Лихорадка - Герритсен Тесс - Страница 18
- Предыдущая
- 18/79
- Следующая
— Я не могу его удержать, — заявил охранник, сражаясь с мальчишкой, который продолжал взбрыкивать и ругаться.
— Я заканчиваю.
— Он пытается укусить меня!
— Держите его! — рявкнула она, чувствуя, что почти оглохла от пронзительных воплей мальчика. Наполняя третью пробирку, она наблюдала за тем, как туда стекает кровь. «Еще немного. Давай же! Давай!»
— Что здесь происходит, черт возьми?
Клэр подняла голову, от неожиданности позволив игле выскользнуть из вены. Кровь из ранки капнула на простыню. Молниеносно сняв жгут, Клэр приложила к руке мальчика марлевый тампон. Пылая от стыда, она обернулась к стоявшим в дверях Полу Дарнеллу и Эдаму Делрею — оба смотрели на нее с недоверием. За их спинами, тоже глядя на нее, стояли две медсестры.
— Она пришла взять у него кровь, — пояснил охранник. — Мальчишка расшумелся.
— Доктор Эллиот не должна здесь находиться, — заявил Пол. — Разве вы не в курсе последних распоряжений?
— Каких распоряжений?
— Теперь я лечащий врач мальчика, — резко бросил Делрей. — Доктор Эллиот не имеет права даже заходить сюда.
Полицейский смерил Клэр взглядом, в котором безошибочно читалась злоба. «Ты меня подставила». Пол вытянул руку.
— Дайте мне пробирки с кровью, доктор Эллиот.
Она покачала головой.
— Я должна исследовать причину аномалии. Она может повлиять на ход лечения вашего сына.
— Он больше не ваш пациент! Отдайте мне пробирки.
Она с трудом сглотнула.
— Извините, господин Дарнелл. Но я не могу.
— Это насилие! — Пол развернулся ко всем присутствовавшим в палате, и его лицо побагровело от ярости. — Именно так это называется! Она напала на моего сына с иглой! У нее нет никакого права на это! — Он посмотрел на Клэр. — Отныне с вами будет общаться мой адвокат.
— Пол, — вмешался Делрей, выступая в роли миротворца. — Я уверен, доктор Эллиот не хочет осложнять себе жизнь. — Он повернулся к ней и попытался ее урезонить. — Хватит, Клэр. Все это напоминает балаган. Отдайте мне пробирки.
Она взглянула на две пробирки, которые держала в руке; стоят ли они того, чтобы ее обвинили в насилии. Чтобы ее лишили привилегий, которыми она пользовалась в больнице. Она чувствовала, что на нее устремлены взгляды всех присутствующих, они наблюдали за ней и даже наслаждались ее унижением.
Она молча отдала пробирки с кровью.
Делрей взял их с видом триумфатора. Потом, обернувшись к охраннику, строго заявил:
— Мальчик — мой пациент. Ясно?
— Яснее некуда, доктор Делрей.
Никто не сказал ни слова, когда Клэр выходила из палаты, но она знала, что все взгляды направлены на нее. Глядя прямо перед собой, она свернула за угол и нажала на кнопку лифта. Только когда двери кабинки закрылись, она позволила себе запустить руку в карман халата.
Третья пробирка с кровью по-прежнему была там.
Она спустилась на лифте в лабораторию и увидела Энтони, сидевшего за рабочим столом в окружении ящиков со склянками.
— У меня есть образец крови мальчика, — сообщила она.
— Для анализа на наркотики?
— Да. Я сама заполню запрос.
— Бланки вон на той полке.
Она взяла формуляр и нахмурилась, прочитав в шапке: «Лаборатории Энсон».
— У нас что, новая лаборатория? Никогда прежде не видела этих бланков.
Энтони поднял взгляд от жужжавшей центрифуги.
— Мы начали работать с «Энсон» несколько недель назад. Больница заключила с ними договор на выполнение комплексных химических и радиоиммунологических анализов.
— Зачем?
— Думаю, все дело в расценках.
Она бегло просмотрела бланк и отметила пункт: «газовая хроматография / масс-спектрометрия; полный анализ на наркотики и токсины». В графе примечаний, в нижней части бланка, она записала: «Мальчик, четырнадцать лет, с очевидным наркотическим психозом и агрессией. Этот анализ исключительно для моих личных исследований. Результаты направить персонально мне». И поставила свою подпись.
Ной открыл дверь на стук и увидел в темноте Амелию. У нее на виске белела повязка, и было понятно, что улыбаться ей больно. При всех стараниях ей удалось лишь слегка приподнять уголки губ.
Ее неожиданный визит застал его врасплох, и он даже не мог сообразить, что сказать, поэтому просто глазел на нее, тупо, как крестьянин, который встретился лицом к лицу с королевской особой.
— Это тебе, — сказала она и протянула ему маленький сверток в коричневой бумаге. — Извини, не нашла красивой упаковки.
Он взял сверток, не отрывая взгляда от лица девочки.
— Ты в порядке?
— Да, вполне. Ты, наверное, слышал, что госпожа Горацио… — Она запнулась, сглатывая слезы.
Он кивнул.
— Мне мама сказала.
Амелия тронула повязку на своем лице. Он снова увидел, как блеснули в ее глазах слезы.
— Я видела твою маму. В неотложной помощи. Она была так добра ко мне… — Амелия обернулась в темноту, как будто проверяла, не следят ли за ней. — Мне пора…
— Тебя кто-нибудь привез сюда?
— Я пришла пешком.
— Пешком? В темноте?
— Здесь недалеко. Я живу на том берегу озера, прямо за пристанью. — Она отошла от двери, слегка тряхнув светлыми волосами. — Увидимся в школе.
— Постой, Амелия! — Он перевел взгляд на сверток, который держал в руке. — Зачем это?
— Это тебе в благодарность. За то, что ты сегодня сделал. — Она отступила еще на шаг, почти растворившись в темноте.
— Амелия!
— Да.
Ной молчал, не зная, что сказать. Тишину нарушал лишь шорох опавших листьев, ковром устилавших лужайку перед домом. Амелия стояла у самой кромки светового пятна, вырывавшегося из открытой двери, и бледный овал ее лица тонул в ночи.
— Может быть, ты зайдешь? — спросил он.
К его удивлению, она, казалось, задумалась над приглашением. Некоторое время поколебалась между светом и тенью, решая, уйти или остаться. Девочка снова оглянулась, словно испрашивая чьего-то разрешения. Потом кивнула.
Ной с ужасом подумал о том, какой беспорядок царит в гостиной. Мама побыла дома всего пару часов, чтобы успокоить его и приготовить ужин. Потом опять помчалась в больницу проведать Тейлора. В комнате так никто и не прибрался, и вещи валялись там, куда их бросил Ной, вернувшись из школы, — рюкзак на диване, фуфайка на журнальном столике, грязные кроссовки возле камина. Он решил пригласить Амелию не в гостиную, а на кухню.
Они уселись за стол, не глядя друг на друга, — представители разных биологических видов, пытающиеся найти общий язык.
Зазвонил телефон, и она подняла взгляд.
— Ты разве не возьмешь трубку?
— Не-а. Это опять какой-нибудь репортер. Они трезвонят весь вечер, с тех пор как я вернулся из школы.
Звонок принял автоответчик, и, как предсказывал Ной, женский голос проговорил:
— Это Дамарис Хорн из «Уикли информер». Я бы очень, очень хотела побеседовать с Ноем Эллиотом, если это возможно, о его удивительном героизме, проявленном сегодня в школе. Вся страна жаждет узнать об этом, Ной. Я остановилась в гостинице «Озерная» и могла бы предложить вам финансовую компенсацию за потраченное на интервью время, если вас это заинтересует…
— Она хочет заплатить тебе за беседу? — спросила Амелия.
— Бред, правда? Мама говорит, что именно поэтому не следует говорить с этой дамой.
— Но ведь люди хотят узнать об этом. О том, что ты сделал. «А что я сделал?»
Он пожал плечами, испытывая смущение от незаслуженной похвалы, и прежде всего от похвалы Амелии. Он молча вслушивался в монолог журналистки. Автоответчик пропищал после окончания записи, и на кухне снова воцарилась тишина.
— Теперь можешь открыть. Если хочешь, — предложила Амелия.
Он посмотрел на подарок. Предмет был завернут в обычную коричневую бумагу, однако Ной все равно вскрывал упаковку аккуратно, стараясь не порвать ее. Было бы невежливо драть бумагу на глазах у девушки. Он бережно отклеил скотч и развернул обертку.
Карманный нож не впечатлял ни размерами, ни внешним видом. Ной заметил царапины на рукоятке и догадался, что он уже не новый. Амелия дарила ему нож, которым уже кто-то пользовался.
- Предыдущая
- 18/79
- Следующая
