Игра во все руки - Алейников Кирилл - Страница 11

Но удивительнее всего рядовому показалась цепь его следов. Вот они есть, но через каких-то пять метров обрываются, словно он только что спрыгнул откуда-то с неба и сделал всего-то десяток шагов. Кличко вернулся по следам к тому месту, где они обрывались (вернее, начинались) и потоптался в нерешительности, в гадании, что это может значить и что следует сделать дальше. Не найдя более подходящего решения, Кличко перешагнул крайний отпечаток собственных сапог…

Вспышка. Звон тысяч колокольчиков и хор тысяч ангелов. Легчайшая судорога.

И страх.

Страх обуял рядового с ног до головы, прошиб холодным потом и бросил в крупную дрожь. Страх заставил его инстинктивно схватить автомат и пригнуться. Страх почти парализовал сознание, провоцируя тело на немедленный бесконечный бег куда-угодно-только-подальше-отсюда…

Причину своего страха Кличко осознавал. Теперь там, где росли сосны, как и прежде, стояли сооружения базы. Ангар, казармы, игла антенны. И ограда с колючей проволокой вновь стояла на старом месте, совершенно нетронутая и прочная, как и всегда. Ствол автомата смотрел на нее и крупно трясся. Рядовой, захлебывающийся неописуемым ужасом, импульсивно сделал пару шагов к ней, дабы убедиться в том, что ограда и в самом деле на месте, но тут…

Вспышка. Звон тысяч колокольчиков и хор тысяч ангелов. Легчайшая судорога.

Однако страх исчез. Вместе с оградой и базой. Опять нетронутые, легко колышущиеся сосны, девственный снежный покров и благоговейная тишь.

— Мать честная, — шепотом повторил Кличко, совершенно не понимая сути происходящего. Особенно смущал факт внезапного исчезновения страха, будто чья-то рука прошлась по душе солдата и стерла даже намек на это чувство. Заведенное адреналином, как часовой механизм ключом, тело рядового все еще дрожало, но вот страх…

И не только исчезновение страха отметил солдат. Пар изо рта и носа, тот самый пар, без которого не обходится ни одна зима, вдруг тоже пропал. Воздух казался теплым, по-летнему влажным и приятным, даже запах он имел иной, по-прежнему лесной, но… иной. Еще казалось, что этот лес без базы и забора выглядит более спокойным и тихим, более красивым и умиротворяющим. Будто этот лес и не на Земле вовсе растет, а является частью рая, той частью, где сейчас зима.

Кличко стянул перчатку и загреб в ладонь снег. Невероятно, снег оказался теплым! Он привычно таял на ладони, превращаясь в воду, но был теплым! Рядовой скинул автомат в сугроб и уже двумя руками загребал и тер в ладонях странный теплый снег. Он омыл лицо талой водой, даже на вкус попробовал.

Невероятно!

Приятное ощущение блаженства разлилось по телу. Похожее чувство вызывает отток адреналина из крови, но все же теперешнее блаженство не шло ни в какое сравнение с любым другим. Никогда еще Кличко не был так счастлив: ни под алкоголем, ни под травкой, ни после секса. Никогда. Его не интересовало более, куда пропала база и сослуживцы, что вообще произошло с тайгой. Он отбросил шапку, скинул шинель, снял ненавистные сапоги и босиком зашагал по теплому снегу, сияя счастьем.

Кличко углублялся все дальше в тайгу, совершенно не запоминая, да и не озадачиваясь запоминанием дороги. Он шел не один час, беспрестанно купаясь в сугробах, трогая стволы деревьев, припадая к ним лицом. Иногда из глаз Кличко текли слезы, но едва ли он их замечал, как не замечал он периодические вспышки хохота. Несколько раз в гуще леса Кличко видел красавцев-маралов с шикарной ветвью рогов. Солдат спокойно подходил к животным и трепал их по загривку, говорил ласковые слова и, кажется, они ему отвечали. Встретился рядовому и большой серый волк, прямо-таки из сказки прибежавший в этот чудесный лес. Из доброй сказки, конечно. Волк без опаски подошел к Кличко и лизнул того в руку. Солдат тоже не боялся хищника, присел рядом и долго гладил его, раздумывая, какое бы имя дать благородному животному.

Наверное, Кличко разгуливал бы по сказочной тайге вечность, но спустя определенное время он наткнулся на поселение. Наверное, такие поселения существовали на Древней Руси во времена ее становления: бревенчатый забор отделяет лес от небольшой деревушки, двустворчатые массивные ворота открыты, за ними виднеются невысокие избушки. Над некоторыми избушками вьется голубой дымок.

Рядовому показалось, он слышит знакомую музыку. Он точно знал, что ранее никогда ее не слышал, но отчего-то она казалась настолько знакомой, милой и родной, что даже сердце защемило. Захотелось вновь упасть на колени и вновь зарыдать от счастья, но от сего Кличко отвлекли несколько человек, вышедших из ворот. Люди явно вышли навстречу солдату.

И Кличко сорвался и побежал к ним, спотыкаясь о неровности, спрятанные под снегом. Когда он оказался подле незнакомцев, то смог увидеть великую озабоченность на их лицах. Вообще же, незнакомцы выглядели весьма странно: они все были на голову выше и без того рослого солдата, к тому же шире его в плечах. Лица их были похожи на лица древнегреческих богов и героев, которые Кличко видел в одной из книг библиотеки ракетной базы. Все красивые, молодые, мужественные и… добрые, что ли?

А еще незнакомцы были облачены в легкие белые туники и такие же белые тоги. Ну точно древние греки или римляне!

— Я не верю своим глазам! — воскликнул не на шутку удивленный незнакомец, тот, что казался самым высоким из них. — Вы видите то же самое, что вижу я?

Его вопрос был адресован, очевидно, соплеменникам.

— Это так, Аима — задумчиво ответил другой «римлянин». — Мы стали свидетелями чуда!

— Здравствуйте, милейший, — склонил голову в легком поклоне тот, кого назвали Аимой. — Позвольте узнать ваше имя?

Кличко хлопал глазами, переводя взгляд то на одного «римлянина», то на другого. В глубинах сознания началось неясное движение, движение наверх, несущее с собой пронзительную и острую как алмазная игла догадку. Подобно газовому пузырю метана, поднимающемуся к поверхности океана и топящему корабли, озарение вспыхнуло в мозгу Кличко и захлестнуло разум, потянуло его в пучину сумасшествия и беспамятства. Последнее слово, которое солдат смог осознать, было его собственным выдохом-выкриком:

— Ангелы!

Здесь почти всегда царила темнота, лишь изредка сменяемая жидким туманным сумраком. Ветер, резвящийся по равнинам столовых гор, не желал или не мог спуститься вниз, в сложную систему ущелий и пещер, узких и широких шрамов в теле земли. Ветер умалишенно смеялся в пору циклонических бурь и швырял в ущелья камни, но не спускался. Никогда.

Здесь почти всегда царила темнота, но было сухо. Сухо и относительно тепло даже ночью, при заметном понижении температуры воздуха. Раньше здесь обитало много всякой разной живности, возможно, даже люди. Но теперь жизнь покинула ущелья навсегда, и только ядовитые гадюки да пауки иногда шуршали по гальке и песку, перебираясь из одной засады в другую. Остальные представители фауны покинули эти края вскоре после появления здесь существа, рожденного Тьмой…

Он лежал в едва ли освещенной пещере и сумрачно вспоминал былое. Он не мог сказать, сколько прошло времени с той поры, когда Тьма обратила его в зверя. Месяц… Может быть — год… А может всего неделя. Хотя нет, вряд ли неделя. Скорее год…

Он мог менять свой облик по воле мысли и периодически делал это, но не потому, что сей процесс нравился или доставлял удовольствие, был полезен как навык или повышал жизненный тонус. Просто больше разум не знал, чем занять себя. Только три занятия: молчаливое созерцание темной пещеры, хаотичные воспоминания и трансформация. Хотя… трансформацией это можно назвать лишь условно, ведь ныне зверь мог находиться одновременно в обеих ипостасях.

Он был оборотнем — существом Тьмы, призванным наводить животный ужас на людей. Существом, могущим и любящим убивать. Но таким он был когда-то давно. Теперь он не просто оборотень, теперь он и не оборотень вовсе, если прочно держаться за данное понятие. Теперь он стоит НАД всеми оборотнями планеты. Он — повелитель легиона волков, принявший могучую силу поверженного Герадо. Он — демон, более могущественный, чем прежний хозяин Стаи… Когда-то ему дали новое имя, ныне ставшее единственным, заменившим собою прежнее, человеческое имя. Теперь он — Винтэр.