Хочу «Оскар»! - Стил Даниэла - Страница 22

– Спасибо за чудесный вечер, – сказала Таня Дугласу, располагаясь за столиком. – Это было очень занятно – познакомиться с актерским персоналом. У вас прекрасный дом.

– Да, мне он тоже нравится, – кивнул Дуглас, улыбнувшись ей. – Вам надо как-нибудь побывать и на моей яхте. Получите удовольствие.

Речь шла о яхте длиной в двести футов. Таня видела ее вчера на фотографии у Дугласа дома. Яхта показалась ей огромной. Джейсон и девочки были бы потрясены.

– А как вы проводите лето, Таня? Где были в этом году? – спросил Дуглас.

Таня попыталась спрятать улыбку: прямо домашнее задание на тему «Как я провел лето».

– Мы ездили в августе на Тахо, мы каждый год снимаем там дом. Детям там нравится. Мы с мужем подумываем о том, чтобы в следующем году свозить детей в Европу. Мы давно не выбирались за границу. С маленькими детьми не особенно попутешествуешь.

Таня сразу же пожалела о своих словах. Дугласу Уэйну были абсолютно безразличны проблемы, связанные с детьми, с большими или с маленькими. А идея снимать дом в Тахо, должно быть, казалась ему жалкой на фоне двухсотфутовой яхты на Французской Ривьере. Несопоставимость их возможностей показалась Тане забавной. Во всяком случае, не вызвала никакой зависти или приступа самоунижения.

– Я каждый год провожу два месяца на яхте у берегов Южной Франции, – сказал Дуглас небрежно, словно это было самое обычное дело. Впрочем, для него так оно и было. – Еще я люблю бывать на Сардинии. Великолепное место! И Корсика. Иногда отправляюсь на Капри или Ибицу, на Майорку, в Грецию. Если вы следующим летом повезете детей в Европу, запланируйте визит на мою яхту на несколько дней.

Дуглас чрезвычайно редко приглашал к себе друзей вместе с их детьми, так что это было очень многозначительное предложение. Впрочем, вряд ли им удастся испортить ему отдых, даже если Таня примет приглашение. Дуглас предполагал, что дети Тани отлично воспитаны. Ведь у нее самой прекрасные манеры. Впрочем, гостей с маленькими детьми он ни за что не стал бы приглашать – у них наверняка началась бы морская болезнь, если бы он взял их на борт надолго. А у Тани, к счастью, дети были взрослые.

– Они будут в восторге, благодарю вас. Я жду не дождусь возможности рассказать им, как я вчера встретилась с Нэдом и Джин. Они просто обзавидуются такому знакомству.

– Да, пожалуй, – Дуглас улыбнулся. – Я вот в восторге от знакомства с вами. Куда в большем, чем от знакомства с Джин.

А Тане вчера показалось, что Дуглас получает удовольствие от беседы с молодой женщиной. Хотя, на Танин взгляд, Джин была еще ребенком. Она потрясающе выглядела, но казалась моложе своих лет. Может, дело было в ее профессии?..

– Актеры, особенно молодые, совсем как дети, – заметила Таня.

– Они и есть дети. Все актеры – дети. Они живут в коконе, отгороженные от жизни. Они разыгрывают сцены и развлекаются. Некоторые из них действительно много работают. Но они не имеют ни малейшего представления о том, как живут обычные люди. Они привыкли, что агенты и продюсеры нянчатся с ними, оберегают их и выполняют любую их прихоть. Они никогда не взрослеют, чем старше они становятся, тем дальше они от реальности. Вы сами это увидите, когда поработаете с ними. Они невероятно инфантильны.

– Но не могут же все быть такими! – горячо возразила Таня. Комментарии Дугласа были жесткими, но, с другой стороны, он хорошо знал этот мир.

– Не все, вы правы. Но большинство именно таковы. Самовлюбленные, избалованные и зацикленные на себе. Они долго остаются молодыми, но стареют стремительно. Потому-то я никогда не испытывал нежных чувств ни к какой актрисе. Они слишком дороги в эксплуатации.

При этих словах он взглянул Тане в глаза, и Таня отвела взгляд. Что-то в Дугласе заставляло ее тревожиться. Он постоянно нарушал какую-то незримую границу, существующую между ними. Он был вне пределов досягаемости, но сам позволял себе многое. Он все время словно провоцировал ее, не делая ни одного движения, он постоянно вторгался в ее личное пространство.

Они заказали обед, и Таня принялась расспрашивать Дугласа о фильме и о встречах, запланированных на следующую неделю. Она собиралась в конце недели внести необходимую правку в сценарий, учитывая и предложения Дугласа. Таня приняла все его поправки. На ее взгляд, они были точны и объективны. Дуглас же с удовольствием убедился в том, что с ней легко работать. Таня была на редкость неамбициозна в работе.

К тому времени, как они закончили обедать, разговор вновь перешел на личные темы. Инициатива, как и раньше, принадлежала, конечно же, Дугласу. Его вопросы касались всех сторон Таниной жизни, он расспрашивал ее о детстве, о родителях, о том, когда и почему она начала писать. Ему хотелось знать о ее мечтах и разочарованиях. Неделикатность некоторых вопросов поразила Таню – при том, что о себе он ничего не рассказывал. Впрочем, последнее ее не удивило – Дуглас был из тех людей, которые никогда не открываются.

– У меня все совершенно заурядно, – непринужденно сказала Таня. – Никаких трагедий, никаких мрачных тайн. Никаких серьезных разочарований. Я, конечно, горевала, когда умерли мои родители. Но мы с Питером вот уже двадцать лет счастливы вместе.

– Звучит несовременно, – с некоторым цинизмом заметил Дуглас.

– Да, пожалуй, – согласилась Таня, решив не обращать внимания на его реплику.

– Если это правда, то это и вправду редкость, – сказал Дуглас, пристально глядя на нее. Его изучающий взгляд вызвал у Тани раздражение. Он как будто не верил ее словам и хотел разглядеть правду в ее глазах.

– Неужели вы не допускаете мысли, что люди могут быть счастливы в браке?

Таня не считала свой брак исключением, она знала в Россе много пар, счастливо проживших вместе двадцать-тридцать лет. И среди их друзей были такие. Нет, конечно, она знала и другие случаи – некоторые из их друзей за это время развелись. Но многие снова вступили в брак и снова были счастливы. Таня жила в мире, далеком от того, где пребывал Дуглас. В мире Дугласа люди если и вступали в брак, то часто по совершенно иным причинам, чем в Танином мире, – ради влияния или материальной выгоды, или чтобы подогреть интерес к собственной персоне. И Дуглас знал множество мужчин, женатых на женщинах, которых они в свое время у кого-либо увели. Там, где жила Таня, это было не принято.

– Я был женат дважды, и оба раза это было большой ошибкой, – сказал Дуглас. – Одна моя жена была известной актрисой – тогда, тридцать лет назад, когда я женился на ней. Мы оба были так молоды! Мне было двадцать четыре – мальчишка, только начинающий карьеру. Я тогда хотел стать актером, но это быстро прошло. Мы были в браке меньше года, слава богу, что у нас не было детей.

– Она и сейчас снимается, вероятно, стала звездой? – поинтересовалась Таня. Ей было интересно, что это за женщина, но спрашивать было неловко, она понимала, что, если бы Дуглас захотел, он бы сам сказал.

– Нет, – Дуглас улыбнулся, – и никогда не была. Просто красотка. Она оставила кинематограф и вышла замуж за какого-то типа из Северной Каролины. Я мало что знаю о ней. От общих друзей мне лишь известно, что у нее четверо детей. Все, что ей нужно от жизни, – это муж, дети и собственное благополучие. Думаю, она все это и получила, но не от меня. Даже тогда меня не прельщала такая перспектива.

Таня охотно в это поверила. Дуглас не был создан для семейной жизни, это очевидно. Она просто не могла представить его в окружении детей.

– Вторая моя жена была совсем другим человеком. В восьмидесятые годы она была рок-звездой. Невероятный талант, она могла бы сделать потрясающую карьеру.

Голос Дугласа сделался каким-то скучным, и Таня заглянула ему в глаза, но не смогла расшифровать увиденного. Сожаление, боль, возможно, горе или разочарование? Но и этот брак, судя по всему, распался, ведь сейчас Дуглас был холостяком.

– А что случилось с ней? Она еще выступает?

– Нет, она погибла в авиакатастрофе – летела на гастроли. Погибла вся их группа. Небольшим самолетом управлял барабанщик группы, а из него был неважный пилот. А возможно, он тогда был под кайфом. К тому времени мы с ней уже развелись. Но для меня это была очень болезненная потеря. Она была славной девушкой, талантливая и умная. Возможно, вы о ней слышали.