Вампир для истинной королевы (СИ) - Клименко Анна - Страница 5

– Агнесса! – радостно возопил родитель, – прекрасная новость! Наш король желает, чтобы ты вышла замуж за правителя Эларии!

– За эльфа, живущего в Светлом лесу, – с трудом осознавая весь ужас происходящего, прошептала я.

Похоже, кофейная гуща сообщила гадалке правду о моей блестящей будущности. Меня, провались все в Бездну, все-таки выдавали замуж за короля эльфов.

– Ни за что! – безапелляционно заявила я, усаживаясь в любимое кресло.

Оно было старым и дряхлым, мое милое кресло, и отзывалось скрипом и скрежетом суставов на всякое движение сидящего. Наверное, поэтому те обитатели замка, что потяжелее, предпочитали сидеть на новых и неуклюжих табуретах.

– Это почему же? – искренне удивился папа и щелчком взбил застиранное кружево на манжетах, – гонец отдыхает, а утром ты сама сможешь его обо всем расспросить. Ну, если конечно захочешь.

Мы сидели в рабочем кабинете Роланда де Лив. Пусть замок рассыпается по камешкам, но у любого уважающего себя маркиза просто обязан быть кабинет – с дубовым столом, на котором невозможно что-либо найти из-за кип старых бумаг, с книжными полками, где вот уже который год пылятся произведения великих мыслителей прошлого. С красивой хрустальной чернильницей, в конце концов, где давно уже высохли чернила… Но я с раннего детства обожала смотреть на нее, особенно когда редкий лучик света пробивался сквозь запылившиеся шторы и играл радугой в хрустале.

– У короля эльфов и без того сотня жен, – я с видом поруганной невинности изучала ногти.

– Что за беда, лапушка? Будешь сто первой.

– Я слышала, у него при дворе шастают вампиры и оборотни из Некрополиса.

– Привыкнешь, – отмахнулся он, – во имя небес, лапуля, неужели ты боишься каких-то хилых оборотней? Помнишь, как прошлой зимой крестьяне одного такого на вилы подняли?

– Ну конечно, после того, как он загрыз четверых. И не называй меня лапулей, ты знаешь, я этого терпеть не могу.

– Думаю, ты будешь прекрасной женой королю Эльфиру, дорогая, – ласково сказал папочка.

– Но я же его не люблю! – я в последний раз попыталась воззвать к здравому рассудку родителя.

Он растерянно пожал плечами.

– А кто нынче выходит замуж по любви? Дорогая, хочу тебя заверить… Если бы я нашел тебе жениха из числа наших многоуважаемых соседей, ты бы в первый раз увидела будущего супруга стоя перед алтарем. Подумаешь, какие сентименты! Не люблю! Зря я тебя грамоте выучил, небось романов рыцарских начиталась…

– Я скорее убегу из дому, – ляпнула я и осеклась. Брови родителя грозно насупились.

– А вот об этом и не думай, Агнесса. В конце концов, тебе не приходило в голову, что твои сестры могут остаться без крова?!!

Хм. Вот как мы заговорили. Наверное, с этого нужно было начинать – с того, что маркиз де Лив по уши в долгах, и что наш величественный замок может пойти с молотка за бесценок.

– Мне обещали списать большую часть долга, если ты выйдешь замуж за ушастого, – виновато развел руками отец, – так что сама понимаешь…

Я вскочила. Хотела крикнуть, что ненавижу его – но промолчала. В темных глазах папы блестели самые искренние слезы.

Увернувшись от рук страдающего родителя, я бросилась вверх по лестнице, в свою комнату. Похоже, мне не оставили выбора. Похоже… Мне и вправду придется отправиться в путешествие, чтобы стать сто первой женой златовласого и ушастого эльфа.

Зло хлопнув дверью, я прислонилась к косяку. Коленки дрожали и подгибались, а взгляд… Взгляд дико шарил по комнате, которая за время моего отсутствия претерпела весьма существенные изменения.

– Агнесса, Агнесса! – завопили мои сестрицы, – только посмотри, сколько тебе привезли подарков!

Мое вконец испорченное настроение начало улучшаться.

Итак, все по порядку.

Стопка рыцарских романов (в чтении которых меня совершенно справедливо обвинял папа) неким таинственным образом оказалась в углу, а на ее прежнем месте, на маленьком столике, покоились три замечательных сафьяновых футляра. Нежно-голубой, словно небо по весне, зеленый, как молоденькая лягушка и розовый, как разбавленный малиновый сироп. Сестрицы кружили над ними, словно коршуны над добычей – но то ли в самом деле не смели открывать без меня, то ли эльфы предусмотрительно зачаровали подарки.

Кровать моя оказалась погребена под ворохом тканей – в цвет футлярам. Рядом, на парчовых подушечках, отдыхали замечательные туфельки, о каких раньше я даже не мечтала. И, наконец, все это просто утопало в букетах белых роз.

– Да-а… – протянула я.

Иных слов просто не было, а мысль о том, что мне придется стать сто первой женой эльфа, уже не казалась такой ужасной, как поначалу.

Приходя в себя, я услышала, как все пять сестер непрерывно канючат: «ну открой, открой!» И, стряхивая оцепенение, шагнула к футлярам.

– Какой первый открыть? – я растерянно прикоснулась к пухленькой крышке голубого.

– Ну, вот этот и открывай, – пискнула Аурелия, – у нас не получилось.

«Все-таки зачаровали», – я усмехнулась, нажала на скрытую пружинку и…

На белом бархате, впитав в себя радугу, вызывающе переливались бриллиантовое колье и серьги.

Эльвира, самая старшая после меня, осторожно прикоснулась к обворожительно блестящему камню в центре – а был он, ни много ни мало, размером с воробьиное яйцо.

– Да они же, провались все в Бездну, настоящие!

И выразительно посмотрела на меня.

– Агнесса. Ты просто обязана выйти замуж за эльфа. Если, конечно, у тебя мозгов больше, чем у курицы.

Я, затаив дыхание, возилась с замочком зеленого футляра – пружинка заела. Но зато потом, когда преграда была преодолена, по комнате вновь пронесся вздох восхищения.

– Изумруды, – Эделина плотоядно облизнулась, – открывай последний.

Там меня поджидал изящный гарнитур, крупные коралловые бусины, запутавшиеся в тонких золотых нитях. Я молча присела на стул – силы куда-то делись, и коленки предательски подгибались. В носу противно защипало.

– Ты с ума сошла? – Эльвира всплеснула руками, – чего ты ревешь? Вон тебе сколько драгоценностей будущий муж дарит! А ты?

– Но это же… – я всхлипнула и обвела их взглядом.

Эльвира, Эделина, София, Мария, Аурелия. Они молча стояли и ждали, что я скажу. Сколько раз мы дрались? Не счесть, да и не важно теперь. А сколько раз шептались, забравшись под ветхое одеяло, мечтали о том, что когда-нибудь встретим настоящего принца на белоснежном коне?

– Ну, что с тобой? – ласково спросила Эделина, – ты только скажи, а?

– Я же навсегда вас покидаю, дурочки, – выдохнула я и разрыдалась.

Я разогнала сестричек по спальням, пообещав, что обязательно пришлю огромный ящик подарков – шелк, бархат, ожерелья – всего, чем богат эльфийский двор.

И вот, я одна. В душной и одновременно сырой комнате, заваленной дарами немилого и никогда не виданного жениха. А за мутным оконным стеклом – беспокойная весенняя ночь, полная луна и легкий, тревожащий душу аромат проснувшегося леса.

Я распахнула окно и несколько минут стояла, прижавшись лбом к шершавой стене. В разгоряченное лицо веяло весной и жизнью, бледная луна огромной плошкой повисла меж рыхлых, точно хлопья кислого молока, облаков… Какое счастье иметь крылья и лететь, плыть по ночному небу навстречу этой чудной луне, один вид которой вынимает душу и заставляет сердце биться с удвоенной силой! Какая жалость, что крылья даны только птицам, а простым смертным не дано подняться в небо, и остается лишь бередящее душу желание, которому – увы – никогда не осуществиться.

В груди родилась тоска. Острое, почти необоримое желание устремиться в глубокую ночную синь, оставив далеко внизу и замок, и деревню, и лес. Откуда это во мне? Грусть по тому, чего я никогда не знала?

Пальцы гладили осколки лунного света. Взгляд тонул в серебристой вуали, накинутой на кривую иву у русалочьей заводи.

Наверное, в эту волшебную ночь русалки резвятся, заманивая в камыши редких прохожих – а последние и рады стараться. После чего в заводи появляется новый русаленок, а виновнику сего знаменательного события частенько приходится спасаться бегством от разъяренной супруги – хорошо осведомленных доброжелателей в округе полным-полно…