Королев: факты и мифы - Голованов Ярослав - Страница 47

• Предыдущая
• 47/323
• Следующая

В год окончания Сергеем в Одессе стройпрофшколы было великое противостояние Марса, опять заговорили о каналах, марсианах, звездных перелетах, и это тоже могло незаметно, исподволь отложиться в памяти юноши.

А в Киеве! В предыдущих главах уже шел разговор о кружке, а затем «Обществе по изучению мирового пространства», о выставке этого общества на улице Короленко. В год отъезда Сергея из Киева вышло второе издание работы К.Э. Циолковского «Исследование мировых пространств реактивными приборами». Книгу заметили: интерес был подогрет газетными заметками, лекциями, даже «Аэлитой». Возможно, Королев знал об этой книге. Еще раз повторяю: не надо утверждать, что он читал, знал, обсуждал, – нет у нас для этого фактов. Но ведь жил-то Сергей Королев не в глухой деревне, а в больших городах, замечательных культурных центрах: Одессе, Киеве, Москве. Значит, мог читать, знать, обсуждать.

Почти уверен, что 8 апреля 1927 года он был на вечере «От полета человека в воздухе к полетам в мировом эфире». Ведь он состоялся как раз в МВТУ. Профессор Ветчинкин очень рекомендовал своим студентам послушать доклады изобретателя и летчика Георгия Андреевича Полевого и конструктора ракетомобиля Александра Яковлевича Федорова. Последнего Королев должен был помнить по Киеву. А буквально через две недели на Тверской, в доме 68, открылась «Первая мировая выставка межпланетных аппаратов и механизмов». У громадной витрины постоянно стояла толпа: за стеклом расстилался лунный пейзаж, созданный фантазией молодого художника И.П. Архипова. Над мрачными скалами Луны висел большой диск Земли. Впереди, на гребне одного из кратеров стоял фанерный человечек в скафандре, а вдали возвышалась серебристая ракета. Инициатором выставки был тот же Федоров, человек необыкновенно одаренный и увлекающийся, один из организаторов Межпланетной секции при Ассоциации инвентистов-изобретателей (АИИЗ) – «внеклассовой, аполитичной ассоциации космополитов», как они говорили о себе. Ассоциация разрабатывала даже свой собственный язык АО для облегчения взаимопонимания космонавтов разных стран. «Изобретатели» языка очень хотели сделать своим единомышленником и Циолковского, но мудрый калужский старец не торопился с оценками. «Я несколько сомневаюсь, – осторожно писал он в АИИЗ 26 августа 1927 года, – в практичности искусственного языка. Язык создается тысячелетиями при участии всего народа. Возможно, что я ошибаюсь». А через полтора месяца, когда опять стали на него наседать с требованием признания, ответил отказом: «...по старости, болезни и переутомленности, не мог дать и заключения о языке АО и пр.»

И все-таки при всей хлесткости, искусственности и нарочитости своих лозунгов: «Через язык АО изобретем все!», «Мы, космополиты, изобретем пути в миры!» – выставка была действительно интересной. Большие, хорошо оформленные стенды с многочисленными моделями, чертежами, рисунками, фотографиями, оттисками печатных работ были посвящены трудам Циолковского, Цандера, Годдарда, Валье, Оберта, Гомана, Эсно-Пельтри, Гансвинда, Уэлша и других пионеров космонавтики. Организаторы выставки, не представляя себе всех сложностей космического полета, искренне верили в его реальность и заражали своей уверенностью других.

Профессор Рынин писал из Ленинграда в АИИЗ: «...не могу не выразить удивления, как Вам, с ничтожными средствами, удалось организовать такую интересную и богатую материалами выставку, которая, несомненно, во многих посетителях ее должна была возбудить ряд вопросов научно-технического характера и пробудить в них интерес к астрономии, проблеме межпланетных сообщений и к выработке миросозерцания вообще».

Среди посетителей народ был самый разный: и энтузиасты и скептики. Вот строки из репортажа об открытии выставки:

«...Выставка „Космополитов вселенной“ только что открылась. Посетители идут сюда как-то застенчиво, оглядываясь, точно боясь, чтобы не увидел кто и не осмеял. Только у немногих решительный вид, – так и кажется, что этот человек пришел записываться для первого полета на Луну. Впрочем, такие желающие в самом деле были...»

Были! И была специальная книжка, куда записывались все, кто хотел полететь на Луну! А ведь за два месяца работы выставки ее осмотрело более 10 тысяч человек. Подумать только, наверняка многие из этих людей дожили до первой лунной экспедиции землян!

В 1928 году в Ленинграде разворачивает работу Газодинамическая лаборатория (ГДЛ), где ведутся работы над пороховыми, а затем электрическими и жидкостными ракетными двигателями. В том же году Цандер проектирует свой жидкостный двигатель, или «мотор», как он называл его, ОР-1 – опытный ракетный первый.

В год, когда Королев оканчивал МВТУ, Циолковский издает в Калуге брошюру «Космические ракетные поезда» и подводит в «Трудах о космической ракете» черту под своими теоретическими работами в этой области. Он понимает, что теперь должен наступить новый этап, этап опытов и конкретных инженерных разработок. Он пишет:

«Ценность моих работ состоит, главным образом, в вычислениях и вытекающих отсюда выводах. В техническом же отношении мною почти ничего не сделано. Тут необходим длинный ряд опытов, сооружений и выучки. Этот практический путь и даст нам техническое решение вопроса. Длинный путь экспериментального труда неизбежен».

14 мая 1927 года Циолковский писал в Ленинград профессору Рынину:

«Относительно космической ракеты несомненно одно, что идея реактивного прибора для межпланетных путешествий в последнее время начинает быстро распространяться».

Да, идея буквально носится в воздухе. Еще при слове «ракета» морщат носы упрямые артиллеристы, но 3 марта 1928 года в нашей стране уже летят реактивные снаряды с бездымным порохом. Непризнанного вчера Германа Оберта сегодня с распростертыми объятиями встречает автомобильный король Фриц фон Опель. Задумана невиданная реклама – реактивные автомобили. Киноконцерны обещают Оберту большие деньги за экранизацию романа Tea фон Гарбу «Женщина на Луне». Название книги Оберта, вышедшей в 1929 году, звучит со спокойным деловым оптимизмом: «Пути осуществления космического полета».

В Соединенных Штатах Америки Роберт Годдард, человек трудного, сложного характера, предпочитал работать скрытно, в узком кругу доверенных людей, слепо ему подчинявшихся. По словам одного из его американских коллег, «Годдард считал ракеты своим частным заповедником, и тех, кто так же работал над этим вопросом, рассматривал как браконьеров... Такое его отношение привело к тому, что он отказался от научной традиции сообщать о своих результатах через научные журналы...»

Можно добавить: и не только через научные журналы. Весьма характерен ответ Годдарда от 16 августа 1924 года советским энтузиастам исследования проблемы межпланетных полетов, которые искренне желали установить научные связи с американскими коллегами. Ответ совсем короткий, но в нем весь характер Годдарда:

В июле 1929 года в Уорчестере ракета Годдарда с двигателем, работающим на жидком водороде и жидком кислороде, достигает высоты 300 метров. Теперь он понимает, что до Луны еще очень далеко, но он оптимист. «Что касается вопроса о том, через сколько времени может состояться успешная отсылка ракеты на Луну, – пишет Годдард, – то я считаю это осуществимым еще для нынешнего поколения». Он оказался прав: советская «Луна-2» впервые достигла Луны через 30 лет.

На рубеже 30-х годов XX века дух эксперимента царит в ракетной технике. «Только путем многочисленных и опасных опытов можно выработать систему межпланетного корабля», – предсказывает Циолковский. Реальные дела, конкретные эксперименты становятся жизненно необходимыми. Осуществить их в нашей стране в те годы было довольно трудно из-за недостатка средств. Об этом времени интересно пишет историк Ю.В. Бирюков в своей работе «Роль С.П. Королева в развитии советской ракетной техники в период ее зарождения и становления»:

• Предыдущая
• 47/323
• Следующая