Мир приключений 1983 г. - Беляев Александр Романович - Страница 22

• Предыдущая
• 22/154
• Следующая

— Не надо тебе было уходить из моего дома, — тихо сказал Прозоров. И громко добавил: — Подойди! Мне надо тебя осмотреть.

Вряд ли поверил Ашот словам доктора, но подошел к нему и молча начал раздеваться. Прозоров, увидев его исполосованную спину, чуть было не разразился бранью, однако взял себя в руки, смазал рубцы йодом и приложил ладонь к его лбу. Лоб у Ашота был холодным. Но Прозоров вздохнул и сказал:

— Так я и ожидал. Женя уже свалилась. И у тебя тоже начинается температура.

Вот теперь в непреклонном и суровом взгляде Ашота вдруг что-то смягчилось. А Прозоров продолжал:

— И тебя тоже придется уложить в лазарет, в изолятор. А пока выпей лекарство.

И тоже дал ему, пилюль и ложку микстуры.

Потом доктор собрал свои вещи, уложил их снова в саквояж и вышел из подвала.

К нему тотчас же подступил подпоручик. Двери в подвал были открыты, и он отлично слышал все, о чем говорил с арестованными доктор. Но сейчас он посмотрел на него вопросительно, словно не хотел верить собственным ушам.

— Они инфекционны, — объявил Прозоров голосом, не допускающим никаких возражений. — Я категорически запрещаю какой бы то ни было контакт с ними.

— Лично я контактироваться, как вы изволили выразиться, доктор, с этим отродьем и не собираюсь, — ответил Геборян. — Что же касается господина Мещерского — это его личное дело.

— С ним я тоже поговорю, — сказал Прозоров.

— Извольте, — галантно поклонился подпоручик.

Прозоров вернулся в кабинет начальника контрразведки. Мещерский, нещадно дымя папиросой, нервно расхаживал по кабинету. Увидев доктора, он повернулся, как на шарнирах, и замер в ожидании доклада.

— Ничем вас порадовать не могу. Тиф по всей форме, — сказал Прозоров.

Мещерский сделал паузу.

— Вы не ошибаетесь?

— Пригласите на консультацию любого врача. Впрочем, можно даже фельдшера, — предложил Прозоров.

— Может, вы скажете, где их взять? — съязвил контрразведчик.

— Не знаю, — ответил Прозоров.

— И я тоже, — признался Мещерский. — Так что же будем делать, доктор?

— Больных надо положить в изолятор. И немедленно. Это раз, — начал перечислять Прозоров. — Всех солдат, имевших с ними контакт, — отправить в баню. Тоже немедленно, а их белье продезинфицировать. Это два, — загибал он пальцы. — Вам, господин капитан, неотлагательно проделать все то же самое. Это три. Подвал, эту вашу камеру, — засыпать хлоркой или залить карболкой. А всю солому из нее сжечь! Это четыре.

— Все? — спросил Мещерский.

— Советую о зарегистрированных случаях тифа сообщить начальнику гарнизона.

— Не будем спешить, — замял этот вопрос Мещерский. — Я думаю о другом. Вы предлагаете отправить арестованных в лазарет. Но ведь я еще не закончил допрос?

Прозоров почти ждал такого ответа. И был готов к нему. Он знал свою силу — она в непреклонности. И еще раз решил не поскупиться ничем.

— Я не предлагаю изолировать больных, господин капитан. Я требую этого, — твердо сказал он. — Я категорически запрещаю всякие контакты с ними. Неужели вы не понимаете, к чему это может привести? В городе нет ни врачей, ни медикаментов. Весь персонал моей больницы состоит из семи человек: я, акушер, две сестры и три санитара. Что сможем мы сделать, если в гарнизоне вспыхнет эпидемия?…

Прозорову казалось, что он говорит достаточно убедительно. В конце концов, все факты были на его стороне. Но он чувствовал, что контрразведчик в чем-то колеблется. А возможно, просто ему не доверяет. Он и слушал-то его так, что при этом все время мельком поглядывал в окно. Словно ждал кого-то.

И Прозоров тоже невольно осмотрелся по сторонам. Кабинет начальника контрразведки показался ему грязноватым и плохо прибранным. На одной его стене висела довольно безвкусная картина, изображающая местный пейзаж. На другой, в простенке между окнами, небольшая карта. На ней были три дороги от Благодати к фронту. Две низом, по долине, и одна через перевал. На дорогах в долине были обозначены посты и заставы. Дорога через перевал была свободной. То ли потому, что она была старой и ею почти уже не пользовались, то ли у белых просто не хватало сил. Прозоров об этом сейчас не думал. Его смущало поведение капитана. Мещерский снова и снова поглядывал в окно. Конечно, он кого-то ждал. И так оно и оказалось.

Прозоров хотел сказать, что допрашивать людей с высокой температурой, а она, он знал, уже должна была после его таблеток у них подняться, — просто даже глупо. Что в бреду они могут наговорить любой чепухи. Но в это время во двор заехал солдат, быстро привязал коня к коновязи и бегом побежал к крыльцу. Мещерский так и просиял, увидев его. И тотчас же сделал Прозорову знак рукой, словно хотел сказать: «Одну минуточку, доктор. Вас я уже выслушал!»

Солдат в этот момент открыл дверь кабинета, громыхая сапожищами, переступил через порог и, вытянувшись в струнку, замер. Только сейчас Прозоров увидел у него на погонах нашивки младшего унтер-офицера. Это был Сыч.

— Ну-с, и что? — с деланной вежливостью спросил его Мещерский.

— Так точно, ваше благородие, горит! — доложил Сыч.

— Что горит? — не понял Мещерский.

— Девчонка горит.

— То есть как «горит»? — совсем опешил Мещерский.

— А так, что в жару. И даже бредит.

— Точно слышал?

— Совершенно точно. И лоб рукой щупал, когда примочку подавал!

— Так что же ты тут топчешься, каналья! — захрипел вдруг Мещерский. — Марш в баню! И чтоб прожарил все обмундирование до нитки!

— Слушаюсь! — отчеканил Сыч и лихо повернулся на каблуке. — Разрешите сполнять.

— Марш отсюда! — брезгливо поморщился Мещерский и отвернулся к окну.

Прозоров слушал весь этот разговор в немом напряжении. Он понял, что речь шла о его внучке. Понял, что коварный контрразведчик и на сей раз устроил и ей и ему самому проверку. Он немного испугался, не зная, как Женя справилась со своей ролью. Но теперь, убедившись, что все прошло так, как и было задумано, естественно, возмутился.

— Он был в моем доме? — нахмурившись, спросил Прозоров.

— Увы, — подтвердил контрразведчик.

— Но ведь это же за гранью самой элементарной порядочности, господин капитан, — оскорбленно проговорил доктор, хотя в душе ликовал.

— Такова неумолимая логика борьбы, — развел руками контрразведчик. — Согласитесь: все это слишком неожиданно. Я только что видел вашу внучку здоровой — и вдруг она уже источник опасности. Пожалуйста, поймите меня правильно.

Прозоров понял, что он победил. Конечно, победа была еще очень и очень маленькой. Совсем крохотной. Но она была. И надо было ее немедленно закрепить.

— Надеюсь, теперь вы откажетесь от допроса? — спросил он, смело заглянув капитану в глаза.

— На время, — согласился капитан. — Честно говоря, никаких особо ценных показаний я от них и не жду. Мне просто важно, чтобы оба они были под стражей. К тому же есаул Попов завтра утром всю операцию закончит.

Прозоров не знал, кто такой есаул Попов и о какой операции говорил Мещерский. Но спрашивать не стал. Это могло бы лишь вызвать у контрразведчика всякие подозрения. Он сделал вид, что занят своими мыслями и вообще даже не слышал, о чем говорил капитан. Но в душе он сразу почувствовал тревогу. Уж не о том ли загнанном в пещеру отряде красноармейцев шла речь? Не против ли них начнет завтра утром операцию этот самый Попов? И если да, то как и чем можно еще помочь тем, кто оборонялся в пещере? Ответить на эти вопросы, хоть в какой-то степени, мог только Ашот. А поговорить с ним Прозоров мог теперь только в лазарете. Значит, надо было как можно скорей вызволить его из подвала. Выручил Прозорова неожиданно сам Мещерский.

— Вы наметили целый ряд неотложных мер, — напомнил он. — А кто будет их выполнять? Кто повезет больных? Кто будет дезинфицировать помещение? Жечь подстилку?

Прозоров ответил не сразу.

— Я приехал на больничной двуколке. Со мной санитар. Он все сделает, — сказал он, подумав.

— Хорошо, — согласился Мещерский. — И все же, доктор, больных будет сопровождать конвой. А у изолятора будут стоять часовые.

• Предыдущая
• 22/154
• Следующая