Итальянский любовник - Кендрик Шэрон - Страница 5
- Предыдущая
- 5/33
- Следующая
Лука разлил шампанское и вручил дамам по бокалу, с удовольствием продолжая наблюдать за взбешенным взглядом Евы.
– А чем именно она занимается? – лениво спросил он.
– Угадай! – насмешливо бросила Лиззи.
Это дало ему возможность снова окинуть Еву взглядом, в котором читалась издевка.
– Адвокат?
Как ни странно, Ева была польщена. Работа адвоката предполагает наличие интеллекта и хорошего ораторского искусства, разве не так? Но она ненавидела разговоры о своей работе. Людям всегда слишком все интересно, и ей нередко казалось, что ее воспринимают не как личность, а лишь как физиономию с экрана. А телевидение – о, это так сексуально. Такую славу оно получило в обществе, и тут уж ничего не поделаешь. Эти расхожие мифы отчасти стали причиной ее недоверия к мужчинам. Она сомневалась в искренности их мотивов. Всякий раз ей приходилось думать, чем она заслужила их внимание: своей собственной персоной или все же положением на телевидении? Но она отнюдь не собиралась ни играть в застенчивость, ни кокетничать. Она вообще не собиралась оставаться девушкой—загадкой в глазах Луки Карделли.
– Я не адвокат, – сказала она. – Я работаю на телевидении.
– Ева у нас – ведущая "Доброго утра"! – гордо сообщила Лиззи. – По будням с шести до девяти утра. У меня все это есть на кассетах. Хочешь посмотреть?
– Лиззи, ради всего святого! – сказала Ева.
Лука почувствовал искренность ее мольбы, и глаза его сузились. Вот и объяснение тому, почему на вечеринке люди так пялились на нее. Понятно и ее поведение. Сдержанность во взгляде, вспыльчивость в разговоре. Он покачал головой.
– Отличная идея, но, боюсь, Ева будет скучать. Как-нибудь в другой раз.
В иной ситуации Еве сразу бы стало спокойнее.
Она ненавидела смотреть на себя, тем более, когда зрителями оказывались ее друзья. На экране она выглядела как—то иначе, а ей совсем не хотелось выделяться. Но сейчас отказ Луки посмотреть на нее в записи почему—то задел ее.
– Ну, слава Тебе, Боже милостивый!
Она картинно вздохнула.
Хлопнула парадная дверь. Послышался топот ножек Кейси. Наступила счастливая передышка в разговоре. Ева сняла очки и встала, когда в комнату ворвалась "батарейка энерджайзер" с копной белокурых кудряшек. Ева подхватила малышку на руки и сжала в объятиях.
– Ева! – завизжала девочка.
– Привет, моя милая. Как дела у самой послушной девочки?
– Я поцарапала коленку.
– Ай—ай! – Ева села на диван с Кейси на коленях. А ну-ка покажи, где.
– Вот, смотри.
Кейси указала на микроскопическое пятнышко на ноге, а в комнату вошел Майкл, лучезарно улыбаясь.
– Шампанское? – пробормотал он. – Прекрасно.
– Ты должен приходить к нам почаще Лука, если Лиззи открывает шипучку в обед!
– Это только потому, что шампанское осталось с прошлой ночи! – запротестовала его жена.
– Я польщен! – произнес Лука, и все рассмеялись.
– Умираю от голода, – сказал Майкл. – В отличие от некоторых я набегался за ребенком на свежем морском воздухе и нагулял вот такой аппетит!
– Вообще—то Ева поднялась в полчетвертого, – критически заметила Лиззи.
Лука поднял глаза.
– Вот как? Когда ты сказала, что тебе рано вставать, я и в голову не брал, что настолько рано. Это же еще ночь. – Он взглянул на нее, но из—за платиновой макушки ребенка были видны только ее серо—зеленые глаза. – Видать, ты многого не можешь себе позволить, вставая в такую рань. Я имею в виду – в быту.
– О, Ева у нас карьеристка, – сказал Майкл. – О бытовых мелочах она не беспокоится!
Ева намотала локон Кейси себе на палец.
– Вы позволите мне самой за себя сказать? Терпеть не могу словечко «карьеристка». Оно, как минимум, предполагает амбициозность и все такое прочее. Я смотрю на это проще – занимаюсь работой в очень ранние часы.
– Как некоторые няни или сиделки, – вскользь заметил Лука, блеснув своими черными глазами.
– Пожалуй, – ее глаза сверкнули озорным ответным блеском. – Или, скажем, доярки на молочной ферме.
Их пристальные взгляды встретились. То, что по существу было обычной шуткой, снова превращалось в неожиданную угрозу для Евы. За совместными шутками может последовать что—то большее, и это казалось Еве чрезвычайно соблазнительным.
Лиззи взглянула на дочку.
– Поди-ка помой руки перед ланчем, куколка.
– Я хочу остаться с Евой!
Милый каприз ребенка открывал перед Евой возможность выйти из комнаты, что ей сейчас было нужно больше всего. Это был единственный способ ускользнуть из—под гипноза Луки.
– Я помогу ей, – сказала она бодрым голосом, – мы еще промоем твою бедную коленку и наклеим на нее огромный пластырь. Как тебе такая мысль?
Кейси доверчиво кивнула и обвила Еву пухлыми ручонками. Девушка вынесла ее из комнаты, спиной чувствуя пристальный взгляд Луки. Ее это неожиданно смутило, хотя ей казалось, что смущаться она перестала много лет назад.
Когда они вернулись, второй завтрак был уже на столе. Лука непринужденно болтал с Майклом. На Еву он едва взглянул. Она усадила Кейси на стульчик и сердито посмотрела на Лиззи. Та с недоумением подняла брови.
"Дай мне только пережить этот ланч, и я с ним больше никогда не увижусь", – подумала Ева.
А единственный способ пережить эту трапезу – вести себя с ним так же, как со всеми остальными на всех прочих ланчах. Просто болтать.
Большую часть завтрака она провела, дружески беседуя с Кейси, которую неудержимо любила. Когда в свое время ее попросили стать крестной матерью малышки, она сочла это подарком небес, а к самой процедуре подошла с величайшей ответственностью.
Многие женщины, работающие на телевидении, так и не находят время родить ребенка. Ева опасалась, что подобная участь постигнет и ее. Грешным делом она подумала, что ее крестница будет для нее идеальным вариантом – и ребенок как будто есть, а особых обязательств нету.
Она как раз кормила Кейси оливкой, когда ей пришлось поднять голову и перехватить случайно (ну конечно, случайно!) взгляд Луки. И стало ясно, что у нее не получится прикрываться ребенком в течение всего завтрака.
– Где ты сейчас живешь Лука?
Он взглянул на нее с едва уловимым изумлением.
Она почти не притронулась к еде. Он тоже. Она так прелестно и мило играла с ребенком, что почти полностью игнорировала гостя из Италии, а он не привык к такому обращению. Впрочем, удивительно встретить женщину, которая так неподдельно и искренне любит детей. Пожалуй, во всех правилах бывают исключения – современная равнодушная англичанка может быть такой откровенно экспансивной и любящей. Он отодвинул тарелку.
– В Риме. Но у меня есть собственность и на побережье.
– Для парусного спорта?
– Когда есть время. К сожалению, теперь его не так много.
– Жаль. Майк сказал, что ты выдающийся моряк.
Он этого и не отрицал. Ложная скромность – это своего рода обман, разве не так? Парусный спорт был его страстью, которая когда—то поглощала его полностью, но подобные увлечения имеют тенденцию отнимать все свободное время, и их притягательность со временем слабеет, а то и совсем исчезает.
– Загружен работой. И нет возможности найти надежного помощника. Обычная история.
Его слова о том, что нет возможности найти помощника, повисли в воздухе как предупредительный сигнал.
– А чем ты занимаешься?
– Угадай, – весело передразнил он Лиззи.
Его наружность могла помочь ему в достижении вершин Олимпа на поприще, скажем, киноискусства, но в нем не читалось то осознанное тщеславие, которое обычно присуще актерам. Определенно у него было самолюбие. А некоторые не поддающиеся четкому объяснению манеры свидетельствовали о том, что по складу он, несомненно, был лидером.
– Мне кажется, ты успешный бизнесмен.
– Что—то в этом роде. Я банкир.
– О!
– Скучная профессия, не так ли? – усмехнулся он.
Она встретила его пронизывающий взгляд с полным хладнокровием.
– Но только не для тебя, я полагаю. Иначе бы ты не стал этим заниматься.
- Предыдущая
- 5/33
- Следующая
