Описание примечательных кораблекрушений, претерпенных русскими мореплавателями - Головнин Василий Михайлович - Страница 17

• Предыдущая
• 17/24
• Следующая

Если бы капитан Тротскевич помышлял только о спасении людей, то когда, при первом ударе фрегата о каменья, увидел он, что часть киля была оторвана и что он не мог уже долго держаться на воде, надлежало бы ему положить якоря и срубить мачты, чтоб фрегата не снесло на глубину, и перевозить людей на гребных судах. Но он в сем случае заботился более о своей чести, нежели о жизни, и поступил, как должно искусному и неустрашимому морскому офицеру: он не хотел вдруг оставить вверенного ему фрегата, а желал испытать все, что было можно и должно для спасения его. Опыт имел пагубные следствия, но капитан не был виноват, а напротив, поступок его достоин удивления и подражания.

Гибель корабля «Тольская Богородица», в числе многих других подобных кораблекрушений, служит к убеждению мореплавателей, что на открытых рейдах больших морей никогда не должно полагаться на якоря, но всегда надлежит ставить корабль, если место и обстоятельства позволяют, в такое положение и держать его в такой готовности, чтоб при наступлении бури с открытого моря тотчас можно было вступить под паруса и удалиться от берегов. Эта осторожность особенно нужна осенью и зимой, когда бури бывают чаще, сильнее и продолжительнее.

Столь ужасные следствия сопровождали разбитие корабля сего, что из двухсот пятидесяти пяти человек, составлявших экипаж его, погибли восемь офицеров и сто пятьдесят нижних чинов, сверх коих утонули еще шесть человек солдат из числа сухопутных войск, на сем корабле привезенных, а остались в живых пять офицеров и девяносто два нижних чинов; из них, однакож, только двадцать восемь человек спаслись при кораблекрушении, прочие же были столь счастливы, что съехали на берег до наступления бури.

Это пагубное происшествие показывает, что экипажу невозможно было при оном помышлять о спасении журналов и других корабельных бумаг, и потому нельзя было составить подробного описания сему кораблекрушению, а известие о нем взято с рапорта лейтенанта Викорста, одного из спасшихся офицеров.

2 октября 1804 года корабль «Тольская Богородица», под начальством капитана 1-го ранга Шостака, отправился с отрядом сухопутных войск и с провиантом к берегам Мингрелии[133], где правительство предполагало производить вырубку корабельных лесов для черноморских портов. Плавание корабля, по причине неблагоприятных ветров, было очень медленно, и он принужден был для получения съестных припасов и пресной воды зайти в местечко Платану, на берегах Анатолии [134], которое Викорст представляет местом для якорного стояния безопасным и изобильным во всех нужных для мореплавателей припасах. «Тольская Богородица» в Платане простояла тринадцать дней и 24 ноября отправилась в путь, а 2 декабря прибыла к берегам Мингрелии и стала на якорь против устья реки Копи [135], на глубине 8 1/2 сажен, в 2 верстах от берега.

Шесть дней корабль стоял очень покойно; в это время главной заботой капитана было отправление на берег солдат и провианта, и он успел высадить весь привезенный им отряд и перевезти 600 четвертей муки и 32 четверти круп. Но 8 декабря с полночи ветер, дувший от запада, начал усиливаться и в самое короткое время превратился в жестокую бурю. В 6 часов утра корабль подрейфовало на расстояние трех кабельтов, и он очутился на глубине 4 1/2 сажен. Тогда стало его бить о дно страшным образом: выбило руль и пять портов нижнего дека с левой стороны; в то же время посредине корабля сделался перелом, «а через несколько минут после того рассыпало по мелким штукам всю часть корабля до нижней палубы, и только барказ и два катера находятся в целости на берегу, а из остатков корабельных вынуто на берег 175 пудов железа».

Вот все, что находится в выписке из рапорта лейтенанта Викорса, присланной морскому министру, касательно сего крайне гибельного кораблекрушения.

В это же самое время на том же рейде разбился военный бриг «Александр», с которого погибло только семь человек, в том числе командир оного капитан-лейтенант Влито, а спаслись семьдесят один человек. Экипаж брига был счастливее, вероятно, потому, что бриг, по малому его углублению, разбило ближе к берегу.

Страшна и жестока должна быть участь странника, погибающего среди снегов отдаленной пустыни, где нет никакого для него убежища, ниже селений, откуда мог бы он надеяться получить помощь; но стократно ужаснее и мучительнее гибель несчастного, который замерзает, так сказать, на пороге, на пороге собственного своего дома и для спасения которого стоило бы только отворить двери, если б домашние его, покоящиеся в сладком сне, знали о месте его пребывания. Подобную сей, горькую чашу суждено было испить злосчастному экипажу брига «Фальк», разбившегося при самом входе в главный наш порт Кронштадт. Крушение брига описано флота лейтенантом Бестужевым[136] в журнале «Сын Отечества», из коего я взял это описание и помещаю здесь от слова до слова:

«Целое лето нынешнего 1818 года не было жестоких ветров: первая буря случилась 20 октября и, начавшись рано поутру от северо-запада с морозом в 3 1/2є, продолжалась почти до полудня 21-го числа. В продолжение сей бури, по известиям, дошедшим доселе, разбило английский купеческий корабль «Индастри», шедший из Бергена[137] с сельдями, у мыса Стирсудена [138], лежащего верстах в тридцати от Кронштадта по правую сторону Финского залива: люди с сего корабля с трудом спаслись на берег. Любекское [139] судно «Гофнунг», ушедшее с грузом из Кронштадта, близ Гогланда [140] брошено было на мель и едва спаслось рачением шкипера, который со всем тем принужден был воротиться в Кронштадт по причине великой течи. Два галиота русских потеряли мачты и один выбросило на берег на кронштадтском рейде. Русское судно «Магдалина», шедшее из Ливерпуля с солью, кинуло на мель на кронштадтском же рейде, сорвав оное с якорей. Это самое судно, будучи снято с мели, оказало такие повреждения и течь, что принужденным нашлось войти в гавань и остаться там на зиму для починок. Четыре лодки с зеленью и съестными припасами и один плот из бревен разбило на берегах; многие суда потеряли свои якоря.

Теперь приступаю к описанию важнейшего из всех сих несчастных приключений. Все мною изочтенное до сих пор состоит из обыкновенных только случаев, встречающихся с мореплавателями весьма часто.

22-го числа, по утешении немного сей бури и по прочищении пасмурности, с Толбухина маяка, отстоящего от Кронштадта верст на четырнадцать, сделан был телеграфом сигнал, что от него к западу военное судно терпит бедствие. Вследствие сего сигнала приказано было от военного губернатора и главного в Кронштадте командира вице-адмирала фон-Моллера отправить с дальней брантвахты гребное судно с офицером, чтоб разведать, где стоит это судно, и для подания ему помощи. Я был послан с потребными орудиями и достаточным числом людей.

Приехав уже к самому маяку, увидел я судно поблизости от него, вовсе затонувшее, у коего мачты были срублены, а над водой оставалась одна только кормовая часть. Подъезжая ближе, мне казалось, что люди, на нем находящиеся, протягивали руки и просили о скорейшей помощи, и потому я поспешил перегрести расстояние 100 сажен или немного более от маяка до судна, удивляясь, однакож, каким образом маяк, дав знать сигналом о судне, сам не подает доселе помощи, видя людей сих в таком положении.

• Предыдущая
• 17/24
• Следующая