Горячее сердце - Островский Александр Николаевич - Страница 12

Аристарх, Градобоев, Курослепов и Сидоренко.

Градобоев (будочнику). Вели закуску готовить!

Сидоренко уходит.

Курослепов. Ты мне ее сыщи! Это твое прямое дело! На то ты и городничим у нас поставлен.

Градобоев. Уж ты меня не учи; я свое дело знаю, зачем я поставлен. Не ты меня поставил, значит, не. смеешь ты мне и указывать.

Курослепов. Ежели ты будешь беглых безо всякого внимания…

Градобоев. Разве она беглая? Она на богомолье ушла с матерью крестной.

Курослепов. На богомолье?

Градобоев. Вот, значит, я больше тебя знаю. Оттого я и городничий, оттого я и жалованный, а ты мужик, так мужиком и останешься на веки веков.

Курослепов. Да как же она может без спросу?

Градобоев. У кого ей спрашиваться? Мачеха не пустит, ты спишь целый день, а у нее есть усердие.

Курослепов. Ну, вот, как она придет, ты ее ко мне с солдатом…

Градобоев. С солдатом?

Курослепов. На веревке.

Градобоев. И на веревке?

Курослепов. Мы ее наверх в светелку, там и запрем безвыходно.

Градобоев. Что вы за нация такая? Отчего вы так всякий срам любите? Другие так боятся сраму, а для вас это первое удовольствие! Честь-то, понимаешь ты, что значит, или нет?

Курослепов. Какая такая честь? Нажил капитал, вот тебе и честь. Что больше капиталу, то больше и чести.

Градобоев. Ну, мужики и выходите! Невежеством-то вы точно корой обросли. И кору эту пушкой не пробьешь.

Курослепов. Ну, и пущай!

Градобоев. Дочь – девушка, невеста, а он ее с солдатом на веревке.

Курослепов. Потому… за непочтение, чтобы чувствовала…

Аристарх. Бедненькая!

Курослепов. Это кто еще… произносит?

Градобоев. Аристарх, кум твой.

Курослепов (Аристарху). Кто это у тебя бедная?

Аристарх (кланяясь). Здравствуйте, ваше степенство!

Курослепов. Нет, кто бедная-то?

Аристарх (со вздохом). Рыбка мала…

Курослепов. Отчего так она бедная?

Аристарх. Оттого, что большая ее обижает.

Курослепов. То-то рыбка. А ежели ты бунтовать, так…

Градобоев. Будет толковать-то, ведь ничего умного не скажешь.

Курослепов. Та когда мне кумом-то был? Когда у меня капиталу не было.

Градобоев. Пойдем, пойдем! Закуска дожидается. (Уводит Курослепова.)

Аристарх. Отчего я люблю щуку ловить? Оттого, что она обидчица, рыба зубастая, так и хватает. Бьется, бьется бедная мелкая рыба, никак перед щукой оправдаться не может!

Вдали слышна песня.

Это что еще? Не наши ли? Ну, да кстати, скажу ему, может, и заступится.

Подъезжает лодка, в ней стоит Xлынов без сюртука, руки фертом,

Барин с большими усами и шестеро гребцов.

Что вы безобразничаете, только рыбу пугаете! (Хлынову.) Ишь ты, с утра глазки-то налил. Нигде от вас скрыться нельзя.

На пристань выводят Хлынова и Барина с усами.

Аристарх, Хлынов, Барин и гребцы в лодке.

Xлынов (важно). Как ты можешь, братец ты мой! Река никому не заказана.

Аристарх. Вот что, братец ты мой, поди-ка ты сюда. (Отводит Хлынова на авансцену.) Если ты хочешь быть таким купцом, чтобы все на тебя ахали, ты перестань шампанским песок-то поливать! Ничего не вырастет.

Хлынов. Ну, братец, говори скорей! Я теперь не в таком разе, чтоб твоих наставлениев слушать…

Аристарх. Ты сделай хоть одно доброе дело. Вот тогда про тебя заговорят – вот тогда ты себя покажешь.

Хлынов. Я все могу…

Аристарх. Ты знаешь Василья Шустрого? Он сидит в арестантской занапрасно, ты возьми его на поруки!

Хлынов. Не суть важное! Говори, братец, поскорее! Ты видишь, мне некогда.

Аристарх. Голова по злобе его в солдаты отдает, а ты его выкупи, он твои деньги заслужит; охотника найми либо квитанцию купи.

Xлынов. Из такого нестоящего дела, братец ты мой, ты меня тревожишь.

Аристарх. Человек погибает задаром, а он нестоящее.

Xлынов. Никакого я в тебе, братец, ума не вижу. Какая мне может быть честь перед другими, если я его выкуплю! Все эти твои слова ни к чему. А все дело состоит: так как Васька на бубне даже очень хорошо стал понимать, и мне чрез это самое от него утешение, значит, я сам в одну минуту это дело кончаю. Потому, если кто мне по нраву, тех трогать не смей.

Аристарх (с поклоном). Ну, как знаешь, как знаешь. Только не давай в обиду!

Xлынов. Как ты смеешь мне приказывать! Дома я с тобой разговаривать могу, а в городе я тебе не компания. Сейчас на свою дистанцию, назад! Барин, ваше благородие, пойдем к городничему.

Аристарх. Без сюртука-то! Вот так гоСти!

Хлынов. Тебе сказано, знай свое место! На задний стол к музыкантам! И все твои нравоучения так и останутся при тебе, не оченно-то нам интересно.

Барин. Я не пойду, нехорошо, неучтиво!

Хлынов. Я так понимаю, что это гордость.

Барин. Совсем не гордость, mon cher, чем мне гордиться? А нехорошо! Ты знаешь, я в тебе эту черту не люблю. Уж извини.

Хлынов. Да-с. Какую это черту, позвольте спросить?

Барин. Свинства твоего!

Выходят городничий и Курослепов. Сидоренко в дверях.

Хлынов, барин, Аристарх, городничий, Курослепов, Сидоренко и гребцы.

Хлынов. Нашему градоначальнику! (Кланяется.) Господин полковник, мы к вашему высокоблагородию!… Павлину Павлинычу, предводителю нашему купеческому, почтение. Барин, гляди, вот все это наше начальство! Господин полковник Градобоев, господин Курослепов, его высоко… высокостепенство; а для нас это все одно ничего, можем слободно…

Градобоев. Уж очень ты, господин Хлынов, безобразничаешь!

Xлынов. Господин полковник, это вы действительно; безобразия в нас даже очень достаточно. Господин полковник, вы извольте с меня, за мое безобразие, штраф положить! Как я какое безобразие, вы сейчас: «Хлынов, штраф!» Извольте получать, господин полковник.

Курослепов. Что ты уж больно куражишься-то?

Хлынов. Отчего же мне, господин Курослепов, не куражиться? У меня куражу-то полон погреб. Господа начальство, извольте мне ответ дать, по какому такому случаю Васька Шустрый у вас содержится?

Градобоев. Ну, уж, господин Хлынов, ты куражиться – куражься, а в чужое дело не лезь, а то я тебя ограничу.

Xлынов. Никак не чужое, потому он мне сейчас нужен.

Курослепов. Нам тоже баловство-то в городе не очень приятно.

Хлынов. Ежели от него баловство, я в ответе. Беру сейчас на поруки.

Курослепов. У нас за общество уйдет, мы найдем место всякому.

Хлынов. Охотника ставлю. Господин городничий, извольте отпустить Шустрого ко мне на поруки. Ежели благодарность требуется, мы за этим не постоим. (Ищет в кармане.)

Барин. Полно, что ты!

Хлынов. Ш-шь, ни слова! Господин полковник, извольте сами назначить.

Градобоев. Сидоренко, поди вели выпустить Шустрого!

Сидоренко. Слушаю, вашескоблагородие! (Уходит.)

Xлынов. Господа, пожалуйте ко мне откушать, на дачу, покорнейше я вас прошу, щи да кашу кушать! А может, поищем, и стерлядей найдем, – я слышал, что они в садках сидеть соскучились; давно в уху просятся. Винца тоже отыщем, кажется, у меня завалялась бутылочка где-то; а не поленятся лакеи, так и в подвал сходят, дюжину-другую шампанского приволокут. Так как вы наше начальство, будем здоровье ваше пить, с пушечной пальбой, и народ поставим в саду ура кричать. Милости просим, господа!