Леди в наручниках - Голдсмит Оливия - Страница 22

• Предыдущая
• 22/77
• Следующая

Девушки устроились на нижней койке, Дженни открыла коробку, и они принялись изучать ее содержимое. Зубная паста, две зубные щетки, леденцы… Дженнифер улыбнулась при мысли, что Том нашел время пойти в аптеку и купить все это. Обычно такие вещи она покупала для него сама. Как приятно, что он запомнил, какой пастой она привыкла пользоваться! Но при чем здесь леденцы? Она их в жизни не ела. Ладно, главное — добрые намерения. Еще в передаче оказались шампунь, кондиционер и многое другое. Ее глаза наполнились слезами. Дженни вынимала и разворачивала вещи одну за другой, как подарки из чулка в Рождество. Но никогда еще это не было так важно для нее.

Наконец она достала последний пакетик с платками и заметила на дне сложенный втрое фирменный листок «Хадсон, Ван Шаанк и Майклс». Волнуясь, Дженни развернула его и начала читать:

«Дорогая Дженнифер!

Я думаю, что тебе многое из этого пригодится. Я бы хотел приехать к тебе на свидание, если ты не возражаешь. Дело в том, что поскольку я не член семьи и не твой адвокат, мне нужно твое разрешение. Я уже написал об этом миссис Хардинг, и она должна связаться с тобой в ближайшее время. Я очень хочу тебя увидеть. Старайся побольше улыбаться. У тебя прекрасная улыбка.

Леонард Бенсон».

— Кто такой Леонард Бенсон? — спросила Зуки, заглядывая Дженнифер через плечо. — Твой парень?

— Нет, — ответила Дженни.

Ей показались странными и эта записка, и передача. Она ничего не ожидала от Ленни.

— Это наш бухгалтер, — добавила Дженни.

Она задумчиво смотрела на коробку. Ленни Бенсон, помощник главного бухгалтера фирмы, покупает для нее зубные щетки? Это какая-то фантастика!

— Пойдем к Мовите и покажем все девочкам.

Зуки так радостно это предложила, что Дженнифер просто не могла ей отказать. Она уже слышала от Зуки об их дружной компании, и ей было интересно на нее посмотреть.

У Мовиты собралась почти вся семья.

— Это Дженни, — с порога представила ее Зуки.

— Дженнифер, — поправила Дженни.

— А это Тереза, — продолжала Зуки, не обращая внимания на поправку. — Самая лучшая повариха в Дженнингс.

— Привет, — отозвалась Тереза.

— А это Мовита! Она наш босс.

— Может быть, для кого-то и босс, но не для меня, — заметила Шер.

— А это Шер. Ты ее уже встречала в приемнике, помнишь?

Еще бы! Разве такую красавицу забудешь? Да и синяк, полученный в стычке в очереди на телефон, все еще не сошел. Но Дженнифер предпочла притвориться беспамятной.

— Нет, я ее не помню, — ответила она. Шер недоверчиво фыркнула.

— Дженни получила целую кучу замечательных вещей от своего приятеля, — радовалась Зуки. — Она подарила мне новую зубную щетку. Давайте посмотрим!

— Ладно. Что тут у тебя? — сказала Шер и забрала у Дженнифер коробку.

Она принялась исследовать предмет за предметом с видом эксперта, изучающего научные образцы.

— Эти зубные щетки — хит сезона, — вынесла она приговор. — Но зубная паста — не очень. Попроси в следующий раз прислать такую, где больше мяты, — посоветовала она, отдавая коробку Дженни.

— Дареному коню в зубы не смотрят, — серьезно провозгласила Тереза. — Особенно в нашем случае.

Мовита улыбнулась Дженни.

— Похоже, парню очень нравятся твои зубы, — заметила она.

— Он считает, что у нее красивая улыбка! — воскликнула Зуки так гордо, как будто это ей сделали комплимент.

Дженнифер покачала головой.

— Это просто парень с моей работы, — зачем-то пояснила она.

— Знаете, что говорят об улыбке? — спросила Тереза. — Говорят, что люди во всем мире улыбаются на одном языке. Улыбка значит одно и то же, куда бы человек ни поехал. Ты можешь улыбаться по-английски, и в Таиланде это будет означать то же самое. Вы понимаете, о чем я?

— Неужели и во Вьетнаме моя улыбка будет значить то же самое? — ехидно спросила Шер.

— Моя улыбка будет, а твоя — нет. Ты не улыбаешься, ты просто скалишь зубы.

— Кто-нибудь хочет леденцы? — предложила Дженнифер.

В конце концов она отдала их Терезе, лак для волос достался Шер, а крем для рук Дженнифер подарила Мовите. Она была счастлива, что может поделиться своими подарками, как будто для нее снова вернулись времена студенчества.

Тереза, разогревая ужин, рассказала Дженнифер, что получает из дома настоящие деликатесы: салями, хороший сыр и многое другое.

— А ты что обычно готовила на ужин в Нью-Йорке? — спросила она.

— Обычно мы делали заказ, — растерянно ответила Дженнифер.

Зуки рассмеялась:

— Представляете? Заказ! Как будто есть такая еда — заказ!

Все засмеялись, только Мовита осталась серьезной.

— У меня тоже есть кое-что для тебя, — сказала она и полезла в карман. — Это от начальницы.

Мовита передала Дженни конверт.

— Надо же, два письма за один день! — воскликнула Зуки.

Дженнифер развернула записку, молча прочла ее и спросила:

— Это правда, что в день посещений ко мне может прийти только один человек?

Мовита пожала плечами:

— Не совсем так. У тебя есть час, и ты сама решаешь, как его поделить. Например, по полчаса каждому или еще как-то. Но ты должна сообщить Хардинг, кого хочешь видеть, — объяснила Мовита. — Без специального разрешения могут приходить только члены семьи и адвокаты.

— Ну что, пустишь этого парня, который прислал посылку? — улыбнулась Зуки.

— Пускай только тех, кто сможет тебя развеселить, — посоветовала Тереза.

Дженни решила, что увидится с обоими, только для Тома оставит больше времени.

Гвен была пьяна, но не настолько пьяна, чтобы не понимать этого. Ей было отчаянно стыдно, а еще больше — страшно. Она боялась потерять работу. Гвен убрала в ящик стола бутылку и дневник и горько усмехнулась. Это просто смешно! Она, наверное, была единственным человеком в Дженнингс, который не хотел расставаться с этой тюрьмой, — ни сегодня, ни в будущем, никогда…

Гвен встала и подошла к окну. Сквозь грубые решетки она увидела ярко освещенную двойную ограду из колючей проволоки. Не слишком романтический пейзаж…

Растопырив пальцы, Гвен провела рукой по волосам, затем потерла глаза. Пора идти домой. Но ей было просто необходимо с кем-нибудь поговорить.

Гвен вышла из кабинета, вопреки позднему часу надеясь увидеть Мовиту на ее обычном месте. Но Мовита, очевидно, уже ушла в камеру, а мисс Ринглинг, как всегда, без четверти пять надела свое пальто, не собираясь задерживаться на работе ни минуты дольше положенного, даже если бы начался бунт и всех сотрудников тюрьмы взяли в заложники.

Разочарованная, Гвен вернулась за свой стол. Как ей хотелось, чтобы в мире нашелся хотя бы один человек, с которым можно было бы поделиться наболевшим или просто посмеяться! Джин — плохой товарищ. Джин не хочет тебя слушать, а главное, не отвечает на вопросы. Гвен понимала, что джин, поначалу снимая боль и напряжение, превратился в ее самого страшного врага. Люди из «ДРУ Интернэшнл» тоже были врагами. Да и департамент тюрем штата мог вот-вот превратиться во врага. Чиновникам надоела и она сама, и ее постоянная борьба за улучшение условий в Дженнингс и расширение тюремного бюджета. Заключенные тоже не были — да и не могли быть — ее друзьями. Но зато все они — и «ДРУ Интернэшнл», и департамент, и заключенные — хотели видеть ее на своей стороне.

Гвен посмотрела на свой внушительный доклад. Она готовила его дома и отдавала печатать в постороннюю контору за свой счет, потому что не хотела, чтобы хоть один человек в тюрьме — ни из сотрудников, ни из заключенных — знал о предложениях «ДРУ Интернэшнл» и о том, что она на них ответила. Весь ее опыт работы в тюрьме доказывал, что слухи здесь — самое страшное зло.

Гвен полистала свой толстый отчет. Завтра она сама отнесет один экземпляр на почту, а сейчас ей нужно сделать копию и убрать все под замок. Вместе со всеми расчетами, графиками и прогнозами — словом, со всеми наглядными доказательствами того, что план «ДРУ Интернэшнл» должен провалиться.

• Предыдущая
• 22/77
• Следующая