Всемирная история без комплексов и стереотипов. Том 1 - Гитин Валерий Григорьевич - Страница 125

• Предыдущая
• 125/142
• Следующая

Это у нас сейчас можно устроить телеведущей свою шепелявую наложницу, которая и трех-то слов связать толком не в силах, или принять в творческий союз сына какого-нибудь высокопоставленного чиновника, редкую бездарь, способную опозорить не только тот союз, но и всю государственную систему, допускающую такие ситуации. Но нет, не опозорят, потому что опозорить можно только того, кто воспримет это как позор. А если он попросту не способен воспринимать мир с позиций чести и совести, тогда что?

Он (или его покровитель) улыбнется, разведет руками и скажет: «Ну и что? Ведь не боги горшки обжигают!» Не боги, мразь, не боги, но пойди в церковь и поставь свечку в благодарность Богу за то, что ты со своими способностями и усердием не живешь в том жестоком, но справедливом XIII веке…

Да, в те времена быть ленивым и бездарным означало быть бедным, зависимым, а то и битым.

А вот прилежные, то есть мастера, были в почете, их избирали в городской совет, они получали выгодные заказы, так что за свои труды они были вознаграждены по достоинству.

Старшины цехов, как правило, были представлены королю. Члены цеха по очереди несли сторожевую службу в городе и составляли отряд городского войска.

Каждый цех имел свой герб, флаг, свою церковь и даже кладбище. Казалось бы, идеальная структура, чего еще желать… Да, на определенном этапе развития так оно и было, но жизнь не стоит на месте, она усложняет свои требования, и чтобы им достойно соответствовать, нужно не просто усердно и квалифицированно трудиться, нужно трудиться творчески, изобретая и выдумывая, а трудиться творчески в коллективе попросту невозможно, так что цехи со временем превратились в тормоз технического прогресса. К примеру, цеховые правила предусматривали определенное количество станков у мастера, и не только количество, но их тип и другие параметры. Расширить мастерские не позволялось, как не позволялось применять новые инструменты и технологии. Известны случаи уничтожения ценных изобретений и жестоких расправ с изобретателями.

Снова проблема сильных и слабых — вечная, неизбывная проблема человечества…

Равенство возможностей — это прекрасно, но нет ничего гнуснее установленного и зорко охраняемого силами непродуктивного большинства равенства результатов — светлой мечты лентяев, бездарей, пьяниц, дураков и т.п. Это все равно что сообщить бегунам перед стартом, что все должны бежать вместе, не отрываясь от коллектива, а ежели кто и вырвется вперед, пусть перед финишем притормозит, подождет товарищей, а то ведь им обидно будет, да и приз-то все равно придется делить между всеми…

Запретить Антонио Страдивари или Джузеппе Гварнери применять нестандартные технологии при изготовлении скрипок, а то, видите ли, другим мастерам обидно… Наверное, самая порочная, самая подлая тенденция из всех возможных в практике человеческих отношений.

«Гонимый, как преступник»… м-да… мсье де Бальзак явно романтизировал действительность. Хотя… может быть, в XIX веке преступники были все еще гонимы… может быть…

А человеческое творчество все равно неистребимо, потому что оно — величайший дар Божий, и вполне естественно, что Он не распределил его поровну, как не распределил же Он поровну между людьми ум, музыкальный слух или математические способности и т.п. Природное неравенство наших способностей исключает равенство наших достижений, так что все попытки установить равенство силовым путем попросту бесперспективны. Но искушение, как свидетельствует История, велико, ох как велико…

Так или иначе, но колыбелью прогресса всегда был Город. Здесь было изготовлено огнестрельное оружие, что повлекло за собой глобальные перемены в оружейном деле, в фортификации, в боевой тактике, а за нею — в конечном счете — и в стратегии, и в политике, и во многом и многом…

А в основе всех этих перемен — человеческое творчество, опять-таки мозги, которые дороже рук.

Именно они, мозги, способствовали тому, что Город обретал независимость и в отношениях с деревней, и в отношениях с феодалами, на землях которых он располагался, и, — в меньшей степени, конечно, — с монархами, которые волей-неволей должны были считаться с политической, военной и финансовой мощью того или иного Города. Пример тому — так называемое Магдебургское право, возникшее в Германии (XIII в.). Согласно этому праву, города, наделенные им, освобождались от значительней части обычных обязательств в отношении центральной власти. Нужно заметить, что Магдебургское право — вовсе не монаршая милость, не благотворительность, а лишь разумное решение проблемы взаимоотношений государственного центра и периферии. Ведь лучше же получать гарантированную десятину с миллиона рублей, чем вероятные семьдесят процентов от сотни тех же рублей. Простая, вроде бы, арифметика, но не для мозгов современных парламентариев, увы…

Это было, пожалуй, золотое время для предприимчивых и трудолюбивых людей. Идеализировать, конечно, его не стоит, как и всякие иные времена, но золотым хочется признать хотя бы потому, что городское творчество тогда уже перестало быть нeрассуждающим слугой феодала и еще не стало наемным рабочим нового француза (англичанина, немца, голландца, новгородца, ливонца и т.д.), то есть того, кто делит мир только на два аспекта восприятия: «купи» и «продай». К счастью, они тогда еще не набрали силу, так что Европа была лесистой, в ее реках протекала чистейшая вода, кишащая рыбой, воздух был свеж, а придорожные грибы — съедобными.

На холмах выросли ветряные мельницы, окна домов оделись в прозрачное стекло, а на башнях городских ратуш начали бить городские часы…

Кое-кому всегда, во все времена было крайне тягостно наблюдать проявления чужой независимости, чужой предприимчивости, незакомплексованности, раскрепощенности. Учитывая тот очевидный факт, что люди, обладающие независимостью духа и т.д., всегда пребывали в подавляемом меньшинстве, ни в какие времена не составляло особого труда создать из представителей подавляющего большинства какой-нибудь карательный орган, который не только по долгу службы, но еще и с большим удовольствием будет преследовать тех, которые не вписываются в рамки общепринятого стандарта «простого человека», позволяют себе вольные мысли и высказывания, и вообще…

Церковь, осознав тот очевидный факт, что в бурных социально-экономических и политических процессах того времени ей практически не остается места, что она все более превращается в какое-то инородное тело при наличии системы городского самоуправления, что купцы, ремесленники, ученые, то есть люди состоявшиеся, благополучные, в ней нуждаются все меньше и меньше, решила принять надлежащие меры.

Так, в 1215 году была учреждена инквизиция (Конгрегация святой службы), в переводе с латинского — «расследование».

Возглавить исполнение такого рода деятельности должен был монашеский орден доминиканцев, основанный Домиником де Гусманом. Символом этого ордена была собачья голова, которая, по идее, должна была охранять овец-мирян от волков-еретиков. Эта организация с самых первых шагов своей деятельности запятнала себя гнуснейшими преступлениями против человечества, и никакие покаянные выступления современных отцов Церкви не осушат морей крови, пролитой инквизиторами.

• Предыдущая
• 125/142
• Следующая