Все вечеринки завтрашнего дня - Гибсон Уильям - Страница 15

• Предыдущая
• 15/67
• Следующая

— …Представляете себе, что он это делает на регулярной основе? — дрожание материала, снято с руки, но потом оцифровано. — Что-то связанное с фазами Луны?

Ближний план одной из фигур, стройной, мужской, как и все остальные. Нижняя половина лица скрыта под черным шарфом. Жесткие черные волосы над белым высоким лбом.

— Никаких оснований для подобного заключения. Он просто пользуется случаем. Он ждет, пока они сами не придут к нему. Потом он берет их. Эти вот, например… — камера плавно дает панораму лица и голой груди мертвеца с широко раскрытыми глазами. — …Типичные торчки. У данного экземпляра в кармане был найден «плясун». — На бледной груди мертвеца видна темная запятая, прямо под грудиной. — У второго просто проткнуто горло, но он умудрился каким-то образом не попасть в артерию.

— А вы как думали? — голос человека за кадром.

— У нас есть досье, — также за кадром говорит человек с шарфом, изображение мертвого лица отбрасывается лучом на картонную стену, на желтое одеяло Лэйни. — У нас имеется полный научный отчет о психотипе. Но вы его попросту игнорируете!

— Конечно же, игнорирую.

— Вы решительно все отрицаете, — две пары рук в хирургических перчатках хватают труп и грубо переворачивают. Под левой лопаткой видна еще одна рана, меньших размеров; кровь скопилась под кожей, свернулась и потемнела. — Однако он представляет для вас такую же реальную опасность, как и для всех остальных.

— Но он интересная личность, не так ли?

Рана, показанная крупным планом, похожа на маленький печальный ротик. Кровь кажется черной.

— Не для меня.

— Вы сами не интересная личность, случайно?

— Нет. — И камера идет вверх, луч света ловит острую скулу над черным шарфом. — И вы не хотите, чтобы я был таким же интересным, я правильно понял?

Раздается еле слышимый звон, передача прерывается. Лэйни запрокидывает голову, лицо человека с шарфом в стоп-кадре на потолке из картона, слишком яркое, искаженное, и Ямадзаки видит, что потолок в этом месте усеян мельчайшими наклейками, множеством разных портретов невзрачного на вид человека, странно знакомого. Ямадзаки моргает, его контактные линзы съезжают, ему не хватает очков. Без очков он чувствует себя не в своей тарелке.

— Кто это был, Лэйни?

— Помощник, — говорит Лэйни.

— Помощник?

— Трудно найти хорошего помощника в наши дни. — Лэйни вырубает проектор и снимает массивный шлем. От внезапно наступившего сумрака его лицо похоже на детский рисунок, черные дырки глаз на фоне мертвенно-белой мазни. — Человек, который вел этот разговор.

— Который говорил?

— Он владеет миром. Почти как любой из нас.

Ямадзаки хмурится.

— Я привез лекарства…

— Это было на мосту, Ямадзаки.

— В Сан-Франциско?

— Они преследовали там одного моего человека. Они преследовали его прошлой ночью, но якобы потеряли его. Они постоянно все теряют. Зато этим утром нашли трупы.

— Кого они преследовали?

— Человека, которого нет. Которого я вычислил логически.

— Это портреты Харвуда? Харвуда Левина? — Ямадзаки узнал лицо, размноженное на стикерах.

— Это его шпионы. Наверно, лучшие, каких можно купить за деньги, но они не смогут даже приблизиться к человеку, которого нет.

— Какому человеку?

— Я полагаю, что он из… коллекции Харвуда. Харвуд коллекционирует людей. Интересных, любопытных людей. Я полагаю, что он мог работать на Харвуда, выбивать долги. Он не оставляет следов, вообще никаких. Если кто-то встает у него на пути, этот кто-то попросту исчезает. После чего он стирает себя.

Ямадзаки находит антибиотики в сетчатой сумке.

— Лэйни, почему бы вам не принять вот это? Ваш кашель…

— Где Райделл, Ямадзаки? Он уже должен быть наверху. Все начинает сходиться.

— Что сходиться?

— Я не знаю, — говорит Лэйни, склоняясь вперед, чтобы порыться в содержимом сумки. Он находит банку с кофе и включает нагрев, перебрасывая банку из руки в руку по мере нагревания. Ямадзаки слышит хлопок и шипение вакуума, когда Лэйни вскрывает жестянку. Аромат кофе. Лэйни прихлебывает напиток из испускающей пар емкости.

— Что-то затевается, — говорит Лэйни и кашляет в кулак, плеснув обжигающий кофе со сливками на запястье Ямадзаки. Ямадзаки морщится.

— Все сейчас меняется. Или не меняется, на самом-то деле. То, как я вижу, вот что меняется. Но с тех пор как я стал видеть иначе, стало твориться что-то еще. Что-то нарастает. Что-то большое. Больше, чем большое. Это скоро случится, и начнется каскадный эффект…

— Что случится?

— Не знаю. — Очередной приступ кашля вынуждает его отставить кофе. Ямадзаки открывает коробку с антибиотиками и пытается предложить их. Лэйни отмахивается. — Ты возвращался на остров? У них есть хотя бы догадка, где она может быть?

Ямадзаки часто моргает.

— Нет. Она просто отсутствует.

Лэйни улыбается, слабый блеск зубов во тьме рта.

— Это хорошо. Она тоже участвует в этом, Ямадзаки. — Он нашаривает свой кофе. — Она тоже участвует в этом.

Райделл решил зайти в одно из тех зданий, которое некогда служило банком — в те времена, когда банкам нужны были здания. Толстые стены. Помещение превращено в круглосуточную закусочную, где подают только завтраки, что Райделл, собственно, и искал. На деле здание выглядело так, будто до закусочной здесь был магазин со скидками и кто его знает, что еще раньше, но внутри пахло яичницей и горелым жиром, а он был голоден.

У входа стояла парочка типов, явно строителей, огромного роста, покрытых белой пылью от стенной кладки, они ждали столик, но Райделл заметил, что стойка свободна, отправился прямиком туда и забрался на табурет. Официанткой здесь была женщина рассеянного вида и неопределенного происхождения, шрамы от угревой сыпи покрывали ее скулы, она налила ему кофе и приняла заказ, хотя было неясно, понимает ли она по-английски. Будто вся процедура сводилась к чистой фонетике, подумал он про себя, и она выучила, как звучит «два яйца, слегка недожарьте» и все остальное. Услышала, перевела на кто его знает какой язык, написала и отдала повару. Райделл достал бразильские очки, надел их и пробежался глазами по списку в поисках номера, который Ямадзаки дал ему в Токио. После трех гудков кто-то поднял трубку, но очки не смогли дать на карте координаты ответившего телефона. Возможно, это был тоже мобильный.

На линии была тишина, но она имела текстуру.

— Эй, — сказал Райделл, — Ямадзаки?

— Райделл? Говорит Лэйни… — внезапный взрыв кашля, потом мертвая тишина, будто кто-то стукнул по кнопке «убрать звук».

Когда Лэйни вновь вышел на связь, голос его звучал полузадушенно.

— Извините. Где вы находитесь?

— Сан-Франциско, — ответил Райделл.

— Это я знаю, — ответил Лэйни.

— В забегаловке на… на… — Райделл листал меню GPS, пытаясь в него войти, но очки упорно давали нечто схожее с транзитными картами Рио.

— Забудьте об этом, — сказал Лэйни. Говорил он устало. Который час, интересно, по токийскому времени? Все это есть в меню телефона, если бы он только в нем разбирался… — Важно лишь то, что вы там.

— Ямадзаки сказал, что у вас для меня есть дельце здесь, наверху.

— Да, — ответил Лэйни, и Райделл вспомнил свадьбу кузины, голос Кларенс тогда прозвучал так же счастливо, произнося это слово.

— Может, скажете мне, что за дельце?

— Нет, — сказал Лэйни, — но я хочу заплатить вам аванс. Деньги наличными по первому требованию, пока вы там, наверху.

— Лэйни, законно ли то, что вы просите меня сделать?

Наступила пауза.

— Я не знаю, — ответил Лэйни. — Кое-что из этого никто ни разу, возможно, не делал, так что — трудно сказать.

— Что ж, я считаю, мне нужно знать чуть больше, прежде чем я возьмусь за дело, — сказал Райделл, раздумывая, как, черт возьми, он сможет вернуться назад в Лос-Анджелес, если здесь ничего не выгорит. Если, впрочем, есть какой-то смысл туда возвращаться.

• Предыдущая
• 15/67
• Следующая