Фантастика - Акунин Борис - Страница 40

• Предыдущая
• 40/57
• Следующая

Дронов чуть не всхлипнул. Хотя почему «чуть» – всхлипнул, да еще как.

– А… а меня?

И снова она кивнула. Между прочим, смотрела на него ласково, хорошо смотрела. Как в те времена.

Сергей перестал вообще что-либо понимать.

– Любишь меня? – переспросил он.

Кивнула в третий раз, да еще подошла и погладила по щеке, по подбородку – Дронова дернуло, как током.

Сзади раздался шорох. Сергей растерянно оглянулся. Это подонок очухался. Уставился Дронову в глаза, ощерил зубы.

«Хорошо, что у меня сумка с пистолетом упала, – подумал Сергей, – а то натворил бы я дел. Любит! Она меня любит!»

Он осторожно взял ее за плечи, посмотрел в глаза и убедился: любит, без вопросов.

«Токо-так» стихло. И вообще тихо стало, всё вокруг успокоилось.

Дарновский на четвереньках полз к двери, его шатало из стороны в сторону. Пускай уматывает, его счастье.

– Я… я без тебя… я с ума сошел… – дрожащим голосом проговорил Сергей. – В натуре сдвинулся.

Щелкнул металл.

Сергей обернулся и увидел, что очкастый гнойник сидит на полу прихожей, в руке у него ПМ. Откуда узнал, что в барсетке оружие – непонятно, но по перекошенной роже было ясно: сейчас выстрелит. Дронов на его месте и сам бы выстрелил.

Скорей в Режим, пронеслось в голове. Рука дернулась к лацкану, где иголка.

– Я тебе дам иголку, – прошипел пижон Роберт. Снял пушку с предохранителя, дослал патрон. Крикнул Марии, назвав ее другим именем. – Анна, отойди!

Про иголку-то он откуда? Ведь ни одна живая душа, даже Сэнсэй не знал!

Всё, кранты, понял Дронов и шагнул в сторону, чтобы пуля, пройдя насквозь, не зацепила Марию.

Подонок тоже на нее глянул. И что-то с ним произошло. Заморгал, задвигал бровями. Рука с пистолетом малость опустилась.

Не стал Сергей ждать – другого шанса не будет. Был он хоть и не в Режиме, но все равно спортсмен, сколько лет по шесть-семь часов в день реакцию-координацию отрабатывал. Прыгнул вперед – и ногой по дулу.

Пистолет стукнулся об стену. Шандарахнул выстрел – в ушах заложило. Но Дронов не поглядел, куда попала пуля, вцепился врагу в шею.

Пижон его, надо сказать, удивил. Хоть и хлюпик, а одной рукой рванул Сергею губу, зубами потянулся к горлу, сам сипит: «Моя! Моя!»

– Моя! – зарычал и Дронов. Врезал справа, слева, но очкарик не отлип – тоже осатанел.

Выход был один – иголка. Сергей ее уж и выдернул, но Дарновский вынул руку у него изо рта, схватил за кисть – не давал уколоться.

Над ними белой лебедью металась Мария. Выкрикивала что-то бессвязное, по-птичьи. То ли ужасалась, то ли сердилась.

Потом как размахнется ногой, как врежет поганому Роберту по уху, чтоб не рвал Сергею зубами горло. Дронов повернул к ней голову, просиял улыбкой – и тоже получил ногой, только по затылку.

Дзынь!

Зазвенело оконное стекло, в нем появилась круглая дырка, от нее лучиками разбежались трещины. Что-то глухо чмокнуло в стену, отлетело на пол, закрутилось. Патрон не патрон, трубка не трубка – небольшая продолговатая штуковина, из которой повалил прозрачный дым.

Попялился Дронов на этакое диво секунд несколько – глаза закатились под лоб, а сам он упал навзничь. Отрубился.

Сколько пролежал так, неизвестно. А когда заморгал, пришел в чувство, первый, кого увидел – гнойного подонка. Тот сидел, привалясь к стенке, и тоже хлопал глазами.

Марии же не было. Исчезла.

Покачнувшись, Дронов встал. Заглянул на кухню, в санузел. Нет, нигде нет!

– Куда ты ее дел? – спросил он у подлого Роберта, с трудом ворочая языком. – Где она?

Тот, тоже с трудом, выдавил:

– Не знаю…

И еще пропал пистолет. Пулевое отверстие в потолке осталось, а самого оружия на полу не было.

– Козлы мы с тобой, – вздохнул басмановский бугай. – Вцепились друг дружке в глотку. Вот она и сбежала. Только зачем пушку взяла?

– Это ты козел безмозглый! – Роберт втянул воздух полной грудью, отчего снова закружилась голова. – Через окошко, по-твоему, птичка влетела? Сладкий сон навеяла?

– Чего? – вылупился на него громила. В глазах читалось: «Какая птичка? Говори по-людски, гад».

– Того! Похитили Анну!

– В смысле, Марию? Кто?!

– Откуда я знаю. Тот или те, кто за нами следил.

Дарновский подбежал к простреленному окну.

– Это я за вами следил, – сказал бандит Дронов, не врубаясь. – Но я-то тут был. Кто ж тогда?

Роберт с ненавистью посмотрел на питекантропа, погубившего его счастье. Услышал неожиданное: «Это Он. Потому что десятое мая. Он дал, Он и взял. И с Метрономом так будет. Десятого мая дал, десятого мая и заберет. Может, через год, а может, через десять».

Про загадочный Метроном, на который Дронов уповал как на источник силы, Роберт уже знал – подслушал во время драки. «Метроном» включался при помощи какой-то иголки, ею спортсмен хотел уколоть себя в палец. Всё это было очень интересно, при других обстоятельствах Дарновский обязательно покопался бы у инфузории в мозгах, разобрался бы что к чему. Но сейчас имело значение лишь одно – Анна, всё прочее было неважно.

И все же упоминание о десятом мая, когда некий «Он» (Бог, что ли?) дает и забирает, потрясло Роберта. До такой степени, что он воскликнул:

– Тебе-то что дали десятого мая? Какой такой метроном?

Дронов заморгал.

– …Откуда знаешь? Ты что… тоже? Десятого мая?

«Автобус. Белый столб. Рожнов. Темно. Колина Гора. Токо-так», – частил довольно звучный баритон. Половины Роберт не разобрал, но хватило и того, что он понял.

– Ты был в том автобусе?! В восьмидесятом, да? Из соседней палаты, петеушник!

– Сам ты петеушник, я в техникуме учился… А ты – тот московский пацан?!

Они потрясенно смотрели друг на друга.

– Так что за «метроном» тебе достался? – спросил Дарновский, потому что в мыслях тупоумного собеседника преобладали не слова, а какая-то ритмичная стукотня.

– Могу двигаться вчетверо быстрей нормального. Теперь даже впятеро, потому что натренировался, – не слишком складно объяснил тот, но с учетом подслушанного стало более или менее ясно.

– Для этого тебе надо перейти в особый режим? При помощи иголки, да?

Дронов испуганно уставился на него.

– А… а тебе чего обломилось?

Так я тебе и сказал, подумал Роберт.

– Интеллектуальные способности.

– Сообразиловка, что ли? Вот почему ты в два счета всё просекаешь – и про иголку, и про то, что Мария не сама сбежала.

«Мария! Кто? Зачем? Где она?» — выкрикнул баритон, и Дронов заметался по комнате.

– Ты следил за нами, а кто-то следил за тобой, – объяснил ему Роберт, поднимая с пола большой металлический патрон.

Понюхал – снова закружилась голова, как тогда.

– Это какой-то усыпляющий газ быстрого действия. Пальнули через окно, вырубили нас. Пока мы с тобой валялись в отключке, унесли Анну.

– Так надо их догнать! Чего мы телимся?

Спортсмен рванулся в прихожую, но Дарновский поймал его за рукав.

– На часы посмотри, кретин. Когда ты высадил дверь, было без десяти одиннадцать. А сейчас почти двенадцать. Мы с тобой целый час продрыхли.

– Что же делать?

Глядя на растерянную физиономию экс-чемпиона, Роберт лихорадочно соображал.

– Надо ее найти. Те, кто ее похитил, люди серьезные, это ясно. Кто они – вот главный вопрос.

– Вряд ли люди, – перешел на шепот Дронов, озираясь. – Это Он. Или Она.

– В смысле Дьявол или Нечистая Сила? – с серьезным видом покивал Роберт (понять, что имеется в виду под местоимениями, было нетрудно – про себя басмановец проговорил это прямым текстом). – Как рабочая гипотеза любопытно. Но зачем Нечистой Силе девушка? Анна-то здесь при чем? Ведь в автобусе ее не было, и Белой Колонны (по-твоему Белого Столба) она не видела.

• Предыдущая
• 40/57
• Следующая