Infinita Tristessa - Глуховский Дмитрий Алексеевич - Страница 2

• Предыдущая
• 2/4
• Следующая

— Когда я тебя взял за руку в первый раз — ты смеялась точно также. Помнишь?

Показывает рукой в сторону. Там, куда он указывает, зажигается настольная лампа, установленная на письменном столе. Кроме лампы, на столе стоит проектор диапозитивов (а лучше старый кинопроектор с катушками) и магнитофон. Тристан делает несколько шагов сквозь неосвещённое пространство, что-то ищет на столе, потом вставляет нужный слайд и на стене появляется чёрно-белое изображение — фотография городской улицы, или, например, парка с виднеющимся вдалеке зданием МГУ (или, соответственно, начинается показ киноплёнки — в таком случае чёрно-белой, со «снегом», и шуршанием, характерным для старых кинолент).

Потом включает кнопку магнифона и начинает играть музыка — любая известная современная романтическая мелодия. Когда все эти приготовления закончены, Тристан оборачивается к Изольде, и жестом приглашает её подойти к нему. Она неспеша приближается. Свет над тем местом, где она стояла, гаснет.

(Всё это время продолжает, хотя несколько менее ярко, гореть костёр, у которого сидят Машинист с девочкой. Они не принимают в действии никакого участия. Алёнка может «заснуть».)

Изольда садится на краешек стола, выжидающе смотрит на Тристана. Тот, подумав несколько секунд, ищет другой диапозитив и вставляет его в проектор. На нём — звёздное небо и Луна. После этого Тристан садится на стол рядом с Изольдой и выключает настольную лампу. Видны их силуэты на фоне «ночного неба».

Тристан говорит чуть изменившимся голосом (моложе):

— Мы, конечно, не так ещё хорошо знакомы… Я сейчас тебя напугаю, наверное… Глупо… Но очень хочется спросить — вот ты конца света боишься?

Изольда немного думает, потом говорит:

— Никакого конца света быть не может. Смерть кажого отдельного человека и есть конец света. Но это совсем не страшно. Меня другое пугает. Пустота. Когда руку протянешь — а рядом нет никого. И знать, что больше никогда не будет. Когда любить некого. И когда тебя никто не любит… Пустота…

Тристан смотрит на неё и молчит. Изольда добавляет:

— Обними меня, пожалуйста.

Тристан протягивает руку и обнимает её. Они сдвигаются плотнее. Через некоторое время Тристан гасит проектор, эта часть сцены погружается в полную темноту. Потом оттуда доносится кокетливый смех, нежно-укоряющий голос:

— Так это уже испытанная техника — спрашивать про конец света?

Музыка продолжает играть ещё некоторое время. Потом громко слышится щелчок — плёнка на кассете дошла до конца.

В это время у костра Машинист встаёт с места и вешает над огнём битый жестяной чайник. Кричит в темноту:

— Эй! Чай будет кто пить?

К костру выходят Певица и Старик с Мальчиком-идиотом. Мальчику лет 12-15, но он едет на маленьком детском трёхколёсном велосипеде. При этом с самого начала видно, что он ненормален. Старик одёт в вытертый и потрёпанный пиджак с заплатанными рукавами, на голове у него плешь, на глазах — роговые очки. В руках у него — скрипичный футляр.

Они достают металлические эмалированные кружки. Мальчик слезает с велосипеда, отбирает у Старика две кружки и начинает ими греметь и радостно гугукать. Старик стыдливо оглядывает сидящих рядом, потом начинает увещевать мальчика:

— Тише… тише! Так нельзя себя вести!

Мальчик продолжает. Тогда Старик грозит ему пальцем и говорит:

— Если не будешь слушаться, из туннелей придут страшные Буки и заберут тебя!

Мальчик испуганно смотрит на него и тут же перестаёт греметь. В этот самый момент из темноты, за пределами станции раздаётся протяжный вой.

Машинист и Старик вскакивают со своих мест и вслушиваются, оставаясь на самом краю освещённого пространства. Мальчик начинает испуганно мычать. К ним присоединяются и влюблённые, которые возвращаются из темноты. Вид у них довольно растрёпанный. Тристан громко шепчет:

— Вот так же всю ночь кто-то…

Машинист, успокаивая всех, говорит:

— Это ветер, наверное, по туннелям гуляет. Я такое раньше слышал уже… приходилось. Чая кому наливать?

Все постепенно успокаиваются и Машинист разливает из чайника кипяток в протянутые кружки. Над ними поднимается пар. Старик отхлёбывает и говорит:

— Разве это чай… Боже, как мне не хватает настоящего чаю, душистого… Больше всего, наверное… Мне две вещи только и снятся — настоящий чай и майское утро.

Певица внимательно слушает его. Потом говорит:

— А мне — цветы. Раньше, когда я пела, мне их после выступления всегда дарили. Иногда мужчины подносили, чаще дети маленькие… И вот по цветам очень тоскую. А больше — только по взглядам — признательным, восхищённым. Пусть даже и цветов не будет, одних этих взглядов, когда обводишь глазами зал — достаточно, чтобы почувствовать себя счастливой.

Старик смотрит на неё нежно и говорит:

— Могу себе представить… Поёте вы и вправду превосходно… Не откажете мне в удовольствиии?

Достаёт из футляра скрипку, пристраивает её к плечу. Певица медленно, с достоинством поднимается. Разговоры затихают.

Меняется освещение. Сверху падает яркий луч света — и в его белом пятне видна только Певица, и ещё чуть-чуть Старик.

Через минуту партию скрипки подхватывает целый оркестр (можно в записи). Голос певицы крепнет, заполняет своды станции. Потом пятно света немного перемещается, так что освещённой остаётся только она.

Мелодия такова, что под неё можно танцевать, например, танго.

Потом рядом вспыхивает ещё один сноп света. Во втором освещённом круге — влюблённые. На этот раз они не у костра, а немного дальше. Всё пространство, где сидят остальные, остаётся скрытым в темноте.

Тристан протягивает руку Изольде и говорит (в тот момент, когда из-за музыкального проигрыша Певица ненадолго умолкает):

— Это для нас… Теперь вся музыка в этом мире играет только для нас. Больше ничего в нём не остаётся достойного такой красоты, такой гармонии — только любовь. Такого достойны только те, кто сумел спасти свою любовь, пронести её сохранной через ад. Только мы.

Изольда берёт его за руку. Снова вступает певица — и двое танцуют под звуки оркестра и пение.

Когда Певица заканчивает петь, вокруг раздаются аплодисменты, крики «Браво!», и в пятно света летят красные розы. Она наклоняется, подбирает некоторые из них и потом, счастливо улыбаясь, машет рукой.

Потом свет опять становится прежним… Певица с растерянным видом продолжает стоять посреди сцены и невидящими глазами смотреть в даль. Аплодисменты зала обрываются. Однако кто-то продолжает хлопать. Это Мальчик-идиот. Он восторженно гугукает.

Цветы остаются лежать на сцене. Алёнка слезает с колен Машиниста, подбирает один из них и кладёт себе за ухо. Певица садится на место. Некоторое время все молчат. Свет над костром остаётся приглушённым. Над влюблёнными — намного ярче. Они с сожалением выпускают друг друга из объятий.

Тристан говорит:

— Ты знаешь, когда мы с тобой только познакомились, ещё до того, как мир разрушился, и все спустились под землю… Я тогда спрашивал себя — что я готов ради тебя сделать? Смотрел на тебя и думал — всё.

Изольда:

— А если бы меня не было… Не стало… Ты смог бы тогда жить — один?

Тристан:

— Тогда я говорил себе, что нет. Без тебя это просто стало бы бессмысленным. Ты — это единственное, что наполняет моё завтра. И сегодня.

Изольда:

— Или вчера?

Тристан:

— Я запутался…

Изольда:

— Какая разница… Главное, что мы вместе. Вот, смотри — ты можешь дотронуться до меня. А я — до тебя. Неужели что-то ещё имеет значение?

Тристан, подумав:

— Больше — ничего.

Свет над ними гаснет.

Старик выходит со скрипкой в руках вперёд и оказывается ближе всех к зрителям.

Смотрит вперёд, словно обращаясь к ним, и говорит:

• Предыдущая
• 2/4
• Следующая