Неугомонный Носир - Ортыков Болта - Страница 17

• Предыдущая
• 17/18
• Следующая

Утром чуть свет я помчался к Носиру. Тот ещё, конечно, валялся в постели. Но я быстро растолкал соню.

— Ты чего так рано? — спросил Носир, протирая глаза.

И я поведал ему историю Полвона — с самого начала, не скрывая ничего…

Вы спросите, почему я ему доверил свою сокровенную тайну? Вы знаете Носира и вправе спросить об этом. Но теперь он уже не тот Носиршатрама, каким был раньше. Мой друг стал совсем другим. Так кому же ещё я мог рассказать о своей тайне, как не ему?

Носир слушал меня внимательно, даже лоб наморщил.

— Я думаю, — сказал он, когда я закончил свой рассказ, — лучшим советчиком может быть наш учитель Муким-зода. Он нам поможет.

Носир быстро оделся, схватил лепёшку, и мы тут же отправились к дому Муким-зода. Увидев нас в такую рань, учитель понял, что у нас к нему какое-то неотложное дело.

— Ну, рассказывайте, какое у вас ко мне дело? — спросил он, ответив на наше приветствие.

— У нас не дело, — начал я. — У нас тут одно затруднение, но оно кажется нам целой горой.

— Горой? — улыбнулся Муким-зода. — Да ты, может, преувеличиваешь?

— Нет, это действительно так. Вчера я думал, думал…

И я рассказал всё по порядку. И про Кобил-лайлака, как он к нам домой приходил, и о том, как отец меня просил сберечь Полвона, и о том, что мама совсем растерялась, не зная, как лучше поступить, чтобы не разгневать нашего вспыльчивого отца…

Муким-зода выслушал меня, а потом сказал, улыбаясь:

— Это дело не такое уж сложное, как тебе кажется.

Слова учителя успокоили меня. Я облегчённо вздохнул, будто сбросил с плеч тяжёлую ношу.

— Когда тебя позовут и спросят, — сказал учитель, — ты расскажи всё так, как рассказал сейчас. Ведь солнца полою не закроешь. Так же и правду: когда-нибудь да и обнаружится.

— Я так и хотел сделать, — сказал я. — Но как быть с отцом? Вдруг он рассердится на меня? Вы же знаете его характер.

— Никогда он не рассердится, — твёрдо сказал учитель. — Ты ведь скажешь правду, а не ложь, как Кобил-лайлак. Отец твой не любит лжи, не терпит мошенничества. В тот раз он просто, видимо, не придал значения словам Кобил-лайлака. Ты не беспокойся. Когда Касым-ака вернётся, я сам с ним поговорю и всё объясню.

В самом деле, Муким-зода говорил правильно. Отец хоть и вспыльчивый, но человек честный. И ещё я знал, что отец не ладил с Кобил-лайлаком, а нашему учителю верил и очень уважал его. Я надеялся, что и на этот раз отец прислушается к словам Муким-зода.

В школу я пришёл совсем успокоенный. С последнего урока меня вызвали на ферму. «Вот оно, начинается», — подумал я.

Подходя к загону, я услышал возбуждённые голоса. Спорили гости и Кобил-лайлак. Пулод-амак молчал. Увидев меня, он сказал, обращаясь к приезжим:

— Это Гайрат, сын того самого чабана. Я посылал за ним в школу.

— Очень хорошо, — отвечали гости, отворачиваясь от Кобил-лайлака. — Кажется, он неплохой парень. Пусть он скажет правду.

— Я этого паренька знаю, — стал нахваливать меня Пулод-амак. — И учится неплохо, и отцу чабанить помогает. Наверно, и в комсомол собираешься вступать?

— Да, — отвечал я, не поднимая головы.

— Помни, сынок, что комсомолец должен говорить только правду, — сказал мне один из гостей.

Затем Пулод-амак — будто я не знаю, для чего явились сюда эти люди! — рассказал мне о цели приезда соседей.

Я ещё и рта не успел раскрыть, как встретился со злобным взглядом Кобил-лайлака. Он словно говорил: «Будь осторожен! Не забывай о моём вчерашнем наказе!»

Наступила тишина. Вижу, все смотрят на меня. Все ждут, что я скажу. У меня даже в горле пересохло от волнения.

Я начал с того, как прошлой весной мой отец рассорился с председателем и пригнал баранов в колхозный загон.

— Правильно, правильно, племянник! — хлопнул меня по плечу Пулод-амак. — Рассказывай всё подробно.

Ободрённый его словами, я продолжал рассказывать как по-писаному. Когда же очередь дошла до Полвона, о том, как он пристал к моей отаре в степи, Кобил-лайлак беспокойно заёрзал. Ему не стоялось на месте. Он то прикусывал нижнюю губу, то передёргивал плечами, будто спрашивал меня: «Да что ты мелешь?» Однако я не обращал внимания на Кобил-лайлака и рассказал всё, как было.

— Молодец, племянник! — похвалил меня Пулод-амак.

Гости тоже повеселели — чуть на руках меня не качают!

— Спасибо твоим родителям за то, что воспитали тебя честным человеком, и твоим учителям спасибо, — сказал Бердимурод.

А Кобил-лайлак пыхтел, как закипевший самовар. Ему нечего было сказать, вот он и злился.

— Товарищ председатель, — обратился к Пулод-амаку Бердимурод. — Гайрат рассказал правду. Что теперь скажете вы?

— А вот что, — задумчиво произнёс Пулод-амак. — Пусть Полвон, то есть Кашко, ваш пёс. Но я боюсь одного — сегодня вы уведёте пса, а завтра могут явиться с претензиями из других колхозов. А что я скажу им? Я не совсем понимаю, как это Кашко мог оказаться в наших краях, за сто километров от родного кишлака.

— Совершенно верно! — оживился Кобил-лайлак. — Вы не тяните, председатель. Я утверждаю: Полвон наш пёс!

— Как бы там ни было, — продолжал Пулод-амак, — но мне должны быть представлены доказательства, что это именно ваш пёс.

— Какие вам нужны доказательства? — спросил Бердимурод. — Жаль, что пастушьи собаки не имеют паспорта. Будь у Кашко паспорт, мы тут же вам представили бы его.

— А паспорт и не нужен, — улыбнулся наш председатель. — Пусть хозяин вашего Кашко объяснит, где он потерял пса. И если его рассказ совпадёт с тем, что здесь говорил Гайрат, — пожалуйста, забирайте своего Кашко.

— Председатель дал дельный совет, — взглянул Бердимурод на своего спутника. — Больше того, мы привезём сюда самого Иброхима-чабана. Сейчас он болен, потому-то и не смог приехать сам.

— Вот это другой разговор, — сказал Пулод-амак. — Тогда всё станет ясным.

Мы с Носиром по-прежнему после уроков уходили на ферму. Теперь мы выхаживали двух недавно осиротевших ягнят. Ягнята окрепли и стали очень озорными. У этих малышей был прекрасный аппетит. Едва завидев нас, ягнята, смешно взбрыкивая, бежали нам навстречу.

Сегодня мы принесли им ковш овечьего молока из соседнего загона. Ягнята тут же накинулись на еду и быстро опустошили ковш.

— Смотри, кто идёт! — вдруг подтолкнул меня Носир. — По-моему, это за Полвоном.

Я вздрогнул и обернулся. Так и есть, снова приехали гости из соседнего района.

Но на этот раз спутником Бердимурода был полный длиннобородый старик. С ними шли Пулод-амак, Кобил-лайлак и ещё несколько человек. Они направились прямо к отаре, которая паслась сейчас у подножия холма. Эту отару охранял Полвон.

Мы с Носиром быстро потащили своих питомцев в загон, а сами помчались вслед за приезжими. Скоро мы догнали их.

Моё внимание привлёк длиннобородый старик. Он сильно напоминал отца Шерали — Аликула-чабана. Такая же борода, те же усы. Из разговоров я понял, что это и был тот самый Иброхим-чабан. К группе подошёл и поздоровался один из наших чабанов.

— Где Полвон? — спросил у него Пулод-амак.

— Да, наверное, на той стороне отары, — отвечал чабан.

— Ну-ка, старик, — Пулод-амак пристально взглянул на Иброхима-чабана, — проверь-ка. Если пёс твой, он узнает голос хозяина.

— Конечно, узнает, — уверенно отвечал Иброхим-чабан. — Я немало сил и труда потратил, пока взрастил его.

Сказав это, старик приложил ладонь ко лбу. Сначала он внимательно всматривался вдаль, затем громко, во весь голос, позвал своего Кашко.

Мы все замерли: «Сейчас всё решится!» Старик перевёл дыхание и позвал ещё раз.

Вдруг отара раскололась, словно овцы шарахнулись от какого-то зверя. На этот раз они испугались… собственного защитника и сторожа Полвона, который впервые бежал прямо сквозь отару.

• Предыдущая
• 17/18
• Следующая