Сидя в огне - Минделл Арнольд - Страница 36

Евроцентрические суждения современной науки оказывают колоссальное влияние на наш мир. Такие авторитетные фигуры, как учителя, врачи и психологи, используют свою власть, не изучив ее воздействия. В частности, они часто проявляют непреднамеренную жестокость к учащимся и пациентам. К примеру, мы все страдаем от распространенной практики третирования детей за недостаточный интерес или неспособность к конкретным общеобразовательным предметам, как математика или другие точные науки.

«Диагностический и статистический справочник Американской психиатрической ассоциации»* в статье под номером 313 утверждает, что диагноз «вызывающее оппозиционное расстройство» относится к детям, которые в течение полугода часто совершают любые четыре из следующего списка действий: выходят из себя, злятся на родителей, отказываются подчиняться правилам взрослых, беспокоят других, обвиняют других за последствия собственного плохого поведения, проявляют гнев или злость. Такой подход исходит из установки, согласно которой взрослые автоматически свободны от какой-либо вины, а дети, вместо того чтобы отстаивать свои интересы, обязаны подчиняться. Каким образом десятилетний ребенок может оспорить такой диагноз?

Если врач считает пациента «плохим» из-за отказа безоговорочно следовать его рекомендациям, то его суждение основано на исходном представлении о том, что сотрудничество пациента следует считать нормой. Поскольку это допущение вслух не произносится, пациент не может защититься от него.

Навешивая на ярость бесправных ярлыки антиобщественного поведения, происходящего из ощущения своей неадекватности или иной психологической проблемы, врачи и психиатры пользуются безопасностью своего положения, в котором они располагают всеми привилегиями мейнстрима. Характеристика симптомов как параноидных, маниакальных или психосоматических настраивает людей против их собственных переживаний. Возникает порочный круг — в поведении маргинализированных групп возникает тенденция к саморазрушению и безумию, которое им как раз и приписывают. После того как «авторитетные» фигуры вынесли свой диагноз, представителям меньшинства требуются огромная сила и мужество, чтобы поверить, что их гнев спровоцирован тем, как мейнстрим избегает рассмотрения социальных проблем, а не какими-то психологическими особенностями групп, не принадлежащих мейнстриму.

Трудно поверить в то, что психология и психиатрия могут причинять вред, ведь мы знаем, что многим они помогают. Тем не менее в своей работе «Расизм и психиатрия»* Александр Томас и Сэмюэл Силлен тщательно исследовали патологическую историю расизма в современной психиатрии. Вот пример: согласно психоаналитическому подходу, яростные проявления в поведении черных объясняются эдиповым комплексом. За этим стоит исходное допущение, состоящее в том, что, во-первых, у черных такая же связь с греческой и европейской мифологией, как у белых; а во-вторых, что гнев черных вызван проблемами детства, а не пороками расистской культуры.

Юнг, следуя постулатам европейского мышления, никем в начале двадцатого века не оспариваемым, писал: «Совместное проживание с представителями варварских рас производит суггестивное воздействие на прирученный с таким трудом инстинкт белой расы, угрожая подавить его». Юнг чувствовал, что чернокожие «заражают» белых. «Что может быть более заразным, чем жизнь бок о бок со столь неразвитыми людьми?» — интересовался он**.

Карла Густава Юнга я люблю, и мне не легко указывать на наличие у него бессознательного ранга. Я мучился несколько недель, не решаясь выступить с критикой в адрес любимого учителя за то, что он был махровым расистом, антисемитом и сексистом. Но если ни вы и ни я не будем открыто обсуждать подобные моменты, то мы тоже примем участие в насилии.

Будущие поколения будут критиковать и меня за неосознанность к насилию, которое я не способен распознать на сегодняшний день. Это их долг. К счастью, отсутствие осознавания привилегий не обязательно означает, что все, что мы делаем, дурно. Если бы Юнг был сегодня с нами, ему — я уверен в этом — стало бы не по себе и он пожелал бы учиться и меняться. Я знаю, как он любил людей. Я также знаю, как мне бывает не по себе, когда кто-то принуждает меня осознавать, что мои поступки ранят других людей. Мне приходится напоминать себе, что быть правым или неправым не самое важное. Чувства, которые мы испытываем друг к другу, вот что по-настоящему имеет значение.

Как я уже сказал, психология по сей день остается евроцентричной. Она публично поддерживает культуру насилия в академическом мире с его никогда открыто не обсуждаемыми постулатами, согласно которым поведение белых является нормой и белые лучше цветных. Евроцентричное мышление призывает: «сделай это сам; будь сильным и независимым; приручай свои эмоции», игнорируя тот факт, что в других культурах упор делается на семью и общество, а за чувствами признается очень почетная роль. Если мы хотим избежать общественного гнета, нам необходимо образование, ориентированное на Африку, Австралию, Японию, американских индейцев, в той же мере, что и евроцентричное образование.

Сегодня те, кто разделяет психологию мейнстрима, поддерживают ценности доминирующей культуры, относя бунт, гнев, ярость, «инфантилизм» и «выпускание пара» (это считается «антиобщественным» поведением) к сфере патологии. Понятие «сознательный» стало синонимом сдержанности в проявлении чувств. Бессознательное поведение повсеместно называют «тенью», используя понятие, неявно порочащее темный цвет кожи.

Проблемой являются не сами слова, скрываемые за терминологией неосознанные чувства и допущения. Нет никаких признаков сомнения в состоятельности этих обобщений, одна лишь непоколебимая уверенность. Термины, как «пустота» или «самопознание», не в достаточной степени включают в себя опыт групп, не имеющих европейского исторического прошлого. Такие евроцентричные понятия, как «отыграть эмоцию», предполагают, что непосредственное выражение эмоций — а для многих культур это самая сердцевина — патологично. Такие идеи представляют собой не истины, а лишь пристрастия конкретной культуры. Тем не менее евроцентричные обобщающие суждения о людях и культуре имеют хождение по всему миру. Мы нуждаемся в новой поликультурной психологии, которая была бы не кросс-культурна, а, напротив, ориентирована на каждую конкретную культуру.

Популярные на сегодняшний день представления об «индивидуации» и уникальности индивида никак не учитывают ценности сообщества. Восточные концепции, побывав в обращении у западных людей, претерпели перекос в сторону акцентирования превосходства индивидуума над обществом. Личная «целостность» понимается без соотнесенности к способности разрешать социальные проблемы. Идея «трансперсонального я», то есть «зрелого я», трансцендировавшего узость обычного эго, стремится к завершенности в том, чтобы стать «ликом, который был у тебя до того, как ты родился». Здесь предпочтение оказывается аспектам нашего существа, пребывающим вне времени и пространства; такой подход легко может недооценивать значение роли старейшины в эпицентре поликультурной напряженности.

Идея Маслоу о «самоактуализации» на сегодняшний день тоже оказывается слишком ограниченной. В своей книге «К психологии бытия» он описывал «развитого», самоактуализированного индивида:

Читателям, представляющим мейнстрим, эти рассуждения могут показаться безупречными. Вероятно, для них так оно и есть. Другие решат, что слово «он» относится буквально к каждому, и начнут либо оспаривать эти утверждения, либо искать доводы в их пользу. Как бы то ни было, представители бесправных групп не могут полностью согласиться с идеей «отстраненности от своей культуры» и необходимости быть «в большей степени представителем вида в целом и в меньшей — своей локальной группы». Ведь именно это либо законодательно навязывалось, либо настоятельно рекомендовалось женщинам, индейцам, цветным, гомосексуалистам и лесбиянкам. Если они отстранятся от своих групп чуть в большей степени, чем они уже это сделали, то вымрут целые культуры, племена и нации.