Схватка с черным драконом. Тайная война на Дальнем Востоке - Горбунов Евгений Александрович - Страница 12
- Предыдущая
- 12/138
- Следующая
В апреле того же 1925 года в штаб Квантунской армии, расположенный в Порт-Артуре, прибыл из Токио майор японской армии Канда Масатанэ. Офицер имел рекомендации начальника разведывательного отдела генштаба, что уже говорило о многом, и направлялся в Харбинскую военную миссию, где он должен был заниматься вместе с сотрудниками миссии сбором стратегически важных сведений о Северной Маньчжурии и СССР.
Скромный майор, в течение года проработавший до этого в разведывательном отделе генштаба, оказался ревностным служакой. По собственной инициативе, разумеется, почтительно испросив разрешение своего разведывательного начальства, которым подобные инициативы всячески поощрялись, он решил заняться разработкой плана основных мероприятий подрывной деятельности против Советского Союза. В какой мере подобная деятельность соответствовала заключенной конвенции и нормализации отношений между двумя странами, его не интересовало.
В конце 1927 года Канда Масатанэ закончил разработку подробного и обстоятельного доклада, где каждое положение было взвешено и тщательно продумано. Документ занимал 50 страниц убористого текста и был озаглавлен «Материалы по изучению подрывной деятельности против России». Отпечатанный в нескольких экземплярах, он был направлен с соответствующими грифами секретности в штаб Квантунской армии и генеральный штаб, где ему удалось произвести соответствующее впечатление. Скромный майор был замечен, и это позволило ему сделать в дальнейшем блестящую карьеру. К концу Второй мировой войны он был уже генерал-лейтенантом и увешан почти всеми орденами островной империи.
Доклад был программой разведывательных, диверсионных и подрывных мероприятий против Советского Союза, причем эта программа предназначалась как для мирного, так и для военного времени. Первый раздел документа назывался «Общие принципы подрывной деятельности против России». В этом разделе отмечалось: «В будущей войне подрывная деятельность будет играть чрезвычайно важную роль». «Поэтому, – указывал автор, – работа, включающая в себя подрывную деятельность против России, весьма многообразна, и эта деятельность должна охватывать весь мир». Автор доклада рекомендовал принять меры к обострению национальной, идеологической и классовой борьбы внутри нашей страны. Предлагалось «подстрекать государства, лежащие на западных и южных границах Союза, угрожать ему таким образом, чтобы не дать возможности перебросить на Дальний Восток большую армию. При помощи экономической блокады мешать ввозу в Союз материальных средств и, в частности, предметов военного снаряжения». Рекомендовалось также разрушать транспортные сооружения, телеграфную связь, задерживать мобилизацию и концентрацию армии. Главная ставка при этом делалась на сибирские железные дороги. Таковы были общие рекомендации первого раздела доклада.
Второй раздел доклада был посвящен разработке важнейших мероприятий по подрывной деятельности на территории Восточной Сибири. Здесь предусматривалось ведение антисоветской агитации и пропаганды, засылка на советскую территорию антисоветских групп, чтобы мешать в военное время действиям частей Красной Армии. Предлагалось «в связи с развитием общего военного положения создать на русской территории антисоветское правительство и побудить свергнуть советскую власть одновременно в Сибири и на Кавказе». Предусматривалось «сделать Внешнюю Монголию антисоветской», то есть свергнуть демократическое правительство Монгольской Народной Республики.
В приложении к докладу были разработаны «Важнейшие мероприятия мирного времени на Дальнем Востоке в связи с подрывной деятельностью против России». Среди этих мероприятий предусматривалось создание за границей белоэмигрантских организаций для враждебной деятельности против Советского Союза.
Майор не очень стеснялся в выборе способов диверсионной деятельности на советской территории. Его не смущало и то, что эти способы предназначались для действий против соседнего государства, с которым, и он это хорошо знал, Япония в те годы поддерживала нормальные дипломатические отношения. В докладе указывалось: «В том случае, если нельзя будет устроить официальные разведывательные органы, необходимо отправлять в Россию японских разведывательных агентов под видом дипломатических чиновников. Если же и это будет невозможно, то тогда нужно будет отправлять переодетых офицеров». Задачи в докладе ставились в весьма широком масштабе: «Так как сфера применения подрывных мер против России должна охватывать весь мир, то и органы подрывной деятельности должны быть распространены на оба материка». Доклад был составлен со знанием дела, откровенно, вещи в нем назывались своими именами. Естественно, что такой документ произвел впечатление в генеральном штабе.
Доклад Масатанэ можно было бы выдать за личную инициативу офицера разведки и не принимать его всерьез при обвинении японской военщины, если бы подобные документы не подкреплялись официальной секретной документацией, проходившей через министерство иностранных дел Японии. Еще до того, как доклад Масатанэ был отправлен в Токио и Порт-Артур, японский военный атташе в Советском Союзе Мицутаро Камацубара, будущий генерал и командир 23-й пехотной дивизии, разгромленной на Халхин-Голе, получил из Токио запечатанный сургучными печатями, прошитый и снабженный предостерегающими надписями пакет. В этом пакете, переправленном через министерство иностранных дел, была достаточно красноречивая инструкция генштаба с грифом «Совершенно секретно» за номером 908, датированная 6 октября 1927 года. В ней военному атташе, возглавлявшему резидентуру, находившуюся в Советском Союзе, предписывалось заняться изучением организаций, обществ и отдельных лиц, которых можно было бы использовать для получения разведывательной информации, проведения антисоветской пропаганды и подрывной деятельности, и давались практические указания по организации подрывной работы в СССР. Документ был подписан помощником начальника генштаба и будущим подсудимым Токийского трибунала Дзиро Минами. Если учесть дату его составления, станет ясно, что в то время японские разведчики предусматривали возможность использования для шпионажа и подрывной деятельности в Советском Союзе троцкистких организаций.
Этот документ, будучи официальным, естественно, привлек к себе внимание обвинения на Токийском процессе. При допросе на вопрос обвинителя: «Не было ли обычной практикой инструктировать военных атташе, что они должны заниматься шпионажем и подрывной деятельностью?», подсудимый Минами, подписавший эту инструкцию, ответил: «Такими глупыми делами я никогда не занимался». Когда же он был уличен фотокопией документа, то ему ничего не оставалось, как признать, что в действительности он очень даже занимался этими «глупыми делами», и добавить: «Я думаю, что было послано много таких писем».
В соответствии с положениями доклада майора Масатанэ разведывательный отдел генштаба начал практическую разработку мероприятий подрывной и диверсионной деятельности против СССР, стремясь, как это и было предусмотрено в докладе, распространить сферу применения этих мероприятий на весь мир. В инспекционную поездку по американскому и европейскому континентам отправился начальник разведывательного отдела генштаба генерал-лейтенант Иванэ Мацуи, занявший в 1946 году, так же как и Минами, место на скамье подсудимых Токийского трибунала.
В апреле 1929 года Мацуи, разумеется под другим именем и с другими документами, прибыл в столицу Веймарской Республики. После его приезда японский военный атташе в Германии развил бурную деятельность. В европейские столицы полетели шифрованные телеграммы: японские военные атташе в Европе созывались на чрезвычайно важное совещание. Вскоре японские разведчики, снабженные дипломатическими паспортами и пользующиеся дипломатической неприкосновенностью, приехали в Берлин из Великобритании, Франции, Польши, Австрии, Италии, Советского Союза и даже Турции.
Мацуи выступил на совещании с обстоятельным докладом о расширении шпионской и подрывной деятельности против Советского Союза. После этого на совещании обсуждались вопросы о способах, методах и организации диверсий, которые должны будут проводиться из европейских государств во время войны с Советским Союзом. Большое внимание было уделено положению русских белоэмигрантов в Европе с учетом их возможного использования в будущем. Обсуждался и вопрос об агентурно-разведывательной работе против СССР, проводимой японскими военными атташе в Европе. В целом на совещании разрабатывалась долговременная, рассчитанная на многие годы стратегия шпионажа, диверсий и террора против Советского Союза.
- Предыдущая
- 12/138
- Следующая
