Африка грёз и действительности (Том 1, все фотографии) - Ганзелка Иржи - Страница 13

• Предыдущая
• 13/81
• Следующая

Безработица, чрезвычайно низкий уровень заработной платы, эксплуатация широких слоев трудящихся Алжира — все это, разумеется, оказывает сильное влияние не только на уровень жизни, но и на трудовую мораль и формирование характера. Иностранец, который совершенно неожиданно попал в эту среду или не может осознать взаимной связи явлений, часто делает ошибочный вывод из своих наблюдений и видит в арабах лишь преступников, лентяев или фанатичных приверженцев ислама.

И в портовых предместьях, и на главных бульварах городов можно встретить множество оборванцев, взрослых и детей, которые просят милостыню, чтобы не умереть с голода. Они не могут найти работу и вынуждены изобретать другие способы раздобыть деньги.

В Сиди-бель-Аббесе хозяин ресторана, где мы ужинали, предупредил нас, чтобы мы не ходили одни по неосвещенным улицам. По дороге из ресторана мы искали гостиницу. Пока один из нас расспрашивал о возможности найти пристанище, другой сторожил машину. Неожиданно открылась дверца машины, и незнакомый подросток стал нахально домогаться бакшиша, заявляя, что без него не выйдет из машины. Мы изумились такому поведению, с которым встретились впервые. Небольшая подачка не помогла. Подросток решительно требовал еще. Только совместными усилиями нам удалось выбросить из машины непрошенного гостя. Однако нам вместе с «татрой» пришлось поскорее удалиться, чтобы избежать конфликта с толпой, которая начала быстро собираться вокруг нас.

Этот случай произошел в лагере Иностранного легиона, где легионеры жаловались нам, что в вечернее время они могут ходить по улицам Сиди-бель-Аббеса лишь большими группами. И это не удивительно. Ведь из близлежащих портов Орана или Алжира отправляются корабли с военными материалами и войсковыми частями того же самого Иностранного легиона в Индокитай, который так же борется за независимость, как и участники алжирского прогрессивного движения. В своей стране алжирский народ не избалован хорошим отношением со стороны иностранцев. Поэтому вполне естественно, он не делает между ними никакой разницы. К тому же Сиди-бель-Аббес — это особо чувствительный нерв Алжира…

Когда наблюдаешь алжирских арабов за работой, то приходишь, в конце концов, к заключению, что они подсознательно сохранили черты терпеливых арабских мастеров, которые могли целыми десятилетиями трудиться над одним квадратным метром ажурной паутины украшений своих мечетей. Это впечатление остается неизменным независимо от того, идет ли речь о портовых рабочих, ремесленниках, шоферах, продавцах, сцепщиках на железной дороге или дорожных рабочих. Потомки знаменитых зодчих не имеют теперь возможности заниматься столь возвышенными делами. Они трудятся в доках, на дорогах, на базарах или под мрачными сводами кустарных мастерских. Но и там они работают с тем же, на первый взгляд будто рассчитанным на долгое время спокойствием, которое иногда выводит из равновесия суетливого европейца.

Как-то раз во время поездки перед нами неожиданно выросло препятствие в виде кучи щебня посреди дороги. Оно вынудило нас сбавить скорость и осторожно сдвинуться к самому кювету. За нашим опасливым передвижением молча следила группа рабочих, которые обедали, лежа в кювете на противоположной стороне. Они ремонтировали здесь дорогу. Мы подумали о том, что они привезли и разгребли за день, вероятно, от 20 до 50 таких куч щебня. Почему же они не разгребли еще одну, прежде чем забраться в кювет для обеда?

Мы не стали ругаться, как это сделали бы на нашем месте десятки других водителей, вышли из машины и спокойно побеседовали с рабочими. И тут мы поняли, что на их месте поступили бы точно так же.

— А знаешь, господин, сколько нам платят за день работы? — сказал, смотря на нас, рабочий, вертевший между пальцами только что испеченную лепешку. — 50 франков, на которые в городе можно купить лишь пачку сигарет. К тому же мы никогда не будем ездить по этой дороге, господин. Ты не обратил внимания, где ездят мулы или ослы? По рву, только по рву.

Мы никогда не будем ездить по этой дороге…

Мул огибает неразбросанную кучу щебня сотню раз за день, думает рабочий. Пусть ее хоть разок объедет на своем автомобиле чиновник. Если он не хочет объезжать, то пусть или платит больше или разгребает сам…

Алжирский народ сохраняет добросердечие даже в нищете. Алжирец умеет быть веселым и проявит к вам искреннее дружелюбие, как только почувствует, что вы пришли к нему с добрыми намерениями.

Но у себя в стране он встречает благожелательных иностранцев очень редко…

Дорога к границам Туниса проходит по такой же благодатной местности, как и в противоположную сторону, к Марокко. Снова нас окружают виноградники, хлеба, миндальные рощи, фруктовые сады. Неожиданно появились леса пробковых дубов. У дороги воздвигнуты высокие, аккуратно сложенные баррикады из огромных штабелей скрученной пробковой коры в том виде, как ее сняли со стволов. Когда берешь в руки громадный двухметровый кусок коры толщиною в пять сантиметров, рука невольно подскакивает вверх, потому что груз оказывается невероятно легким, а вам думалось, что его и не поднять.

На дороге встречаются грузовики с прицепами, доверху нагруженные пробковой корой. Груз достигает четырех-пятиметровой высоты, а рессоры выглядят так же, как под полупустым кузовом.

Переезд из Алжира в Тунис держит вас все время в напряжении. Не подумайте, однако, что на алжирской границе стреляют в проезжих и что притаившиеся на крутых поворотах бандиты сбрасывают на головы путешественников лавины камней. Ничего подобного здесь не случается. И все же ночью дорога из Алжира в Тунис полна приключений. За пограничной заставой Ла-Каль неожиданно пропали дорожные знаки. Это нас удивило, так как мы привыкли к безупречному порядку и хорошим ориентирам на марокканских и алжирских дорогах. Нам вдруг показалось, что мы попали в страну, где ожидали нападения врага и поэтому умышленно сняли все путевые знаки. Шоссе, обозначенное на карте как главная магистраль, превратилось в разбитую, плохо оборудованную дорогу. Мы подсознательно избрали другой путь, хоть он и уводил нас несколько в сторону. Проехав с десяток километров, мы увидели сквозь густой лес пробковых дубов блеск моря. Мы вернулись к побережью, однако шоссе здесь оказалось не в лучшем состоянии, хотя оно и служило единственной транспортной артерией.

Тунис, конечно, протекторат, приходит вам в голову, но это же не причина, чтобы порвать с ним дорожную связь. Ведь это, в конце концов, тоже французское владение. Так-то оно так, но французы в данном случае рассуждают несколько иначе; дорога невероятно разбита, усыпана острыми камнями, и нас не покидает чувство страха, что вот-вот шины не выдержат. Судя по карте, мы уже давно должны были прибыть в пограничную Табарку. Вместо этого мы находились на высоте 500 метров над уровнем моря и слышали, как где-то в глубине под нами волны разбивались о скалистые утесы. И лишь после долгой, утомительной езды между скалами заблестел, наконец, конус света, излучаемого маяком в Табарке.

— Во внутренних районах снова пойдет асфальт, — сказал служащий полицейского отделения, отвечая на наш вопрос, все ли дороги в Тунисе в таком плачевном состоянии. — Но тот, кто хочет переехать границу, Должен идти на риск…

• Предыдущая
• 13/81
• Следующая