Вышедший из моря - Кристи Агата - Страница 6
- Предыдущая
- 6/7
- Следующая
— Вы говорите, мне лучше этого не знать? Мне — лучше? И вас это заботит? Надо сказать, вы довольно непоследовательны. Признайтесь, вас ведь не очень смущает, когда посторонний человек испытывает из-за вас некоторую неловкость? Стало быть, дело не только в этом. Может, узнав что-то лишнее, я стану невольным соучастником? Чего — не преступления ли? Но это абсурд! Мысль о преступлении с вами никоим образом не совместима… Разве что речь идет о преступлении особого рода — о преступлении против собственной жизни.
Веки ее дрогнули и опустились. Наклонясь к собеседнице, мистер Саттертуэйт поймал ее запястье.
— Так, значит, вы действительно задумали себя убить? Она тихонько вскрикнула.
— Господи! Как вы догадались?
— Но почему?! Разве вы устали от жизни? Чушь! Да какая усталость! Вы полны жизни, как никто другой!
Она встала и, отбросив непослушную темную прядь, подошла к окну.
— Хорошо, раз уж вы сами догадались, расскажу остальное. Не надо было вас впускать! Я сразу почувствовала, что вы необыкновенный человек… Да, вы правы, все дело в сыне. Он, конечно, ни о чем не догадывается, но в прошлый приезд он рассказывал мне историю одного своего приятеля, и вот что я поняла. Если он вдруг узнает, что он незаконнорожденный — это его убьет. Ведь он такой гордый! У него есть девушка. Не буду вдаваться в подробности, но скоро он приедет домой и захочет узнать все об отце — согласитесь, родители девушки имеют право знать, с кем хочет связать свою судьбу их дочь. Когда он услышит правду, они с ней наверняка расстанутся, он порвет со своими прежними друзьями, замкнется в одиночестве и в конце концов разрушит свою жизнь. О, я знаю, вы сейчас скажете, что нечего делать из этого такую трагедию и что он еще несмышленый юнец и мало что в жизни понимает. Но стоит ли разбираться во всем этом? Люди таковы, каковы они есть. Да, это убьет его… Но если, незадолго до его приезда, со мною произойдет несчастный случай, горе все спишет. Он, конечно, пересмотрит мои письма, ничего там не найдет и посетует, что я так мало успела ему рассказать. Зато он не узнает правды!.. Так будет лучше всего. За счастье надо платить, а мне в жизни выпало так много счастья! Да и цена, в общем-то, невелика — немного мужества, чтобы сделать последний шаг, потом, возможно, еще минута-другая страданий…
— Но, дитя мое!..
— Не спорьте со мной! — вскинулась она. — Мне не нужны ваши доводы. Моя жизнь — это моя жизнь. До сих пор она была важна для моего сына. Но теперь я ему уже не так нужна. У него будет жена… И его еще сильнее потянет к ней, если меня не будет. Жизнь моя бесполезна — зато смерть может принести пользу. Я имею право распорядиться своей жизнью как мне заблагорассудится.
— Вы уверены?
Суровость его тона несколько озадачила ее.
— Раз моя жизнь никому не нужна, — произнесла она, запнувшись, — а я точно знаю, что это так… Он снова ее перебил:
— Вы не можете этого знать!
— То есть?
— Слушайте. Приведу вам один пример. Человек приходит в некое место, решив покончить с собой. Но, по случайности, в этот же самый момент в этом самом месте находится другой человек. Самоубийца отказывается от своего плана и, таким образом, остается в живых. И вот один человек спас жизнь другому не потому, что был ему очень нужен или много для него значил, а просто потому, что физически присутствовал в нужный момент в нужном месте. И если вы сегодня решите свести счеты с жизнью, то, возможно, когда-нибудь, лет через пять или семь, кто-то другой погибнет или попадет в беду, потому что в тот момент вас не окажется на месте. Скажем, понесет чья-то лошадь — но, увидев вас на пути, свернет в сторону и не затопчет ребенка, играющего на обочине. Ребенок вырастет и станет великим музыкантом или найдет лекарство от рака… Впрочем, последнее не обязательно: он может просто прожить счастливую жизнь.
Женщина в изумлении смотрела на него.
— Странный вы человек. Говорите такие вещи… мне это и в голову не приходило.
— Вы говорите, что ваша жизнь принадлежит только вам, — продолжал мистер Саттертуэйт. — Но разве вы можете с уверенностью утверждать, что вам не отведена некая роль в самой великой пьесе самого великого драматурга? Возможно, вам предстоит появиться лишь под занавес в маленьком незначительном эпизоде, но от вашего выхода в конечном итоге может зависеть исход пьесы, потому что другой актер, не услышав вашей реплики, тоже не выйдет на сцену — и весь стройный замысел творца рухнет!.. Я допускаю, что вы — лично вы — и впрямь не интересны ни одному человеку на свете, но как лицо, появляющееся в нужный момент в нужном месте, вы можете сыграть очень важную роль.
Все еще не сводя с него глаз, она опустилась на свое прежнее место.
— Чего вы от меня хотите? — просто спросила она. Это была победа мистера Саттертуэйта. Теперь слово было за ним.
— Я хочу, чтобы вы пообещали мне хотя бы одно: не совершать ничего безрассудного в ближайшие двадцать четыре часа.
Некоторое время она ничего не говорила, потом ответила:
— Обещаю.
— Хочу попросить вас еще… кое о чем.
— Да?
— Не запирайте окно и будьте сегодня вечером в той комнате.
Она посмотрела на него озадаченно, но все же кивнула.
— Ну вот, а теперь мне пора! — Чувствуя, что напряжение спадает, мистер Саттертуэйт заторопился. — Благослови вас Господь, милая!
Он вышел из комнаты. Рослая испанка, подававшая им чай, проводила его по коридору до боковой двери и некоторое время с любопытством смотрела вслед.
Когда он вернулся в отель, уже начало темнеть. На террасе перед входом сидел лишь один человек — к нему-то и направился мистер Саттертуэйт. Он очень волновался, сердце его колотилось. Он сознавал, как много от него сейчас зависит. Один неверный шаг…
Однако он постарался как мог скрыть свое волнение и заговорил с Энтони Косденом тоном естественным и небрежным.
— Тепло сегодня, — заметил он. — Я, пока был на утесе, совсем забыл о времени.
— Так вы все это время были там?
Мистер Саттертуэйт кивнул. В эту минуту кто-то вошел в отель, и луч света, отразившись от вращающейся двери, на миг осветил лицо Косдена, полное страдания и бесконечного недоумения.
«Ему совсем плохо, — подумал мистер Саттертуэйт. — Мне на его месте было бы легче. Все-таки работа ума и воображения немало значит — она хоть отчасти смягчает боль. Но тупое, беспросветное, животное страдание — что может быть хуже!»
— После ужина я собираюсь на прогулку, — вдруг хрипло проговорил Косден. Вы… поняли? В третий раз должно повезти. Только, ради Бога, не вмешивайтесь! Я знаю, что вы желаете добра и всякое такое, но уж увольте! Все равно так будет лучше.
Мистер Саттертуэйт выпрямился.
— Я никогда не вмешиваюсь, — отчеканил он, сформулировав таким образом основной принцип и смысл своего существования.
— Я знаю, что вы думаете… — продолжал Косден, но мистер Саттертуэйт перебил его.
— Прошу меня извинить, но я имею основания в этом сомневаться, — сказал он. — Никто не может знать, что думает другой человек. Некоторые, правда, полагают, что знают, — но они почти всегда ошибаются.
— Ну, возможно, не берусь утверждать, — несколько стушевавшись, пробормотал Косден.
— Содержание наших мыслей принадлежит только нам, — продолжал его собеседник. — И никому не дано указывать, как и о чем нам думать… Но давайте поговорим о чем-нибудь более приятном. Например, о той старой вилле, что стоит на отшибе, вдали от всего света. Бог весть какие тайны кроются за ее сонным очарованием. Сегодня я даже не удержался и подергал одну из ставен…
— Да? — Косден поднял голову. — И она, конечно, оказалась заперта?
— Нет, открыта, — сказал мистер Саттертуэйт и добавил вполголоса:
— Третья с краю.
— Что? — воскликнул Косден. — Это же та самая…
Он умолк, но мистер Саттертуэйт успел заметить вспыхнувший в его глазах огонек. Вполне удовлетворенный, он встал и распрощался с собеседником.
Он все-таки немного волновался. Выражаясь театральным языком, он беспокоился, не переврал ли он текст — ведь в этой пьесе ему достались ключевые реплики.
- Предыдущая
- 6/7
- Следующая
