Итальянский любовник - Кендрик Шэрон - Страница 7

• Предыдущая
• 7/33
• Следующая

– Мне нужно в ванную.

– Прямо сейчас, – медленно протянул он, – именно сию секунду?

– Ну, безусловно, не сию секунду.

Он взглянул на нее с любопытством.

– А что ты делала?

– Мыла пол на кухне, – ответила она и неожиданно почувствовала триумф, увидев, как любопытство в его глазах сменилось изумлением.

– Мыла пол на кухне? – недоверчиво повторил он.

– Как видишь. Это случается у людей.

– У тебя нет уборщицы?

– Уборщица есть. Но нет штатной прислуги. И мне всегда нравилась тяжелая физическая работа.

Она превосходно помогает сконцентрироваться.

Лука Карделли понял, что Ева Питерс крепкий орешек. Он решил изменить стратегию.

– Ну, тогда ты не поужинаешь со мной сегодня вечером?

Она открыла рот, чтобы сказать:

"Только если лягу спать в девять", но из—за неловкости ситуации решила этого не говорить.

И почему это она должна сразу, не раздумывая, отклонять приглашения? Неужели ее карьера стала такой важной, что от удовольствий в жизни она наотрез отказалась?

– Боюсь, с ужином будет сложно. Мне вставать ни свет, ни заря, если, конечно, это не будет очень ранний ужин. Но, поскольку мы лишь недавно закончили ланч, не думаю, что мы успеем сильно проголодаться для раннего ужина.

Она шире открыла дверь. Она сделала это лишь потому, что когда—то он был к ней добр (так она сказала самой себе). И тут же улыбнулась, подумав, какая все—таки бессмысленная трата времени – самообман. Почему просто не признаться в этом себе? Ведь она не хотела, чтобы он уходил.

– Думаю, тебе лучше все—таки войти. А я вместо ужина приготовлю кофе. Но только ненадолго, ладно?

– Просто выкинь меня, когда захочешь, – манерно растянул он слова, с интонацией человека, которого еще никогда ниоткуда не выкидывали.

Он закрыл дверь изнутри с неким победным чувством, не в силах припомнить, однако, когда ему еще так долго приходилось бороться за чашку кофе.

– Эти дома явно не были построены для высоких мужчин, – смеясь, заметил он, следуя за ней по низкому темному коридору на кухню.

– Потому—то здесь и живет женщина среднего роста! Это старый дом. А в те времена люди были ниже.

Кухня блестела чистотой и пахла свежестью. Старомодный шкаф для посуды был битком набит причудливыми цветными фарфоровыми сервизами, а кувшин с медно—красными рдеющими хризантемами стоял на отмытом столе. За застекленной створчатой дверью открывался вид на море, покрытое барашками, серое и неспокойное сегодня.

– Мне нравится Хембл, – сказал он.

– Великолепно, правда? Вид каждый день новый, потому что море все время меняется. – Она взглянула на него. – Интересно, что ты чувствуешь, возвратившись сюда через столько лет?

Он уставился на море, вспоминая, что он почувствовал, когда впервые приплыл в эту сонную английскую гавань, молодой и свободный, не обремененный тяготами жизни. Это было пьянящее чувство.

– Осознаешь, какая ценная штука время, – проговорил он задумчиво, – как быстро оно летит. А твой старинный дом… – он подумал, какое лучше подобрать определение, – он юн и прелестен.

Ева искренне улыбнулась.

– Спасибо. Это бывший коттедж береговой охраны. Я живу здесь, сколько себя помню.

– Сказать честно, я ожидал увидеть другое.

Она налила воды в чайник.

– И что ты ожидал увидеть?

– Что—то современное. Лоснящееся. Но точно не это.

И она сегодня была совсем не такой, какой он ожидал ее увидеть. Его пульс не должен был биться с такой необузданной силой. Ведь он любит, когда женщины элегантны и изысканны, а не когда они одеты в мешковатые тряпки с пятнами краски. Тем не менее, он навязчиво думал только о ее стройном теле, скрывавшемся под этим странным облачением, а также о том, что до безумия очарован ее кокетливым розовым лаком на пальчиках босых ног.

Ева готовила кофе в тишине, раздумывая над тем, что на кухне что—то изменилась с его приходом и что еще никогда в жизни она не чувствовала себя настолько не в своей тарелке от присутствия мужчины.

Вероятно, где—то в подсознании она так и не сумела перестроиться – стать не пугливым подростком, а зрелой, независимой женщиной. Она мысленно перенеслась в то время, когда была в глазах красивого и богатого итальянца лишь жалкой официанткой. Она слышала, как колотится ее сердце, и беспокоилась – уж не слышит ли этот стук и гость.

– С чем тебе кофе? – с нарочитым спокойствием спросила она.

– С чем угодно.

Звук закипающего чайника был оглушительным, почти таким же, как биение ее сердца. Она обернулась. Он неподвижно сидел, облокотившись на кухонный стол, и наблюдал за ней. Да, ничего не попишешь, его глаза одурманивали ее.

– Ну, так с чем все же? – спросила она не своим голосом.

Он улыбнулся.

– Все равно.

– Ты не хочешь кофе.

– Может быть, и так.

– Тогда зачем ты пришел? – рискованно спросила она.

Он окинул ее взглядом.

– Ничего не мог с собой поделать, – он пожал плечами, как будто ему нередко было свойственно давать слабину.

Ева уставилась на него. Она знала, что совсем иначе ведет себя с другими мужчинами. У нее на работе много мужчин. Некоторые даже потрясающе выглядят. Но в Луке было что—то особенное – сильное и непостижимое, не мешающее ему оставаться восхитительным и доступным. Он так и излучал чувственность. При нем она становилась уязвимой, чего вовсе не хотела.

С одной стороны, она уже начала жалеть, что пригласила его в дом. С другой стороны, ей хотелось пренебречь всеми правилами хорошего тона и без рассуждений кинуться в омут. Отвести его наверх и заняться с ним любовью. Хотя бы раз! Он хотел, чтобы она это сделала. И она знала об этом. Но жизнь не так проста. Да и она не простушка.

– Объясни, пожалуйста, что ты имел в виду, Лука, – сказала она мягко, даже нежно.

Был только один способ объяснить это, и не с помощью слов. Он сделал к ней шаг, заметив по ее вспыхнувшим щекам, что она на это согласна. В глазах Евы застыл испуг, но она не пыталась остановить его. Приблизившись, он провел кончиками пальцев по контуру ее подбородка и почувствовал, как она вздрогнула. Он обхватил ее руками и приблизил свои губы к ее губам на волнующе близкое расстояние.

– Что ты делаешь? – еле дыша, прошептала она.

– Собираюсь поцеловать тебя, – нежно ответил он. – Разве ты еще не поняла этого, сага?

– Ты не должен этого делать!

– Почему?

– Потому, потому что это неуместно в данной ситуации! – выпалила она. – Мы едва знакомы!

– А ты что, никогда не целовалась с человеком, который тебе почти посторонний? – пробормотал он. – Не правда ли, в этом есть какая—то изюминка, что—то сумасшедшее и прекрасное?

Почти посторонний. Что—то неприятное было в этой его оценке. Она изо всех сил пыталась сосредоточиться на какой-нибудь здравой мысли, но могла ощущать лишь неистовый жар его тела, который беспощадно гнал все рациональные соображения прочь из ее головы. Она положила руку ему на грудь.

– Это к делу не относится, но все—таки, с чего ты взял, что у меня нет молодого человека?

Он тихо усмехнулся.

– Нельзя иметь молодых людей, Ева, нужно иметь мужчин. А таких у тебя нет. – Он медленно и небрежно провел кончиком пальца по контуру ее губ. – Даже если он и есть, он ничего для тебя не значит. Потому что ты его не хочешь, сага. Ты хочешь меня.

Это было безжалостно, даже жестоко, но это было правдой. Она его хотела.

В расширенных и ослепленных глазах девушки он прочитал приглашение и начал целовать ее губы, а когда последовал сладостный ответ, он испытал острое и пронизывающее жжение страсти.

– О, – вздыхала она беспомощно. – О!

Он сумел улыбнуться, не отрываясь от ее губ, и ощутил радость от ее долгожданного подчинения. А Ева полностью растворилась в поцелуе: ее пальцы скользили по его плечам, ногти впивались в его кожу, и она чувствовала, что ее колени начинают подгибаться и грозят предательским падением. Она ощущала, как смешались их дыхания и как ее тело слабело, когда он прижимал ее к себе все теснее. Собрав остатки здравого смысла, она попыталась взять себя в руки, но тщетно.

• Предыдущая
• 7/33
• Следующая