Выбери любимый жанр

Затерянная Динотопия - Фостер Алан Дин - Страница 9


Изменить размер шрифта:

9

Смиггенс ухватился за веревку, чтобы не упасть.

— Если переменится ветер, у нас появится шанс на спасение.

— Ветер, ветер, — заворчал Раскин. — Мне никогда не доводилось видеть, чтобы течение и ветер были заодно. Что-то вроде было у мыса Горн, но чтобы так долго и упорно — никогда! — Волна обрушилась на нос корабля с такой силой, что брызги долетели даже до стоящих на корме. — Если океан захочет поглотить нас, он сделает это.

— Оставьте эти разговоры, Раскин! — возмутился Блэкстрап. — Я не намерен слушать подобный вздор на своем корабле.

— Прощения прошу, капитан.

— Мистер Смиггенс, как там дела с обшивкой?

— Все еще держится, капитан. — Помощник капитана совсем охрип, постоянно пытаясь перекричать шум ветра. — Я применил клей, который, по-моему, держит крепче, чем просто смола.

— Мистер Смиггенс, так что же говорится в ваших научных трактатах — будет смола держать или нет?

— Какое-то время — да, сэр.

Посторонние не всегда замечали, какое огромное уважение питали друг к другу эти двое, столь несхожие по характеру и воспитанию. Помощник посмотрел вперед на с трудом передвигающихся, ослабевших моряков; изможденные ураганом и произволом капитана, они упорно пытались привести снасти в порядок.

— То-то будет толку от всех наших усилий, если мы сядем даже на самую ничтожную мель. Будем сидеть и чинить обшивку.

— Думаете, я этого не знаю? — пробормотал Блэкстрап. — Смиггенс, поблизости, похоже, нет никакой суши, если не считать панциря черепахи. Разве не так, Раскин?

— Капитан, карты показывают, что мы приближаемся к берегам Африки.

— Африка! — Блэкстрап разжал кулаки и захлопал в ладоши. — Судьбе, похоже, угодно, чтобы мы пересекли целый океан только ради того, чтобы пополнить запасы провизии и привести корабль в порядок.

— Не знаю, капитан. — Раскин попытался внести долю оптимизма в очередные рассуждения о превратностях судьбы. — Мы уже покрыли такое расстояние и на такой скорости, что посрамили даже «Летучего Голландца». Океан, может, и проявит к нам благосклонность, вот только сперва повыделывается вдоволь.

— Прямо как женщина, — зарычал капитан. — Ни за что бы и не подумал, что эта старая посудина может продержаться так долго.

Словно подтверждая его слова, откуда-то донесся протяжный стон. Цепляясь за перила, Блэкстрап проревел морякам:

— Стоять там, вы, корабельные крысы! Держите эту пушку! Или вы хотите встретить Дэви Джонса с раздробленными костями?

Матросы поспешили натянуть веревки, удерживавшие одну из пушек «Кондора» весом в двенадцать фунтов. Незакрепленная, она перекатывалась по палубе, угрожая нанести кораблю и команде повреждения не меньшие, чем разъяренный кит.

Блэкстрап убедился, что матросы правильно выполняют его указания, а затем снова повернулся к Смиггенсу:

— Так значит, ближайшая земля — это Африка, да? Клянусь окороками Тритона, если мы должны быть в Африке, мы будем там!

Первый помощник бросил на капитана восхищенный взгляд. Блэкстрап мог быть лгуном и жуликом, вором, убийцей, самым отвратительным подонком на земле, но он ничего не боялся, даже самого океана. Ему было присуще нечто выделяющее его среди прочих. Он мог смеяться в лицо смерти, а будь у него время, обязательно попытался бы перехитрить ее.

— Положение приходится признать несколько неблагоприятным, сэр.

Блэкстрап свирепо уставился на него:

— Мне кажется, вам стоит попридержать свои остроты при себе, Смиггенс.

Он всегда относился с подозрением к начитанности своего помощника. Никто и никогда не смел смеяться над капитаном, даже его первый помощник, иначе на «Кондоре» пришлось бы искать нового человека на эту должность.

В глубине души Смиггенс считал капитана слишком вредным, чтобы умереть так просто.

Ураган наконец начал стихать, тропическое солнце выглянуло из-за облаков, пригревая корабль и моряков, а Брогнар Блэкстрап все еще стоял у фок-мачты и сжимал в гневе кулаки, проклиная стихию.

Закончились остатки провизии и вода. Большая часть команды погибла, остальные были истощены до крайности. Несколько недель без отдыха, без возможности сменить вахту. Каждый человек был на счету.

Если бы только, думал Смиггенс, мы не пытались удрать с ящиком золотых слитков из казначейства в Батавии. Хорошо продуманный и подготовленный план нарушил юнга, который заснул в неположенном месте. Мальчишка и поднял тревогу.

Два голландских военных корабля снялись с якоря и бросились в погоню за пиратской бригантиной. Когда они миновали пролив Санда, к голландцам присоединился фрегат ее величества «Аполлония», который преследовал «Кондор» после нашумевшего дела в Гонконге. Корабли португальского флота тоже выслеживали корабль Блэкстрапа с тех самых пор, как поблизости от Макау пираты взяли на абордаж и потопили джонку дружественного португальцам мандарина.

До сих пор «Кондор» ухитрялся избегать встречи с представителями колониальных властей Юго-Восточной Азии. Но сейчас, казалось, каждый военный корабль в Южно-Китайском море гнался за бригантиной. Смиггенс постоянно чувствовал погоню. Не долго им оставаться пиратами. Да и вообще пиратство в здешних водах доживало последние дни.

«Кондор» мог бы уйти из Батавии в восточном направлении, чтобы затеряться среди тысячи островов Индонезии. Но «Аполлония» вынудила их повернуть на юго-запад, прямо навстречу ужасающему урагану, от которого, казалось, невозможно было спастись.

Наконец-то они избавились от погони. Может быть, преследователи сочли их погибшими. Смиггенс постоянно задавал себе вопрос, что сталось с их английскими и голландскими преследователями: утонули ли они, или им удалось вырваться из крепкой хватки урагана. Но не находил он в этом радости. Оковы на ногах, жалкий сухарь и тесная камера представлялись ему теперь благом по сравнению с тем, что им предстояло. Команде «Кондора» удалось выжить, но после урагана их ожидала неизбежная голодная смерть.

Он думал о добыче, сложенной в трюме: большие тюки с чаем, фарфор, впрочем теперь разбитый, рулоны шелка и всевозможные пряности. Это, конечно, не сравнить с золотыми слитками, но стоит достаточно дорого. Но что с того проку, если не удастся найти какой-нибудь порт.

Нужно отдать должное старому Раскину, он оказался превосходным мореходом. Несколько раз во время урагана рулевой пытался повернуть корабль на север, в сторону Цейлона и Индии, но все безуспешно. Ветер и течение были слишком сильны. «Кондор» стал игрушкой грозной стихии.

Теперь они находятся где-то вблизи Тропика Козерога, где добытые товары вообще не представляют ценности. Высадка в этих диких местах не сулит надежды на спасение. Ситуация безнадежная. Если и дальше придерживаться этого курса, то погода в конце концов изменится к худшему, температура понизится, тогда пиратам предстоит замерзнуть прежде, чем муки голода доконают их.

«Африка», — задумался он.

Стоя на истерзанной ветром палубе, Смиггенс вспоминал свою прежнюю жизнь. Он был репетитором, весьма уважаемым человеком, известным во многих аристократических семействах Лондона. Склонность к выпивке и еще кое-что положили конец его карьере. Была у него одна исключительная ученица, очень привлекательная юная леди, дочь влиятельного герцога. Ее обучение, пожалуй, несколько вышло за пределы программы. Конечно, ее отец узнал об этом. Только милости Божией да благосклонности судьбы обязан Смиггенс тем, что успел сесть на корабль, идущий в Вест-Индию, до того как оскорбленный пэр накинулся на него с пистолетом и шпагой.

Он уже думал, что побег удался, но в устье Темзы его корабль был остановлен властями. Конечно, у него не было ни единого шанса в суде, которым распоряжался герцог, его бесчисленные защитники (Смиггенс вспоминал, что их было не меньше, чем песчинок на берегу) и судья, купленный друзьями бедного оскорбленного отца.

Смиггенса приговорили к заключению в самой страшной хобартской тюрьме в отдаленных землях на Тасмании, где ему суждено было провести остаток жизни, погрузившись в тяжелую и бессмысленную работу. Там он свел знакомство с негодяями, сосланными со всего света, известнейшим из которых был Брогнар Блэкстрап. Поскольку Смиггенс оказался самым умным, ему предстояло стать первым помощником. Дружба, завязавшаяся между ним и капитаном, была самой странной дружбой на свете.

9
Перейти на страницу:
Мир литературы