Неандертальский мальчик, или Большой поход - Мальмузи Лучано - Страница 5

• Предыдущая
• 5/23
• Следующая

Мы едва успеваем выскочить из хижины; счастье еще, что наша пижамка состоит из пары шкур, иначе представляете, что бы с нами сталось на ледяном рассвете, когда даже слова, едва выйдя изо рта, замерзают?

— Бр-р, — ежится дедушка Пузан за елкой, бросая косые взгляды на мамонтов, которые роются среди обломков хижины. — Если они потопчут мои припасы, я их всех поубиваю…

— Бр-р-р-р-р-р-р, — откликаюсь я (ледниковые дети мерзнут сильнее, чем взрослые, поэтому и «Бр-р-р-р-р-р-р» произносят раскатистее). — Знаешь что, дедушка Пузан: это ведь не твои припасы, а наши. Свои ты прикончил еще вчера.

— Неужели? А я и запамятовал.

— Дедушка, — шепчет Морж, — это правда, что от мяса мамонта лучше растет борода?

Морж у нас толстый, как медведь перед спячкой, у него такие гладкие, пухлые щеки, что он даже не похож на ледникового ребенка.

У нас, мальчишек, первый пушок пробивается в четыре года, а к семи все лицо зарастает шерстью. Мы ею гордимся: чем она длиннее и гуще, тем краше считается ее обладатель.

Одним словом, Морж с его гладким лицом настоящий уродец!

— Так правда, дедушка?

— Ах, ты про мясо мамонта! Насчет бороды не знаю, что тебе и сказать, но мясо вкусное. Надо только варить его подольше — жестковато. Проблема в другом.

— В чем, дедушка Пузан?

— Не знаю, заметили ли вы, что мамонты — животные, как бы это сказать… чрезмерных габаритов. И характерец у них еще тот. Но все равно прогнать их нужно, иначе они растопчут все наши вещи. Есть один способ. Найдется ли среди вас такой смельчак, который вызвался бы стать приманкой?

— Я! — хором откликнулись двадцать девять голосов.

Одна Блошка промолчала, а я с подозрением осведомился:

— Дедушка Пузан, а что нужно делать?

— Подойти к стаду и пощекотать копьем самого маленького мамонтенка… А потом… потом бежать со всех ног, когда стадо… гм… набросится на тебя. Вот и все. Ну так кто из вас будет приманкой?

— ОН!!! — хором вопят тридцать детишек, указывая друг на друга.

Приходится прибегнуть к считалочке. Жребий выпадает Буйволенку.

Пока наш злополучный приятель направляется к стаду, между мамонтами происходит следующий примечательный разговор.

— Мама, почему детеныши ледниковых людей так шумят?

— Му-у-у-у… не обращай внимания, сынок, они всегда вопят во весь голос, когда встречаются с нами.

— Но почему, мама? Мы им несимпатичны?

— Не знаю… спроси у папы, он много путешествовал и хорошо разбирается в таких вещах.

— Папочка, почему мы несимпатичны ледниковым людям?

— М-м-му-у! Это серьезная проблема, сынок. Ледниковые люди — странные существа. Видишь ли, они ходят на двух лапах, не едят ни мха, ни лишайников… даже не обдирают кору с берез…

— Неужели? А что же они тогда едят?

— Мясо, сынок. Дурно пахнущее, отвратительное мясо.

— Фу-у! Ты хочешь сказать, папочка, что они могли бы съесть… и нас?

— Могли бы… если бы у них получилось, конечно.

— А что тут делает этот карапузик? Зачем он идет ко мне с какой-то острой палкой?

— Это — приманка, сынок.

— Приманка?

— Да, сейчас он тебя пощекочет, ты разозлишься и погонишься за ним.

— А если я не разозлюсь?

— Он будет очень-очень огорчен. Видишь ли, это вошло в традицию: ты погонишься за ним, а мы побежим следом.

— Только постарайся не наступить на него, — вмешивается мамонтиха-мама. — Ледниковые люди такие хрупкие! Твой двоюродный братец в прошлом году нечаянно затоптал двоих… Бедняжки стали плоскими-плоскими, как листочки!

— Я аккуратно, мама.

— Вот он подходит. Позволь ему, пожалуйста, слегка пощекотать себя. Ледниковые люди любят, чтобы все формальности были соблюдены.

Пока Буйволенок щекочет маленького мамонтенка, на поляне стоит полная тишина, только снег скрипит под ногами грозного стада.

Но вот ужасающий вопль Буйволенка на весь лес оповещает о том, что уловка удалась!

Не так-то легко найти Буйволенка.

Бедняжка убежал так далеко, что мы уже не слышим его воплей. К счастью, следы мамонтов отпечатались ясно, и мы, подобрав пожитки, пускаемся в путь.

— Он побежал к болоту, — шамкает дедушка Пузан с набитым ртом.

— Дедушка, — кричу я ему, — ты бы не подъедал припасы Буйволенка!

— Не суйся не в свое дело… чав-чав. Буйволенок такой толстый, что может немножко и на диете посидеть.

— Вот именно, — кивает Березка, — и тебе, дедушка Пузан, невредно немного поголодать.

— Нам, старикам, нужно хорошо питаться.

— Нам, детям, тоже, — бурчу я себе под нос.

— Что ты сказал, Неандертальчик?

— Ничего… ничего…

— Здесь следы расходятся! — объявляет Рысь. — Мамонты повернули сюда, — рассуждает она, — значит, Буйволенок — в другой стороне. — И девочка бежит к растущей на краю болота березовой рощице, которая четко выделяется на фоне серого неба.

Буйволенок действительно там: глаза вытаращены, сам стоит столбом, не может пошевелиться.

Он, пока бежал, вспотел, а когда остановился, пот мигом замерз, и бедняга превратился в сосульку.

— Быстро! — вопит дедушка Пузан. — Я разведу костер, а вы снимите с Буйволенка одежду и засуньте его в мой меховой мешок.

Увы, и шкуры, в которые несчастный одет, заледенели и стоят колом; мы переворачиваем Буйволенка вверх ногами, пытаемся стащить одежки через голову, но плечи не проходят.

— Режьте кремниевыми наконечниками! — кричит учитель, который тем временем уже развел костер.

Другие ребята собирают хворост.

Мы разрезаем одежду на сосульке, то есть на Буйволенке, и суем его, голого, посиневшего, как оледенелый червяк, в роскошный меховой мешок дедушки Пузана.

Мешков таких ни у кого больше нет; он, конечно, двуспальный, иначе как бы вместил этакую тушу; состоит из трех шкур мускусного быка, крепко-накрепко сшитых сухожилиями.

Оттаяв, бедный замороженный Буйволенок открывает один глаз, потом другой; нос краснеет, сочится влагой, уши пламенеют, рот растягивается…

— А-А-А…ПЧХИ-И-И-И-И!

Недавнюю нашу сосульку колотит дрожь.

— Я… есть хочу. Дайте мне кусочек мяса, я согреюсь, и… а… пчхи-и-и-и-и!

— Гм… — смущенно бормочет дедушка Пузан, — боюсь, твои припасы пропали. Знаешь, мамонты…

— Ага, — киваю я, протягивая Буйволенку кусок из моих запасов. — Мамонт на двух ногах, с бездонным брюхом.

Буйволенок проглатывает кусок в мгновение ока.

— Мамонты слишком большие, — вздыхает он. — Я больше никогда не буду приманкой.

— Дедушка, — говорю я, — росомахи слишком хитрые, мамонты слишком большие. Не выбрать ли нам какого-нибудь среднего зверя?

— Например?

— Не знаю, дедушка Пузан, ты же у нас специалист.

— Лось, — бормочет старик. — Лося хватило бы на целую неделю. Но стада лосей бродят за болотом, а перейти болото не так-то легко…

— Дедушка, — перебивает Рысь, — мне это кажется, или на самом деле начинает холодать?

— Минуточку, — суетится старик, воздевая к небу указательный палец.

Указательный палец дедушки Пузана — исключительно точный метеорологический прибор. Старик когда-то сломал его на охоте, и с тех пор палец указывает на любое изменение влажности и температуры.

Мы, дети, жадно вглядываемся в его лицо, потому что морщины на лбу выдадут полный прогноз погоды.

Ни одной морщины — погода хорошая.

Одна морщина — легкая облачность.

Две морщины — дождь.

Три морщины — град.

Четыре морщины — снег.

Пять морщин — буря.

Сами понимаете: когда появляется седьмая морщина, нам становится очень и очень не по себе.

• Предыдущая
• 5/23
• Следующая