Корунд и саламандра - Гореликова Алла - Страница 22

• Предыдущая
• 22/54
• Следующая

— У меня семья, принц. Дети. Пусть я оказался дураком, они-то в чем виноваты? Я думал добраться до Себасты, а там… мир велик.

Господин Томас замолкает, и на лес опускается тишина. Джозеф вопросительно смотрит на принца: что там думать, беглецы — они и есть беглецы, раз бегут, значит, знают за собой вину. Хотя принц, похоже, так не считает. Впрочем, Карел думает недолго. Не больше минуты.

— Джозеф, пожалуйста, позови Герберта.

— Как скажешь, принц. — Лесничий переливчато свистит, и его напарник выходит из-за деревьев за спинами беглецов. — Иди сюда, Херби. Кажется, намечается военный совет.

— Да, пожалуй. — Карел глядит на Джозефа с благодарностью. — Джозеф, Герберт. Я не могу вам приказывать. Я прошу. Может один из вас вывести их из леса как можно ближе к Себасте?

— Мы должны задержать их, Карел, — тихо говорит Джозеф. — Поверь, мне очень жаль.

— Их ведь нет еще в розыскных списках. В Коронном лесу запрещено охотиться, но ведь они не охотились. Представь, что люди сбились с дороги и попросили тебя о помощи.

— К вечеру их будут искать по всей Таргале. Того, кто попытается помочь, попросту казнят как соучастника. Принц, я рискнул бы головой ради тебя — но ради каких-то беглых преступников?

— Я не верю, что они преступники. Не верю, Джозеф.

— Я отведу, — словно через силу выговаривает Герберт. — Если Джош согласится прикрыть мое отсутствие. Неделя конного пути отсюда по тракту, а им пешком, да с малыми… а по лесу срежем, дня три точно выиграют.

— Как, Джозеф? — спрашивает Карел.

— Честное слово, мы ерундой какой-то занимаемся, — сердито отвечает Джозеф. Он отворачивается от Карела и смотрит сейчас на беглецов, молча ждущих решения своей судьбы. — Если ты так уж хочешь спасти именно этих людей… Да подумай хорошенько — ведь мало вывести их из леса. Все равно схватят! Не в Себасте, так на подходах.

— Джозеф, ты придумал что-то лучшее, — медленно говорит Карел. — Что?

— Ты можешь дать им коронную защиту, принц. Уж хоть одна вещица цветов короны должна у тебя найтись.

— Джозеф, — шепчет Карел. — Джозеф, я балбес! Как же я сам не догадался!

— Наверное, тебе просто не приходилось еще пользоваться этим правом.

— Не приходилось. — Карел расстегивает ворот и достает из-за пазухи кошелек. — Честно говоря, я и слышал-то о таких делах только краем уха. Так, значит… Я, наследный принц Таргалы Карел, дарую господину Томасу и его семье свою защиту и покровительство. Возьмите, господин Томас. — И Карел кладет кошелек в руку ошалевшего историка.

— Но… простите, мой принц… здесь деньги!

— Хотите сказать, они вам не понадобятся? Сомневаюсь. Значит, так: Герберт выведет вас на дорогу, ближе к Себасте, а там уж тогда сами. Только… я никогда еще не пользовался правом защиты. И, честно говоря, не думаю, что посылать весточку господину Николасу будет безопасно.

— Принц, — историк падает на колени, — мой принц…

— Почему ты так делаешь? — выпаливает вдруг Эдвар.

— Я уже сказал, — отвечает Карел. — Я не верю, что вы преступники. Уж точно не ты, Эди. И не эта соплячка. А твой дед — лучший учитель из всех, что у меня были.

— Мой принц, — господин Томас медленно поднимается на ноги, — я надеюсь, Господь даст мне возможность вернуть этот долг.

— Надеюсь, мы встретимся с вами в лучшие времена, господин Томас, — серьезно отвечает Карел. — И вы расскажете мне тогда, что же опасного может быть в истории. Если, конечно, я не выясню этого сам.

— Двинули, — бурчит Герберт. — Время дорого.

Брат Серж входит в келью, неся с собой запах дождя и свежей зелени.

— Что-то ты невесел, друг Анже.

— Еще одна ниточка оборвалась. — Я кладу кошелек на стол и вздыхаю. — Хотел бы я знать, как понравилось это королеве Нине! Что я хочу сказать — не так-то просто сделать из обычной вещи защитный амулет. Она работала долго. Нашептывала над каждым стежком. А принц подарил его каким-то бедолагам, бегущим от королевского суда.

— И ты снова не знаешь, как подступиться к нему, — кивает Серж. — Знаешь, я бы попробовал королевскую оружейную. Хотя, что я говорю! Отец предстоятель наверняка побывал там. Ну ничего, Анже, он что-нибудь найдет, вот увидишь! Хочешь, Анже, выйдем в сад? Там хорошо сейчас.

— Нет! — Я даже головой мотаю, отгоняя желание послушаться Сержа, выйти в сад, вдохнуть весну полной грудью. — Не могу я. Кошелек этот заберут завтра, я должен узнать еще что-нибудь.

— Да ведь принц Карел отдал его?

— Ну, мало ли… мне интересно. Как они добрались… — Я краснею, наверное. Не зря пресветлый упрекает меня в любопытстве, ой, не зря! — Я чувствую, понимаешь, что-то будет еще!

— Брось оправдываться, Анже! Можно ли стыдиться, что дело Господне так тебя зацепило! — Серж улыбается открытой своей улыбкой. — А знаешь, друг Анже, мне тоже интересно.

Серж берет кошелек, проводит пальцем по серебру наговоренной вышивки:

— Вещь, которой касался святой Карел… Анже, ведь то, что делаешь ты, — это чудо!

— Что ты, брат, — шепчу я.

— Да, — тихо повторяет Серж, — чудо Господне…

Он боится. Он и не думал, что способен так невероятно, так полностью, от самого дна души и до самых кончиков волос, бояться… так полно, да, именно полно — страх плещется вровень с краями, от малейшего толчка плеснет — и накроет ужасом.

Когда он понял с непреложной ясностью, что придется бросать все и бежать… когда с притворным спокойствием проходил с семьей мимо поста стражи у Южных ворот… когда их остановили в Коронном лесу, и он, минуту назад еще веривший в спасение, осознал, что спасения нет, — даже тогда он так не боялся.

Но теперь…

Теперь, в кажущейся безопасности, имея на руках залог неприкосновенности, он не может спать спокойно, он вздрагивает от шума за дверью, он… он словно умом повредился! Снова и снова слышится ему сиплый голос начальника поста у себастийских ворот: «Коронная защита, ишь ты! Ладно, я доложу. Милости просим в наш город, господин Томас». Он доложит — и что? Конечно, коронная защита дается раз и навсегда. Конечно, не имеет значения, дал ли ее король, королева или принц. Но вот понравится ли королю выходка сына? Славный наш король, все это знают, высказав раз свою волю, не признает ни помех, ни прекословии.

— Я была на рынке… — Жена подходит тихо, приобнимает… Она так спокойна, поразительно! А впрочем, что взять с глупой женщины. Разве она понимает… да она и не задумывается!

— И что рынок?

— Он такой дешевый, — восхищенно тараторит жена, — и там столько всего, просто глаза разбегаются! А рыба — я и не слыхивала, и подумать не могла, что может быть столько разной рыбы, я и половины названий не запомнила! Но что это я… я же не об этом хотела! Послушай, я там разговорилась с одной доброй женщиной…

Холодный ком, стывший все эти дни внутри господина Томаса, неприятно трепыхается. Она разговорилась! Бог весть, чего наболтала… воистину глупая женщина!

— Я же просил тебя…

— Я помню, дорогой! Я не сказала ничего лишнего, что ты! Просто нам же надо на что-то жить! Да и, прежде всего, где-то жить! Гостиница — это, знаешь ли, слишком!

— У нас хватит денег лет на десять, спасибо принцу Карелу. Мы могли бы снять дом… или даже купить, но пойми, это привлечет к нам внимание! Сейчас мы живем тихо и незаметно.

— Да неужели ты думаешь, что здесь нас никто не найдет?! Что мы живем спокойно, потому что хорошо спрятались?! Никто тебя не ищет, Томас! Благослови Господь нашего принца, у тебя же коронная защита! Хватит уже трястись, Томас! Мы можем спокойно налаживать новую жизнь! Господи, да мы и в Корварену могли бы вернуться, если бы ты не был таким трусом! Глупая женщина…

• Предыдущая
• 22/54
• Следующая