Сумчатые баллады - Antrekot - Страница 13

• Предыдущая
• 13/29
• Следующая

Как—то нас залили соседи сверху. Дело в том, что в славном городе Одессе вода на верхние этажи обычно не доставала. Вот и в нашем доме было также — холодная вода заходила в гости изредка. В отличие от горячей, почему—то. Поэтому «холодный» кран часто оставляли открытым — а вдруг пойдет? А в тот вечер по телевизору шла первая (вообще первая) серия бессмертного сериала «Богатые тоже плачут». И весь город нельзя было оторвать от экрана. Водозабор сократился, напор возрос — пошла, да что там, хлестнула вода. А ни нас, ни соседей сверху не было дома. В общем, в результате у нас в ванной упал потолок. Совсем. Мексиканские страсти проняли. Ванная получилась двухэтажная. Ну мусор убрали, а ремонтировать все это… не очень известно, когда.

Несчастные заливатели ходили умываться то к нам, то через площадку. А еще у них был кот. Черный, длинношерстный. Довольно большой. И как—то стираю я в ванной (машины нет, она была, но столкновения с соседским унитазом не пережила) и вдруг слышу сверху безумный мяв. Распрямляюсь — к счастью — и прямо передо мной в ванну плюхается кот. Он как—то умудрился открыть дверь. Вода — повсюду. Очки — летят, кот орет… Как мы его выпутывали из белья — отдельная песня. Потом мы его вытирали и пытались сушить феном.

А потом пришли хозяева. Они вернулись домой — кота нет, дверь в ванную открыта… Сдали мы им его.

Ну, в конце концов, потолок починили, все стало хорошо — только кот в ванную до самого нашего отъезда заходить отказывался и на лестнице от меня шарахался. Впечатлительный оказался.

Есть у меня знакомая, скажем, Марта. Очень милая дама, но вот беда, любит красивые места. И полна энергии. Поэтому, когда мы куда—нибудь едем, она всех загоняет вхлам — еще на ту гору, и на ту — а оттуда должен быть прекрасный вид… Все уже с ног валятся, а она свежа и полна энтузиазма. Так что народ как правило залегает на пикник, а с ней отправляют меня, потому что одну Марту отпускать как—то боязно — во первых, увидит еще что интересное, пойдет дальше и забудет вернуться; а во—вторых, возраст не тот. Ну и ползем мы с ней по склону на какую—то потрясающую обзорную площадку (то есть, я ползу, а она порхает) и она со мной разговаривает. Разговор несколько односторонний, потому что я берегу дыхание.

— Я, — говорит Марта, — всегда нравилась пожилым мужчинам.

Я тем более молчу, поскольку не очень могу себе представить, что такое пожилой мужчина с точки зрения Марты.

— И вот, еду я в Канберру поездом. А напротив оказывается очень милый пожилой человек, еврей. И мы так приятно разговариваем. А потом он берет меня за руку и очень так кокетливо говорит «А я знаю, откуда у вас это».

На руке у Марты широкий коричневый шрам длиной сантиметров так в шесть. Повстречалась в океане с португальским корабликом.

— «Я, — говорит, — знаю, что это у вас. Это у вас номер, правда?» Старый идиот. — фыркает Марта. — Номер! Это надо же подумать, номер! Сколько мне по его мнению лет! Бог знает кто теперь ездит поездом. — и так она продолжает возмущаться до самой вершины. Осмотрев действительно впечатляющий, вполне марсианский пейзаж, мы начинаем двигаться вниз, к еде. А Марта все никак не может забыть своего оскорбителя.

— Номер! Да как он только мог подумать такое! Номер! Да где он видел румына, способного считать до десяти…

Так что есть у меня некоторое предубеждение против третьего рейха и его сателлитов. Есть.

Баллада про румын, от человека, пережившего оккупацию. Вернее, три.[4]

Вначале их деревню заняли итальянцы, и все было хорошо. Потом итальянцев передислоцировали, и пришли немцы. Тут хорошо уже не было. Но когда и немцев передислоцировали, комендант собрал все население и сказал речь:

— Уходийт лес! К партизанен! Румын идет!

И когда румын пришел, то люди очень пожалели, что не послушались немца. Утащили все, включая половики и глиняные горшки. Двери — и те с петель снимали и забирали.

Как—то раз нашим летом, то бишь европейской зимой, поехали родители в очередное путешествие по Австралии. Новый год они должны были встречать под Мельбурном, на ферме у приятелей — и решили перед этим заехать в сам Мельбурн — погулять. Начали искать гостиницу. Искали, как и положено в техногенное наше время, по интернету. И вдруг смотрят — в центре города, мотель, 3 звездочки, все удобства и вполне подходящая цена. Даже пониже, чем следовало бы. «Тараканы, наверное»., сказал ойтец и отправил им по интернету же заказ. Погуляли они по городу, приезжают ночевать — и тут понимают, почему такие цены. Мотель оказался, как бы это выразиться, совмещенным санузлом. То есть по основной своей функции это публичный дом, но поскольку остаются свободные комнаты, то он еще прирабатывает как гостиница. А 10 вечера, а чужой город, а устали. Пошли они, вздыхая, унутрь, посмотрели номер — все очень хорошо, чисто, уютно, кондиционер, телевизор, ванная. И звукоизоляция полная. Остались. Еще утром позавтракали там.

И теперь утверждают, что могут с гордостью говорить, что провели ночь в борделе.

Однажды в студеную зимнюю пору мы шли по Парижу — был сильный мороз. Мороз, как раз, был не сильный. По московским меркам, так и вовсе никакой — жалкие -3. Но, в сочетании с парижской влажностью и ветром, результат выходил вполне. Было нас двое и, в виду предыдущих контактов с парижской погодой, наша совместная температура равна 78. И нужно было срочно что—нибудь съесть.

Картинка — Латинский квартал. Деревянный под старину ресторан, где подают фондю. На стене — чудовищных размеров голова лося — видимо, зеленые в это заведение не ходят. Приятельница хочет попробовать фондю — такое блюдо из расплавленного сыра с вином и специями, куда нужно погружать всякую разность — и мы заказываем фондю. Одно — потому что жаропонижающие и антибиотики сильно влияют на аппетит.

Приходит официант, выслушивает заказ и на ломаном английском заявляет, что мы не можем заказать одно фондю, потому что нас двое.

Я объясняю — мы хотим одно. На двоих. Мы делиться будем.

— Но вас же двое, вам будет мало.

— Нам будет достаточно. Мы хотим одно.

Официант уходит.

Появляется мэтр. И говорит:

— Простите, наш служащий, видимо, из—за плохого знания английского не так понял. Он мне сказал, что вы хотите заказать одно фондю.

— Правильно.

— Но вы не можете заказать одно фондю, потому что вас двое.

— Да, — говорю я, — двое. Но мы хотим одно. И побыстрее, если можно, у нас поезд.

— Нет, отвечает мэтр — вас двое и фондю должно быть двойное.

— Почему? — спрашиваю я.

— Потому что порции изначально рассчитаны на двоих.

— А если бы заказчик был один?

— Мы не смогли бы подать ему фондю. Это значит разбивать порцию, а повар на это никогда не пойдет. Но вас же двое, — чуть не плача говорит он.

Я прихожу в отчаяние и заказываю порцию на двоих. Приносят фондю. В этом количестве сыра можно утопить и ворону, и лисицу, и Крылова с Лафонтеном… Так что через сорок минут мы уходим, оставив на тарелке три четверти фондю на двоих и сфотографировавшись с лосем в качестве компенсации за моральный ущерб.

А формула «повар на это никогда на пойдет» прочно вошла в наш лексикон.

• Предыдущая
• 13/29
• Следующая