Свидание с морем - Кирносов Алексей Алексеевич - Страница 2

• Предыдущая
• 2/32
• Следующая

Дунин знал, чему здесь, в ангаре, в первую очередь удивляются новички.

— Это водные велосипеды, — сказал он. — Видишь, внутри педали? Двое садятся на банку, жмут на педали, и колёса начинают крутиться. Велосипед довольно быстро плывёт. Правда, только в тишайшую погоду. Если волна хоть три балла, это устройство переворачивается вверх донышком. Но это не страшно, велосипед непотопляемый. Команда забирается на днище и машет руками. С берега приплывут взрослые и спасут.

Осмотрели верстак с инструментами и большими тисками, подвесные моторы, фонари, верёвки, флаги, банки с разными красками, поплавки, буйки, кранцы и ещё множество любопытных вещей понятного и непонятного назначения. Непонятное Дунин объяснял. Потом он провёл Игоря в отдельную комнатку, где стояли две застеленные голубыми одеялами койки, стол и тумбочка. На стенах висели фотографии, картины из меди, сучки прихотливой формы и вешалка. На вешалку были наброшены очень грязные и заношенные парусиновые штаны.

— Здесь мы с папой живём, — сказал Дунин.

Все осмотрев, мальчики снова вылезли с биноклем на крышу.

— Ужас, какой ты белый, — сказал Дунин. — Сними рубашку, загорай. А то вид какой-то недоразумительный, на статуя похож.

Игорь скинул рубашку и снова стал смотреть в бинокль.

— Большое здание слева от ракеты — это Зелёный театр, — продолжал Дунин ознакомительную экскурсию. — Там кино показывают... Веди бинокль назад. Вот эта площадь называется Фестивальная. На ней проводят массовки. Домик слева — это мастерские. Справа — тёти Шурины склады имущества, к ней ты ещё набегаешься. В доме правее — музыкальный класс и выставочный зал. Чуть позади — библиотека, за ней камера хранения, ну, её ты уже знаешь, небось чемодан относил... Мастерская мягкой игрушки... Пионерская комната... А вот этот длинный дом повыше хорошо запомни: в нём методический кабинет, Ленинская комната и кабинет начальницы лагеря... Ну, столовую ты навсегда запомнил, ниже неё домики отрядов, белый дом — это санчасть и изолятор, если у кого понос обнаружат, дальше дом персонала... Ещё один тёти Шурин склад, в нём инструменты, краски, запчасти, болты, гвозди, лампочки...

У Игоря тревожно заколотилось сердце. Он увидел группу взрослых. Люди шли по асфальтированной дорожке в их сторону.

— Ну, всё, — молвил он. — Тут за мной целая облава идёт.

— Дай-ка...

Дудин забрал бинокль и стал смотреть.

— Очень ты нужен, — усмехнулся он, возвращая бинокль. — Наше начальство идёт купаться. Хорошо, что папы нет... Я тебя сейчас со всеми перезнакомлю, будешь знать, кто есть кто, кого бояться, кого обходить, а кого не надо. Первая — видишь, с жёлтыми волосами — это старшая вожатая Ирина Петровна. Плохого нарочно ничего не делает, но очень нервная. Накричать может так, что уши оглохнут. Лучше ей без надобности на глаза не попадаться. Рядом, который руками машет, — это наш художественный руководитель Валерий Иванович Ковалёв. Очень замечательный человек, играет на всех инструментах, поёт — просто обалдеешь, и такие песни, каких ни по радио, ни по телевизору не услышишь. На ребят не кричит, никогда не жалуется, но замечание может сделать, и главное — с подковыркой, улыбаясь, а тебе сразу стыдно... Вот сзади идёт неуклюжая такая: обходи её за сорок шагов. Это замначальницы Верона Карловна, занудная и прилипчивая, всегда прицепится, найдёт нарушение и пошлёт чего-нибудь делать. Что про тебя узнает, запишет в книжечку и доложит Марине Алексеевне. А голос у неё такой, что дрожь по коже, будто ломают доску. Мы её зовём Ворона Карковна и так привыкли, что иногда прямо в глаза скажешь по оплошке: «Здрасте, Ворона Карковна...» Она обижается. Ты не забывайся, а то запишет и пошлёт подметать Фестивальную площадь... А справа два хороших человека: балетмейстерша Валентина Алексеевна, по кличке Графиня — мы её, конечно, так не называем, а взрослые называют, и она не обижается — она танцевальным кружком руководит и массовки проводит, а с ней рядом длинный такой — это из Москвы знаменитый художник Иван Иванович. Он знакомый Марины Алексеевны и отдыхать просто приехал, но Марина Алексеевна уговорила его работать руководителем кружка «Природа и фантазия». В его кружке ребята такие вещи делают из сучков и корешков — в музее не увидишь.

— Надо записаться, — сказал Игорь.

— Записаться не трудно, — возразил Дунин. — Только он дисциплину очень соблюдает. Если не приходишь вовремя или инструмент отнимаешь у девчонки, дерёшься, грубишь, — таких сразу исключает... Вот этот в плавках, который с ним заговорил, — наш физрук Александр Сергеевич Худяков. Проводит зарядки, походы, купания и спортивные праздники. Человек хороший, слабаков презирает. Худенькая в косынке — это докторша Дина Еремеевна. Ну, докторша, она докторша и есть, не начальство, но неприятности от неё бывают: проверки, запрещения, гигиена одежды, рук и помещений... Прижмись плотнее к крыше... Игорь, а ты, собственно, почему не спишь в тихий час, а гуляешь?

— Понимаешь, очень захотелось море посмотреть, — сказал Игорь, прижимаясь к горячей крыше. — Я никогда не видел Чёрного моря, одно Балтийское.

— Понятно. Сейчас они мимо нас на пляж пройдут, мы слезем и тоже пойдём купаться.

— На пляж? — удивился Игорь.

— Зачем же на пляж. Они на пляж, а мы в другую сторону, в скалы. Там, во-первых, интереснее, во-вторых, никто не увидит, в-третьих, можно краба поймать, а в-четвёртых, после тихого часа будет сбор знакомства и концерт-летучка для выявления отрядных талантов. Отряд рассядется на веранде, и вожатый будет спрашивать, кто из какого города, из какой школы, чем желает заниматься. Выяснят все наклонности, а потом отряд будет разучивать отрядную строевую песню. Тебе это очень надо?

— Вообще-то, не очень, — сказал Игорь. — Только как же я буду не знать отрядную песню?

— Ты в седьмом... Какая у них там песня?.. Да, «Сквозь леса густые». Я тебе там в скалах скажу слова и мотив. Пошли. Закрываем дырку и бежим в скалы.

Затащили на место кусок шифера, спустились по бревну и, пригибаясь, таясь за кустами и деревьями, побежали налево. Пересекли асфальтовую дорожку и скрылись в щелях между лежащими на берегу громадными обломками скал.

Под камнями заманчиво булькала вода.

— Плавать, конечно, умеешь? — спросил Дунин.

— Только брассом, — сказал Игорь. — Кролем ещё нет.

— Годится и брассом, — одобрил Дунин. — Брасс — это любимый стиль моряков. Можно плыть долго-долго, и не устанешь. Ну, сигаем в Чёрное море! Только не ныряй головой. Никогда не ныряй, где не знаешь. Везде подводные камни, голову можно в куски расшибить.

Дунин прыгнул со скалы ногами вперёд, погрузился с макушкой, вынырнул, отфыркнулся и махнул рукой. Игорь оттолкнулся от скалы и полетел в воду.

Объявили, что после ужина будет массовка на Фестивальной площади. На площадь отряды должны приходить строем. Игорь дошёл в строю отряда до библиотеки, а там тихонько юркнул в кусты и кружным путём возвратился в спальню.

Он упал на свою койку, закусил зубами подушку и тихо завыл. Потому что в голову ему словно набили много кривых ржавых гвоздей, и от каждого очень болело. Вся спина, особенно плечи, чесалась, ныла и горела, как ошпаренная кипятком. Руки сами тянулись почесать воспалённые места, но от чесания становилось в десять раз больнее, и он зажал руки между коленями, чтобы они не чесали спину.

Игорь страдал, выл и кусал подушку.

В спальню зашли и включили свет.

Приподняв голову, Игорь увидел вожатого Андрея Геннадиевича, в голубых мини-шортах и, конечно, босиком.

— Ты, детка, кто таков будешь? — спросил вожатый. Игорь ответил, как его учили перед обедом на собрании:

— Судаков Игорь, одиннадцать лет, из Ленинграда, седьмой отряд.

— Наконец-то повидались! — обрадовался вожатый. — Почему не на массовке?

— Не могу, — простонал Игорь. — У меня болит. Вожатый насторожился:

• Предыдущая
• 2/32
• Следующая