Правда о программе Apollo - Голованов Ярослав - Страница 16

• Предыдущая
• 16/57
• Следующая

– Если мы погибнем, мы хотим, чтобы люди смирились с этим. Мы занимаемся опасным делом и надеемся, что даже если с нами что-нибудь случится, это не отодвинет программу. Ради покорения космоса стоит рискнуть жизнью...

Хорошие слова. Ради покорения космоса стоит. Но именно ради покорения космоса.

Летом 1968 года стали поговаривать, что 62-летний Джеймс Уэбб уйдет из НАСА. Пожар и все передряги с испытаниями утомили его. Президент Линдон Джонсон выдвигал вперед заместителя Уэбба Томаса Пейна.

Пейн родился в семье морского офицера и сам хотел стать моряком, но был забракован медиками. Его мечта сбылась только во время войны, когда он попал на подводную лодку. После капитуляции японцев он увлекся наукой, окончил Стэнфордский университет и сумел удачно соединить свое настоящее и прошлое, занимаясь разработкой ядерных реакторов для военно-морского флота. Фирма «Дженерал электрик» пригласила его как опытного металлурга. С этого момента он и превращается в руководителя-организатора, администратора высшего ранга. Джонсон переманил его в НАСА, уже планируя замену Уэбба. К октябрю 1968 года Пейн держал все нити управления в своих руках.

Именно в это время окончательно согласовываются и рассчитываются основные этапы штурма Луны. В августе, выступая на пресс-конференции в Вашингтоне, генерал-лейтенант Сэмюэль Филлипс – глава программы «Аполлон» – обнародовал эти планы. Первый полет: испытание «Аполлона» на орбите спутника Земли. Второй – испытание там же лунного модуля8. Третий – облет Луны. Четвертый – генеральная репетиция. Пятый – посадка. И все – за полтора года, а может быть, даже и за меньший срок. (Этот план жизнь слегка откорректировала. К моменту второго полета лунная кабина не была еще готова, и облет Луны состоялся раньше ее испытаний.)

Начинались самые жаркие дни Канаверала, переименованного после убийства президента в мыс Кеннеди9. Никогда раньше здесь не готовили к старту сразу три космических корабля. Работа достигла предельной напряженности и шла круглосуточно. Вспоминая это время, обозреватель Говард Бенедикт писал в 1974 году, что «Аполлон» был по-настоящему чрезвычайной программой, осуществляемой чуть ли не с поспешностью военного времени.

Центр им. Кеннеди и стартовые площадки мыса Канаверал действительно напоминали военный лагерь перед решающей битвой. Курт Дебус, директор Центра, обратился к своим сотрудникам с меморандумом, который звучал как речь Ганнибала или Александра Македонского перед воинами:

– Мы прекрасно знаем, что от нас ожидают. Мы знаем, как мы необходимы. Мы должны выполнить нашу задачу с полным чувством ответственности!

В первый полет на «Аполлоне» назначили дублеров погибшего экипажа: капитан I ранга ВМС Уолтер Ширра – он был командиром, майор ВВС Дон Эйзел и штатский летчик Уолтер Каннингем.

Ширра был ветераном: начал летать в 1965 году на «Меркурии», в 1965-м пересел на «Джемини». Он стал единственным американским астронавтом, который сумел полетать на всех трех типах космических кораблей. Когда перед стартом Ширру спросили, собирается ли он слетать в четвертый раз, 45-летний астронавт ответил:

– Я не думаю, что у меня хватит духу участвовать еще в одном полете...

Это был типичный военный – сильный, выносливый, решительный. Любил охоту и «соленые» анекдоты. Друзья подшучивали над ним за пристрастие к сувенирам: весь дом был завален каким-то хламом.

В отличие от Уолли (ласкательное от Уолтер), два других члена экипажа летели впервые. Эйзел был моложе своего командира на семь лет. Он поступил в отряд астронавтов вместе с Каннингемом в июне 1963 года во время третьего набора. В годы своей воинской службы Дону пришлось немало поездить. Дочь его родилась в Южной Дакоте, три сына – в Триполи, в Дейтоне, в Хьюстоне. Он был человеком легким на подъем, веселым, смешливым и знаменитым в компаниях тем, что очень ловко копировал популярных дикторов и телекомментаторов.

Третий член экипажа Каннингем, как и Ширра, был морским пилотом, но потом ушел из армии, окончил Калифорнийский университет, защитил докторскую диссертацию, занимался магнетизмом. Этого ему показалось мало.

– Я только тогда буду настоящим технарем, когда буду поближе к верхушке, – говорил Каннингем, показывая на вершину ракеты.

Став астронавтом, он серьезно повредил во время прыжка с трамплина шейный позвонок и мог остаться калекой. Но он не только выздоровел, а был допущен к полету. Врачи объясняли это его удивительным упорством и настойчивостью. Жил просто, скромно, ездил на дешевом автомобиле и, в отличие от подавляющего большинства американцев, любил сам его чинить.

Понимали ли они степень ожидавшего их риска? Мне кажется, понимали. Ширра, например, был рад, что носителем их корабля будет «Сатурн-1B», а не «Сатурн-5», поскольку от этой более опробованной ракеты, как он говорил, «можно ждать меньше неожиданностей».

Ракета не обманула надежд командира. Утром 11 октября 1968 года «Аполлон-7» вышел на орбиту. По свидетельству специалистов космодрома, это был самый благополучный старт из всех, которые состоялись до этого по программе «Аполлон». Через три часа после старта космический корабль провел свой первый маневр: отстыковался от второй ступени носителя, а потом провел с ней воображаемую стыковку, сблизившись со 150 километров до 20 метров. Дальше подходить было опасно: неуправляемая ступень кувыркалась.

Все три астронавта старались быть максимально придирчивыми к своему кораблю и реагировали на любую мелочь, понимая, что тем самым они сослужат добрую службу следующим экипажам. Набрался длинный список «раздражающих проблем», как они называли эти микронеполадки. Не шли биомедицинские сигналы с датчиков Эйзела. Два других астронавта тоже жаловались на датчики, причиняющие им неудобства. Загрязнились и мешают фотографированию почти все иллюминаторы. Неисправен (завышает расход) датчик расхода кислорода. Подмерзал хладагент в системе терморегулирования. Заедал механизм фотокамеры. Насморк заставлял Ширру каждые 8 часов принимать таблетки для прочищения дыхательных путей и аспирин. Неудобными оказались спальные мешки, и космонавты предпочитали отдыхать в креслах. Дважды Ширра отменял сеансы телепередач с борта космического корабля, мотивируя это подготовкой к будущим маневрам. «Мы еще не ели. У меня простуда. Я отказываюсь ставить под угрозу график полета в данный момент», – ворчливо радировал он в Хьюстон.

В Хьюстоне слушали и улыбались: в ворчании Ширры было что-то домашнее, успокаивающее. Над жалобами подшучивали:

– Доброе утро, Уолли, – вкрадчиво будил его сидящий на связи астронавт Уильям Поуг (он полетел в 1973 году в третьем экипаже «Скайлэба»). – Мне сказали, чтобы я осторожно разговаривал с тобой сегодня, – продолжал он весело, намекая на раздраженность Ширры.

Вскоре после старта Уильям Шнейдер, руководитель этого полета, заявил на пресс-конференции, что все основные маневры космического корабля включены в программу первых трех дней полета на тот случай, если не удастся провести их до конца. «Мы считаемся с тем, что, может быть, придется сократить полет, но тем не менее мы строим планы на полный, ранее намеченный срок полета».

Они летали без малого одиннадцать дней – этого времени должно было хватить для первого путешествия на Луну и обратно. Пожалуй, только Ширра мог в полной мере оценить все достоинства нового космического корабля. Впервые в космосе они могли подогреть себе еду, впрыскивая в обезвоженные концентраты горячую воду. Да и сама эта еда была куда разнообразнее: от тушеного мяса до ананасового торта. Тут была специальная зубная паста, не дающая пены, туалетные салфетки и полотенца. Только вот бриться они не могли. Тогда еще не изобрели «космическую» бритву-пылесос, и на Землю астронавты вернулись порядком обросшие.

Это произошло на 163-м витке. Они опустились в синие воды Атлантики в 27 километрах от авианосца «Эссекс». Три вертолета поспешили к ним на помощь, и через 35 минут они уже стояли на палубе корабля.

• Предыдущая
• 16/57
• Следующая