Под чужим именем - Голубев Глеб Николаевич - Страница 2
- Предыдущая
- 2/5
- Следующая
Что знает граф Дессевфи об этой жизни?
Но он не стал рассказывать ему ничего. Только твердо ответил:
— Я готов к любым испытаниям, господин граф.
Венгерская Академия наук поддержала Вамбери. Ему вручили тысячу флоринов — все, что было в кассе Академии. Был намечен план научных работ. При этом один из академиков предложил поручить Вамбери непременно привезти из Азии несколько черепов местных жителей, чтобы антропологи могли сравнить их с мадьярскими. Но другие ученые резонно заметили:
— Пожелаем нашему путешественнику прежде всего привезти в целости свой собственный череп. Так он лучше всего исполнит наши поручения…
На прощание Вамбери вручили охранный листок на латыни. В нем Академия просила всех ценителей науки помогать путешественнику. Вамбери поблагодарил и, выйдя на улицу, первым делом порвал на мелкие клочки это торжественное послание: ведь лучшую улику для разоблачения мнимого дервиша трудно было придумать…
Денег хватило только до Тегерана. Пришлось задержаться здесь, заводя знакомства среди дервишей, выбирая подходящий караван.
Вамбери, напялив рваный халат, ходил по караван-сараям, заговаривал с погонщиками и купцами. Он выдавал себя за турка. Это была ошибка. Хотя турки и персы исповедуют одну мусульманскую веру, они принадлежат к разным религиозным сектам, вечно враждующим между собой. Поэтому персы часто встречали Вамбери насмешками и грубой бранью. Порой дело доходило чуть не до драки.
Переодетый ученый нашел выход. Когда положение становилось угрожающим, он садился в пыль прямо на землю и начинал читать какую-нибудь суру из корана, обязательно нараспев, со всеми тонкостями. Это усмиряло фанатиков, и они расходились, ворча себе под нос:
— Нет, он не совсем погиб. Из него еще может выйти истинный мусульманин…
Но подобные случаи напоминали Вамбери, как он должен быть внимателен и осторожен в своем рискованном путешествии. Днем и ночью за ним станет неусыпно следить множество подозрительных глаз. Любая мелочь может оказаться для него роковой.
Пожалуй, пробраться в Бухару будет потруднее, чем в рай, куда, как говорят муллы, надо проходить по острию бритвы.
Наконец все сборы были закончены. Последний вечер Вамбери провел с друзьями в тенистом саду. Над Тегераном висела луна, похожая на переспелую дыню. Смутно белели вдали шапки горных хребтов. В кустах неистово гремели соловьи.
Вамбери задумчиво сидел за столом, держа в руках чашу с алым, как кровь, вином. В памяти его звучало любимое четверостишие Омара Хайяма:
Следующий вечер — вечер 28 марта 1863 года — Вамбери встретил совсем в другой обстановке…
Он сидел в кругу дервишей в полутемной глиняной мазанке. Сквозь широкие дыры в крыше лились потоки дождя. Все тесно жались друг к другу, пытаясь хоть немного согреться. Вамбери надел самый рваный халат, какой только нашел, и все-таки выглядел щеголем среди своих соседей.
В круг поставили деревянное блюдо с рисом. Со всех сторон к нему жадно потянулись грязные руки, торопясь захватить побольше. Вамбери передернуло. Пересилив отвращение, он заставил себя последовать общему примеру. Но тут на глаза ему попалась чья-то рука с багровой язвой, и голод сразу пропал.
— Воздержание угодно аллаху, — наставительно сказал Вамбери и отошел в сторонку.
Быстро закончив ужин, все вповалку улеглись на земляном полу. Зубы у Вамбери стучали от холода. Такой нищеты даже он еще не видел. В углу комнаты лежала большая груда сухого конского навоза. Один из дервишей зарылся в эту кучу. Вамбери сделал так же. Он скоро согрелся и начал засыпать, боясь только одного: как бы не заговорить во сне по-венгерски.
Арминий Вамбери перестал существовать. Теперь его звали хаджа Решид…
На рассвете караван тронулся в путь. Впереди шагали дервиши в островерхих колпаках, с посохами, в лохмотьях. У каждого на шее висела чашка из кокосового ореха. В нее собирали подаяние: горсть риса, кусок лепешки, гнилое яблоко, ложку похлебки.
Позади следовали паломники, возвращающиеся в родные края из Мекки. Они вспоминали свои кишлаки и, тоскуя о них, порой громко кричали: «О мой Маргелан!»
Дорога шла по горным ущельям'. Но хадже Решиду некогда было смотреть по сторонам. Он приглядывался к своим спутникам, стараясь перенять их привычки, взгляды, манеру держаться, даже выражение лица.
Рядом с Вамбери ехал на тощей, замученной лошаденке хаджа Юсуф. Он был богатым купцом из Кашгара и ходил на богомолье со своим племянником. Все дервиши знали, что у дяди с племянником осталось на обратный путь немало денег. Но они скрывали это и даже лошадь купили одну на двоих и ехали на ней по очереди. С другой стороны шагал по обочине дороги хаджа Курбан с точильным колесом на плече. Он давно уже бросил свой дом и состарился в бесконечных скитаниях. Старый Курбан несколько раз побывал в Мекке. Он пробирался через Тибет в Калькутту и даже в Россию, в город Таганрог. Не первый раз бывал в Мекке и другой спутник Вамбери, хаджа Нур Мухаммед. У него в Коканде была своя лавка. Но ходил он на поклон ко гробу пророка не за себя, а за других, взяв с них солидную плату: жадность одолевала его.
Странный народ окружал Вамбери. Каждый старался казаться иным, чем был на самом деле. У многих дервишей были деньги, но они прятали их в подошвы туфель или зашивали в лохмотья и громче всех просили милостыню. Дервиши прикидывались больными, выбивали себе зубы, растравляли язвы, нарочно посыпали волосы пылью. Даже их одежда — ханжеская маска: подкладка заплатанных и грязных плащей у многих была из тончайшего шелка…
Хаджа Решид быстро учился в этой школе лицемерия. У него была привычка размахивать руками при разговоре, что на Востоке не дозволялось. Тогда он привязал руку, объявив, что она болит, и скоро избавился от этой опасной привычки. Когда кто-нибудь запевал молитву, он громче всех подхватывал припев:
— О аллах, аллах!
По ночам, когда все засыпали, Вамбери, лежа в темноте, часами повторял жесты, мимику, разные позы, подмеченные за день у спутников.
И все-таки эти первые дни он чувствовал себя страшно напряженно. Ощущение было такое, словно он голый и сейчас это все заметят. Его мог погубить каждый неверный шаг.
Однажды, забывшись, Вамбери начал машинально ходить взад и вперед по комнате. Громкий смех заставил его вздрогнуть. Все смотрели на него и указывали пальцами.
— Ты нездоров, хаджа? — сочувственно спросил один из дервишей. — Зачем ты не сидишь на месте, как все?
В другой раз, когда Вамбери, как обычно, проснулся после тревожного сна на грязном полу, его сосед наивно заметил:
— Ты храпишь совсем не так, как мы…
Вамбери спас чей-то голос из дальнего угла:
— Да, так храпят в Константинополе… Я сам слышал.
Спутники считали, что он едет в Бухару с каким-то тайным поручением от турецкого султана. Поэтому они прощали ему подобные «недостатки».
На седьмой день пути впереди сверкнуло синевой Каспийское море. Здесь дервиши сели в туркменские лодки и переправились в устье реки Атрек. По берегам ее тянулись заросшие камышом болота. В их зарослях путники несколько раз натыкались на свирепых кабанов, а однажды увидели на полянке двух тигров. Зарычав, они скрылись в камышах. По ночам не давали спать шакалы, забираясь в самый лагерь.
Неподалеку от дороги Вамбери набрел на занесенные песком развалины какой-то древней стены с боевыми башнями. Местные жители говорили, будто стену эту построили всесильные духи — джинны — по приказу великого полководца Искандера Двурогого.
Раскопав песок у подножия башни, один туркмен нашел недавно громадный горшок с тонкими, как бумага, стенками. В горшке был какой-то голубоватый пепел и золотые монеты. Заинтересованный Вамбери хотел продолжить раскопки. Но мулла строго запретил это, чтобы не разгневать джиннов.
- Предыдущая
- 2/5
- Следующая
