Выбери любимый жанр

Все вечеринки завтрашнего дня - Гибсон Уильям - Страница 2


Изменить размер шрифта:

2

— Все скоро изменится, Ямадзаки. Мы подбираемся к материнской плате всех узловых точек. Теперь-то я это вижу. Все скоро изменится.

— Не понимаю.

— Знаешь, в чем фишка? Ничего не изменилось, когда все думали, что изменится. Миллениум был всего-навсего христианским праздником. Я изучаю историю, Ямадзаки. Я вижу ее узловые точки. Последний раз у нас такое было в тысяча девятьсот одиннадцатом.

— А что случилось в тысяча девятьсот одиннадцатом?

— Все изменилось.

— Как?

— Раз — и все. Так уж эта штука действует. Теперь-то я понимаю.

— Лэйни, — произносит Ямадзаки, — когда вы мне рассказывали о сталкер-эффекте, вы упомянули, что жертвы, то есть тестируемые, становятся одержимы одной отдельной личностью из мира медиа.

— Да.

— А вы одержимы ею?

Лэйни смотрит на него в упор, глаза вспыхивают от прихлынувшего потока данных.

— Нет. Она ни при чем. Некто по имени Харвуд. Коди Харвуд. Впрочем, они еще встретятся. В Сан-Франциско. И еще один человек. Оставляет что-то вроде негативного следа; делая любой вывод, исходи из посылки, что его как бы нет.

— Почему вы вызвали меня сюда, Лэйни? Это жуткая дыра. Хотите, я помогу вам выбраться? — Ямадзаки вспоминает о швейцарском армейском ноже, лежащем в кармане. Одно из лезвий зазубрено; с его помощью он мог бы легко сделать прорезь в этой стене. Но энергетика места сильна, очень сильна, она подавляет его. Он чувствует себя бесконечно далеко от Синдзюку, от Токио, от всего. Он слышит запах пота Лэйни. — Вам нездоровится.

— Райделл, — говорит Лэйни, натягивая шлем, — тот рентакоп из Шато. Тот самый, ты его знаешь. Собственно, он и навел меня на тебя тогда, в старом добром Эл-Эй.

— И что?

— Мне нужен надежный парень на месте, в Сан-Франциско. Я сумел перевести туда кое-какие деньжата. Не думаю, что их перехватят. Я запутал к чертям весь банковский сектор «Дейтамерики». Найди Райделла и скажи, что это его гонорар.

— За какую работу?

Лэйни трясет головой. Кабели шлема сплетаются в темноте, как змеи.

— Он должен быть там, вот и все. Что-то наступает. Все меняется.

— Лэйни, вам плохо. Давайте, я отвезу вас…

— Обратно на остров? Там же ничего нет. И никогда не будет, раз теперь ее нет.

И Ямадзаки знает, что это правда.

— Где Рез? — спрашивает Лэйни.

— Отправился в поездку по Штатам Комбината, когда решил, что она ушла.

Лэйни задумчиво кивает, шлем подпрыгивает во тьме, как кузнечик.

— Найди Райделла, Ямадзаки. Я скажу тебе, где он сможет взять деньги.

— Зачем это все?

— А затем, что он часть целого. Часть узла.

Спустя время Ямадзаки стоит, пристально глядя на башни Синдзюку, на стены бегущего света, летящие в небо в бесконечном ритуале коммерции и сластолюбия.

Огромные лица заполняют экраны, знаки красоты, одновременно ужасной и банальной.

Где-то внизу, под его ногами, Лэйни ежится и заходится кашлем в своем картонном убежище, вся «Дейтамерика» непрерывно течет в его глаза. Лэйни — его друг, и другу сейчас плохо. Американские гении данных — результат опытных испытаний, проведенных в одном из федеральных сиротских приютов во Флориде, с субстанцией, известной под кодом «5-SB». Ямадзаки видел, что Лэйни может творить с данными и что данные могут творить с Лэйни.

И у него нет никакого желания увидеть это снова.

Скользя взглядом вниз по светящимся стенам, по медиа-лицам, он чувствует, как его контактные линзы двигаются, меняются, регулируя глубину фокуса. К этому он до сих пор не привык.

Неподалеку от станции, в переулке, светлом как днем, он находит киоск, торгующий анонимными дебитными картами. Покупает одну. В другом киоске опускает ее и покупает одноразовый телефон с зарядом ровно на тридцать минут, Токио — Эл-Эй.

Он задает ноутбуку вопрос о номере Райделла.

2

«СЧАСТЛИВЫЙ ДРАКОН»

— Героин, — заявил Дариус Уокер, коллега Райделла по охране супермаркета «Счастливый дракон», — это опиум для народа.

Дариус только что закончил подметать. Он осторожно поднял большой бак для мусора и направился к встроенному контейнеру, наподобие медицинского для острых предметов, на котором стоял знак «Опасно для жизни». Туда они и выбрасывали иглы, когда находили их.

В среднем находили пять-шесть в неделю.

Райделл фактически ни разу не поймал в супермаркете с поличным ни одного наркомана, хотя в принципе он считал, что они способны и не на такое. Казалось, люди просто бросают использованные иглы на пол, обычно где-нибудь в глубине торгового зала, рядом с кормом для кошек.

Регулярно подметая в «Счастливом драконе», можно было обнаружить и другие предметы: таблетки, иностранные монеты, больничные браслеты для опознания личности, смятые бумажные купюры государств, где такие были в ходу. Не то чтобы было желание рыться в этом мусорном баке. Когда приходила очередь Райделла подметать, он надевал те же перчатки из кевлара, что были сейчас на Дариусе, а под них — проверенный латекс.

Он полагал, что Дариус все же был прав в своем суждении, и это заставляло задуматься: сколько развелось кругом новой дряни, а народ и не думал забывать о старой. Запрети, скажем, сигареты — и люди придумают, что можно курить вместо них! «Счастливому дракону» не разрешалось продавать бумагу для самокруток, но шла бойкая торговля мексиканскими папильотками, которые пускались в дело ничуть не хуже. Самая популярная марка называлась «Больше волос», и Райделл порой гадал, была ли использована хотя бы одна папильотка для завивки шевелюры. И как вообще можно завить волосы на прямоугольнички папиросной бумаги?

— Без десяти, — бросил через плечо Дариус. — Хочешь проверить поребрик?

В четыре часа одному из них выпадал десятиминутный перерыв — одна нога здесь, другая там. Если Райделл шел проверять поребрик, это означало, что он был обязан первым уйти на перерыв, а потом дать передохнуть Дариусу. Проверка поребрика была мероприятием, учрежденным родительской корпорацией «Счастливого дракона» в Сингапуре по совету принятой на работу в компанию команды американских культурологов-антропологов. Мистер Парк, менеджер ночной смены, объяснил это Райделлу, отмечая галочками пункты в своем ноутбуке. Для большей важности он щелкал пальцем по каждому параграфу на экране, в его голосе ясно читалась скука, но Райделл счел это частью работы, а мистер Парк был редкий педант.

— Для демонстрировать забота «Счастливый дракон» о безопасность в район, охранный персонал будет патрулировать поребрик перед магазин на постоянный основа, каждый ночь.

Райделл кивнул.

— Вы не позволено долго отсутствовать из магазин, — добавил мистер Парк. — Пять минута. Непосредственно перед перерыв! — пауза. Щелчок. — «Счастливый дракон» должен быть высокопрофессиональный, дружелюбный, чувствительный к местной культура.

— А что это значит?

— Кто-нибудь спит, вы их подвинуть. Дружелюбный. Работать шлюха, вы ей «привет», анекдот, подвинуть.

— Я боюсь этих старух, — сказал Райделл без всякого выражения на лице. — В Рождество они наряжаются эльфами Санта-Клауса.

— Никакой шлюха перед «Счастливый дракон».

— Чувствительный к местной культуре?

— Рассказать анекдот. Шлюха любит анекдот.

— Может быть, в Сингапуре, — сказал Дариус, когда Райделл изложил ему инструкции Парка.

— Он не из Сингапура, — сказал Райделл. — Он из Кореи.

— Так что, по сути, они хотят, чтобы мы «показали себя», расчистили несколько ярдов тротуара, были дружелюбными и чувствительными?

— И рассказать анекдот.

Дариус прищурился:

— Знаешь, какой народ зависает перед второсортной лавочкой на Сансет в четыре утра? Малолетки под «плясуном» со съехавшими крышами и галлюцинациями из фильмов про монстров. Угадай, кому достанется быть монстром? Плюс там тебе еще и зрелые социопаты: старше, изощренней, полифармней…

2
Перейти на страницу:
Мир литературы