Умирать вечно - Алейников Кирилл - Страница 28

Но окунемся вглубь истории. Не знаю уж как, однако светлому божеству удалось проникнуть в материальный мир. Оно явилось в образе собственного сына (созданного из плоти и крови, принадлежащих темному божеству), но явилось, прежде всего, к кому? К нищим, к самым примитивным слоям общества, члены которого были убоги как по интеллектуальному развитию, так и по развитию духовному. Светлое божество начало свою проповедь в стане рыбаков, знавших лишь, как ловить рыбу и как отличить богатый улов от бедного. Оно сказало им: «Будьте такими же нищими и убогими, примитивными и безынициативными, и да прибудет после вам вечное счастье». Светлое божество изначально в совершенно чужом для него мире поощряло убогость и нищету, следствием которых может быть лишь скудоумие и болезни. Оно, божество, по сути, старалось отвернуть человека от его естества, от инстинктов, от выработанного за многие тысячелетия эволюции механизма самосохранения и выживания. То есть — убить. Косвенно, конечно, но… Светлое божество устами своего сына молвило: «Что печетесь вы о хлебе насущном? Зачем стремитесь вы к благам земным, которые скоропреходящи? Какое значение имеет ваша гордость, если высший на земле будет низшим в Царствии Небесном? А плотская похоть ваша, разве она не врата Ада?» Изначально светлое божество стремилось подавить в человеке любовь к жизни, страсть, желание, искоренить данное темным божеством счастье быть живым, любить, желать, испытывать всю необъятную гамму чувств! Взамен же светлое божество предлагало эфемерный, нереальный, расплывчатый мир…

Особенно остро отчего-то светлое божество ненавидело плотскую страсть, что показано даже в мифе о рождении его сына. Скорее всего, светлое божество совершенно не разбирается в биологии и механизмах репродукции живых существ, иначе придумало бы более правдоподобную сказку… Отчего-то сама женщина для светлого божества представляется источником всех бед и несчастий, практическим воплощением зла и негативного начала. Omnia mala ех mulieribus! С другой стороны, во все времена женщин ценили более мужчин, оберегали и хранили как самое ценное, что можно сохранить. Сколько прекраснейших произведений искусства посвящено женщинам! Сколько великолепных историй о чистой любви можно отыскать в фольклоре любого народа! Вспомните, Виктор, вашу собственную жизнь; я уверен, в ней есть место этому светлейшему из светлейших, прекраснейшему из прекраснейших чувству любви к женщине. Воистину, я предвосхищаю это чувство, превозношу над любым другим чувством, какое способен перенести человек. Любовь есть основа мира и процветания, благоденствия и счастья. Так почему же светлое божество так негативно относится к женщинам и к любви к ним, пусть даже плотской? Разве не понимает светлый бог, что без любви, без страсти невозможно продолжение рода? Готов ли светлый бог убивать младенцев лишь за то, что они — женского пола?

Светлое божество, вторгшись в чужой мир, возненавидело все прекрасное, что есть в этом мире. Искусство воспринимается им, как правило, дьявольским наваждением; сие справедливо и для науки. Проповедуя нищету и убогость, светлое божество советует отбросить прочь любое проявление страсти, как плотской, так и интеллектуальной. В конце концов, доходит до того, что amor si vincitur, diabolus vincitur. С каждым новым годом после проникновения светлого нематериального божества в наш материальны мир происходит все большее и большее удаление человека от природы, от естества и внутреннего баланса. Созданная последователями светлого божества церковь бесчинствует, разоряя древние храмы, уничтожая величайшие произведения искусства, вводя мир в длинную — в тысячу лет! — полосу мрака, хаоса и повсеместных гонений. В это время не происходит совершенно никакого развития: ни научно-технического, ни интеллектуального, ни духовного, но лишь деградация и упадок. Светлое божество, потеснив и уничтожив прежний уклад, привело мир к мраку.

В безумном бою церковь кусок за куском разрывала ту артерию, через которую кровь земли текла в человека. Она уничтожала бессознательный, естественный природный отбор, проявляющийся в красоте, силе и мощи; она охраняла все то, что природа хочет отвергнуть, против чего она так мощно восстает: грязь, уродство, болезнь, калеку, кастрата. Охотнее всего церковь кастрировала бы весь мир, погасила бы свет, отдала бы всю землю в жертву серному дождю; ее единственным стремлением, ее жгучим желанием было одно — чтобы обещанный Страшный Суд пришел, наконец.

И он пришел. Светлое божество, очевидно, позавидовавшее более совершенному устройству изобретенного темным божеством мира, вторглось в этот мир, изуродовало его и попыталось вовсе уничтожить.

Александр умолк. Наверное, выдохся, подумалось мне. Дабы не возникло неловкой паузы, я поднял согретый уже стакан над столешницей и молвил:

— За справедливость!

Мы выпили, бодро чокнувшись. Александр, шумно занюхав ломтем мяса, спросил:

— Вы согласны со мной, Виктор?

— Не совсем согласен, — ответил я. — Вернее, совсем не согласен.

— Но почему?

— Видите ли, Саша, вы говорите о проникшем в наш мир внешнем божестве как о каком-то страшном, смертельном вирусе. Но подумайте, разве религия, в том числе и христианская, проповедует какое бы то ни было зло? Разве она не учит людей быть добрее, терпимее по отношению друг к другу, разве не учит она уважать и ценить природу? Природу, которая, по вашим словам, есть ни что иное как творение Сатаны! Религиозные трактаты вроде Библии не стоит воспринимать как абсолютное учение о верной жизни, но в них же столько всего хорошего написано! Ни Библия, ни Коран не содержат в себе призывов ломать, крушить, уничтожать, ненавидеть, свирепствовать!

— Здесь я позволю с вами не согласиться. Очевидно, вы знакомы лишь с православной Библией, адаптированной версией Священного Писания для конкретного места и конкретного этноса. Но если мы возьмем, например, Библию Аргентины, то не найдем в ней никакого упоминания о том, что следует подставить левую щеку, когда тебе врезали по правой. То же самое и в Коране: отомсти врагам своим и обидчикам, дабы неповадно им было впредь.

— Вот и ответ на вопрос, почему же светлый Бог предстает перед некоторыми как Бог несправедливый, «себе на уме», ввергнувший мир в безумие и хаос, — воскликнул я, невольно завлеченный беседой. — Кто был во все времена проводником между Богом и народом? Церковь! Но мы-то с вами прекрасно знаем, что далеко не в каждой церкви можно встретить Бога, что далеко не каждый священник почитает прежде всего Бога, нежели себя и свои прихоти. Святая Инквизиция, этот страшный Крестовый Поход за Гробом Господнем был ведь ничем иным как разбойничьей войной для обогащения Церкви, для личного обогащения кардиналов и иже с ними. Прикрываясь религией и Библией, они истребляли города, насиловали и убивали, воровали, разрушали. Они, сотворенные, по вашим словам, Сатаной, воплотили собой именно Сатану с его злобной натурой, а не Бога, учившего доброте, терпимости и аскетизму. Эти подонки не имеют никакого отношения к Богу! Иисус, придя прежде всего к нищим, к убогим, как вы сказали, оказался прав, ведь кто иначе стал бы его слушать? Неужели элита, испокон веков эксплуатирующая прочих, живущая за счет чужого труда, за счет чужой пролитой крови, элита, ни за что не желающая терять все свои блага и привилегии ради какого-то там мессии? Иисус дал людям то, чего им так не хватало: надежду на лучшее будущее. Притом он понимал, что взять и освободить весь угнетенный народ от элитарного гнета не удастся хотя бы потому, что это приведет к хаосу. И он начал снизу, с тех, кто более всего нуждался в утешении и поддержке, дабы его учение — учение о доброте и справедливости! — со временем поднялось выше, к власти предержащим, стало по-настоящему всеобъемлющим. И он не сулил вечных благ никому, во всяком случае, задарма. Хочешь жить счастливо — будь терпим, гордо неси свой крест, превозмоги боль от терновой ветки, не дай никому повода для насмешек и упреков! Не смирение с убогостью, но преодоление возникающих на пути трудностей; не унижение, но гордое осознание собственной души, человеческой души.