Преисподняя - Гоник Владимир - Страница 54
- Предыдущая
- 54/79
- Следующая
— Занят… — понятливо покивал Федосеев. — Так и мы заняты, кто сейчас свободен? Все заняты. Но одни об отечестве пекутся, а другие о себе. Неужто минуты свободной нет? Ради общего дела… — Федосеев говорил благожелательно, с мягким укором, сердечно, с дружеским сожалением. — Ты что думаешь, дружок, у нас танцы под радиолу? Захотел, пришёл, захотел, ушёл. Нет, милый, у нас организация. Серьёзное дело. Ты что это вздумал? Вступил, изволь работать.
— Когда это я вступал? — удивился Ключников.
— Ты тут не ёрничай, с огнём играешь. Не вступил разве? А деньги кто получал?
— Деньги я за работу получил. Я их отработал.
— Отработал… Ты учеников своих бросил, — с горечью напомнил Федосеев и улыбнулся скорбно. — Нехорошо.
— Я не нанимался. Сколько мог, столько дал. Может, хватит на сегодня? Я ночь не спал.
— О-о, вон как заговорил… — с грустной усмешкой пожурил его Федосеев. — Ты думаешь, от нас так просто уйти? К нам попасть трудно, а уйти ещё трудней.
Пока шёл разговор, молодцы, которых привёл Федосеев, стояли вокруг, изображая опытных, видавших виды охранников. Но они не были профессионалами, он сразу их раскусил, это были самоучки, поигрывающие мускулами. Им явно льстила их роль, но они не бывали в серьёзных делах, не смотрели смерти в глаза, они просто рисовались, выдавая себя за тёртых калачей, крутых ребят, с которыми шутки плохи; они нравились себе, но они были любителями и не подозревали, что можно в один миг распрощаться с жизнью.
Как опытный профессионал, Ключников никогда не лез на рожон. Зная последствия, он всегда старался избежать столкновения, медлил в надежде, что обойдётся. Судя по всему, его пытаются проучить, однако слишком они были уверены в себе, в своём превосходстве: парни играли в сильных и смелых мужчин, которым сам черт не брат.
— Запомни, Сереженька: от нас так просто не уходят, — сердечно напомнил Федосеев.
— Угроза, — с каким-то странным удовлетворением отметил Ключников. — Вы, Федосеев, поймите, я сам по себе.
— Нет, родной, тут или — или. Либо ты с нами, отлучку твою мы простим, либо держи ответ. У нас ведь не проходной двор. Ты сам к нам пришёл, никто тебя не неволил. Так что решай… Мы пока с тобой мирно толкуем, но терпение наше на исходе.
Ключников был готов к отпору и сосредоточил внимание на стоящих рядом, чтобы отразить первый удар.
Сидя за рулём, Бирс поглядывал на сверкающую под солнцем реку. Прогулочные теплоходы неторопливо шли вверх и вниз по течению, иногда мимо проплывали большие гружённые баржи, осторожно вписываясь в гранитные излучины реки.
Было тепло, солнечно, дремотно, и казалось, повсюду покой и безмятежность. Неожиданно Бирс почувствовал тревогу. Он знал за собой это свойство: без видимой причины вдруг появлялось смутное беспокойство, предчувствие опасности. Как правило, ощущение не было напрасным, надо было лишь прислушаться к себе, поймать его, не отмахнуться.
Бирс подъехал к тротуару, затормозил и стал напряжённо думать. Он вспомнил, как, высадив Ключникова, краем глаза заметил стоящие поодаль машины. Едва Ключников скрылся в подъезде, из машин выскочили какие-то люди, поспешили за напарником следом. Антон не придал значения, голова была занята предстоящей встречей с Джуди, а сейчас он вспомнил и почувствовал беспокойство.
Бирс круто развернул машину посреди улицы и помчался назад.
Тем временем беседа в подъезде продолжалась.
— Ты, Федосеев, лапшу на уши мне не вешай. Я понимаю: это ты с ними воспитательную работу проводишь, — Ключников мотнул головой на свиту. — Чтоб не дурили и от дела твоего не отлынивали. Хочешь показать, что их ждёт? Напрасно, на мне не покажешь. Ты думаешь, шестерых привёл? Зря, Федосеев. Они мальчишки, родители дома, вся жизнь впереди… А ты их под смерть подводишь.
— Ты о себе подумай, — напомнил Федосеев.
— Я — профессионал. Меня советская власть убивать научила. А ты молодняк привёл. Убью или покалечу. Зачем? — он говорил неохотно, с мрачным недовольством, точно на него навесили обузу и хочешь-не хочешь, а повинность отбудь. И он видел, юнцы задумались, лица у них стали напряжёнными, в глазах появилась озабоченность, которая предшествует страху, словно навстречу повеял ледяной ветерок.
— Драться хочешь? — усмехнулся Федосеев. — Из-за еврейки?
— Это моё дело, — отрезал Ключников. — И ты, Федосеев, не лезь.
— Своих девушек мало? У тебя же невеста есть, Ключников. Чем тебя еврейка приворожила? С ней мы ещё поговорим, — пообещал Федосеев.
— Только попробуйте, — хмуро сказал Ключников.
— Попробуем, попробуем… Пусть убирается. А нет, мы ей покажем дорогу, это я тебе обещаю.
— Кости переломаю, — бесстрастно сказал Ключников.
— О, крепко она тебя прихватила! Присушила. Кстати, она тебе изменяет на каждом шагу. У неё таких, как ты…
— Все, Федосеев, хватит! Надоел. В другой раз поговорим.
— Неужели? — криво улыбался Федосеев. — Это нам решать, родной.
— Ну так решай скорей. Я спать хочу.
— Спать он хочет, — с улыбчивым добродушием кивнул на него Федосеев, как бы призывая свиту в свидетели. — Ах ты, мой милый! Баиньки захотел… — и неожиданно, не меняя ласкового выражения лица, сердечно поинтересовался. — В еврейскую постельку?
— Моё дело! — зло напомнил Ключников.
— Нет! — внезапно закричал Федосеев. — Это наше дело! Наше! С жидовкой спутался?! — лицо его исказилось от ненависти. — Народ предаёшь? Сбежать хочешь?!
Истерика была рассчитана на зрителей. Федосеев проводил воспитательную работу, и не будь зрителей, он не подумал бы устраивать сцену.
— Мы вам всем мозги вышибем, жиды проклятые! — истошно закричал Федосеев, грозя кулаком.
Стукнула входная дверь, Ключников не поверил глазам: в подъезде появился его напарник Антон Бирс собственной персоной. Это было так удивительно и непостижимо, что Сергей не выдержал и улыбнулся: вдвоём они эту команду могли размазать по стене.
— Кто это здесь мозги вышибает? — игриво обратился Бирс к присутствующим и любезно глянул на Федосеева. — Вы, сударь? Подумать только: вышибать мозги живым людям! Им же больно будет!
— Ничего, потерпят, — хмуро обронил Федосеев, который тут же остыл и насторожённо смотрел на пришельца.
— Тогда я, с вашего разрешения, начну с вас, — одарил его обаятельной улыбкой Бирс.
— За мной! — скомандовал Федосеев сопровождению и быстро направился к двери. — Запомни, Ключников: от нас не уйдёшь! — крикнул он с порога и вышел; следом за ним торопливо выкатилась свита.
— Как ты здесь оказался? — улыбаясь, спросил Ключников.
— Сам не знаю, — развёл руками Бирс. — Вдруг почувствовал что-то.
— Поднимешься к нам? Позавтракаем вместе, — предложил Сергей.
— Нет, я поеду, меня Джуди ждёт.
— Смотри, чтобы они не выследили тебя, — предостерёг Сергей, провожая Антона к машине.
— Я записал их номера. Если что, отловим их, — успокоил его Бирс, но они поозирались внимательно, ощупав взглядами переулок, дома и подворотни: нигде не было ничего подозрительного.
Бирс сел в машину, тронулся с места, Ключников вернулся в подъезд и поднялся наверх.
Ани не было дома. Ключников удивился, обошёл все комнаты, но её не нашёл. Похоже, она вообще не ночевала дома, видно, осталась у кого-то или всю ночь прожигала жизнь в компании. И выходило, что Федосеев прав. «Прав, прав!» — сверлила назойливая мысль — некуда было от неё деться.
«Вот и все, вот и конец» — думал он потерянно, сидя на колченогом табурете посреди большой комнаты. Он не знал, что делать, все стало пустым и бессмысленным, он не знал, что дальше.
Ключников почувствовал себя бродягой, забравшимся в чужой дом в отсутствие хозяев, ему стало неуютно в огромной безлюдной квартире. Вздумай он искать Аню, он даже не знал бы, кому звонить. Он был отрезан, от её жизни, которая шла где-то помимо него, её друзья, подруги, знакомые, их дома — весь пёстрый московский мир существовал отдельно, и сейчас Ключников не знал, что делать, к кому обратиться.
- Предыдущая
- 54/79
- Следующая
