал неудачником в этом походе, чтоб устроить ему, Йолмеру, неприятность.
Люди с одной небольшой килитты рассказали, что с внешней стороны острова Джертад они обогнали караван, в котором был лесовоз с каменным деревом, и к этому времени караван должен уж подходить к южному горлу Вата. Гэвин было загорелся, но чем дальше они спускались навстречу каравану на юг, тем больше его грызли не видные никому сомнения. Каменное дерево поднимет только корабль, нарочно под лес построенный, возвращаться потом с этим лесовозом к купцам Иллона — терять столько времени, тащить его с собою, тихохода такого… Все бы хорошо, раз идут они на юг, именно туда, куда Гэвину нужно, но был бы этот караван безо всякого каменного дерева!..
А оказалось, люди на лесовозе защищались так отчаянно, что, когда «змея» Рункорма, сына Румейра из округи Многокоровье, прицепилась бортом к ним, разрубили обвязку бревен, сложенных у них на палубе, и бревна раскатились в стороны, четыре бревна тяжестью такой, что уходят в воду, как камни, и длиною как вся «змея», да и лесовоз тоже был как раз по их длине.
Корабль потонул, раздавленный, и Рункорм погиб почти со всею своей дружиной. Из именитых людей, бывших там, остался в живых только сводный брат Рункорма, Дейди, что успел запрыгнуть на борт лесовоза с немногими дружинниками, и они защищались, пока «Черная Голова» Дьялверов не пробилась тоже к лесовозу и люди с нее не пришли им на подмогу.
Караван тогда захватили в конце концов, и охранные суда купцам не помогли, но весь этот караваи стоил ровно столько, сколько половина утонувшего «каменного дерева» с той лесовозной барки, а стоил ли он «змеи» Рункорма и жизней его и его людей — незачем и поминать. «Невезение, это точно, — твердил Йолмер, сын Йолмера. — Какой-то недоносок притащил сюда с собой свою филгью недоброго норова, вот есть же такие люди — ни ума и ни совести! А я всегда говорил (никогда он не говорил такого), что на любую добрую удачу, хоть бы даже и из дома Щитов, найдется когда-нибудь и злая, что будет ее побольше! Вот увидите — то ли еще будет, повидали б вы с мое — так понимали бы сразу…» С такими вот словами он пришел к костру Дьялверовой дружины, возле которого тогда сидел Дейди из Многокоровья.
— Может, ты хочешь сказать, что это мой брат неудачник и сам во всем виноват? — ощетинился на него сразу Дейдн. — Или я?..
— Мало ли кто виноват, — отвечал Йолмер. — Мало ли кто, а ты мог бы и не высовываться, когда капитаны ведут разговор. Встревают тут служанкины отродья…
— С тобой здесь из капитанов никто не разговаривает, — заметил на это Дьялвер совсем не добрым голосом, — иди себе…
А когда Йолмер ушел, ворча и оглядываясь, он (Дьялвер этот, сын Дьялвера, был простоватый-таки человек) хлопнул по плечу Дейди — тот смотрел Йолмеру вслед, и кровь у него из-под повязки на голове опять сильно потекла, — и сказал:
— Вот ведь дурак, а? И как мать только его родила такого?
— Если дурак — что вы его с собой взяли? — зло выдохнул вдруг Дейди, сын Рунейра. — Не видно было?!
— То есть как это «взяли»? — удивился Дьялвер. — Не мы его брали. Гэвин его взял — вот это верно…
— Гэвин? — Голос у Дейди сорвался. — Что у вас все Гэвин, Гэвин… Гэвин все у них!
Но тут уже ясно было: не в себе человек, на кого угодно рад бы накинуться. И Дьялвер ничего не сказал, а только поглядел на тусклый в сумерках огонь соседнего костра, в сторону которого ушел по берегу сын Йолмера и внук Йолмера, сын склочника и внук склочника, и подумал: «Чтоб тебе голову там свернули — жаль, я не успел…»
Но не у всех костров в тот вечер Йолмера так принимали. Большей частью на него попросту не обращали внимания. А слова, которые слушаешь, не обращая внимания, — западают в душу сильнее всего. Йолмер этого не знал, и он смотрел даже злее, чем обычно, потом, когда делили добычу. На том сходе, кроме добычи, пришлось решать и еще одно дело: куда теперь пойдут люди с Рункормовой «змеи», что остались без корабля. Близких родичей Рункорма, что, само собой, могли бы взять их под свою руку, тут не оказалось, а сговориться с кем-нибудь Дейди не успел, и в конце концов Дьялвер, потолковав со своими братьями втихомолку, сказал так:
— А и пусть они у нас остаются. Что там лишняя дюжина народу — не объедят.
А Дейди это не слишком-то понравилось: получилось так, что все свои, из его же округи, от него отказались и приходится искать заступы у чужого. И он заговорил, вскинув голову:
— Может, и дюжина. Но пока что я еще не дружинник Дьялверов. А пока я не человек «Черной Головы», а человек «Вепря», хоть «Вепрь» и на дне морском, могу я спросить: будет нам плата за наш корабль или нет?
Иногда, если, например, корабль зажгут и пустят по ветру на вражеские ладьи, или еще что-нибудь такое, — тогда его хозяину положена особая плата за это, конечно, если корабль погублен для общего дела, а не просто так. Но Дейди об этом начал не так, как полагается, и Корммер — этот из трех братьев Кормайсов был хуже всех — тут же сказал:
— Это за что вам платить? За «каменное дерево», которое на дне рядом с вашим «Вепрем»?
— Хотя бы и за него, — сказал Дейди. — Потому что, если бы оно не раздавило «Вепря», вот так же оно могло бы раздавить «змею» Дьялверов, скажем. Или твою.
— Мою — нет. — Это уж вмешался Кормайс, сын Кормайса. — Я б так глупо не подставился.
— У вас в округе уже есть один такой, который считает, что мой родич был сам виноват, — сказал Дейди, едва сдержавшись. — Йолмером его зовут. По уму вы, я вижу, с ним на пару.
А Гэвин, которому, как вождю, следовало бы прекратить все это, сидел себе, словно ничего не замечая, и беседовал с Йиррином через плечо вроде о чем-то своем. Тут уже и Ямхир вмешался и начал говорить, что, мол, такие слова между порядочными людьми ничем иным, кроме как поединком, кончать неуместно. И Йолмер (его только не хватало) начал вопить, что его, мол, не поняли, а он, мол, говорил совсем другое. И тут Долф Увалень, пристукнув кулаком по колену, молвил так:
— А если б вы послушали, что ваш предводитель может вам сказать.
- Предыдущая
- 35/130
- Следующая
