Распознавание образов - Гибсон Уильям - Страница 12
- Предыдущая
- 12/75
- Следующая
Популярные телешоу, специализирующиеся на поп-культуре и загадочных явлениях, пару раз упомянули о таинственных видеоклипах и даже пустили в эфир несколько убого смонтированных последовательностей, но общество осталось равнодушным, и только Ф:Ф:Ф откликнулся на эти компиляции коротким всплеском саркастических постов. Надо же было додуматься – засунуть номер 23 перед номером 58!
Ряды фрагментщиков растут спонтанно, за счет личных контактов, либо через случайные столкновения с каким-нибудь из фрагментов.
Кейс встретилась со своим первым фрагментом в позапрошлом ноябре, после вечеринки в галерее «Нолита», выйдя из общего туалета. Прикидывая, как обеззаразить подошвы туфель, не притрагиваясь к ним голыми руками, она вдруг заметила небольшую группу: двух человек рядом с третьим, который держал в руках переносной дивиди-плеер. Группа напоминала трех царей со святыми дарами.
На экране дарохранительницы мелькнуло некое лицо; Кейс машинально остановилась и вытянула шею. Пришлось прищуриться, чтобы лучше разглядеть изображение.
– Что это такое? – спросила она.
Девушка в капюшоне обернулась. Колкий взгляд, заостренный птичий нос, блестящий шарик стального гвоздика под губой.
– Фрагменты.
Так началась новая жизнь. Кейс покинула галерею, сжимая в кармане бумажку с адресом сайта, где были выставлены все собранные к тому времени фрагменты.
Впереди, в мокром вечернем полумраке, начинает пульсировать голубой крутящийся свет. Словно сказочный маяк, предупреждающий о водовороте.
Они медленно ползут по крупной магистрали: плотное движение в несколько рядов, на грани пробки. Машина останавливается, сзади тут же подпирают. Водитель чуть подает вперед.
Это авария. Они тихо проезжают мимо, и Кейс разглядывает желтый мотоцикл, лежащий на боку. Передняя вилка неестественно выгнута. Рядом стоит другой мотоцикл – очевидно, служба спасения. У него на мачте вертится голубая мигалка. Чисто зазеркальная концепция: экипаж, способный пробраться к месту аварии сквозь любые пробки.
Спасатель в форме «Белстафф» с широкими светящимися полосами стоит на коленях перед лежащим мотоциклистом. Рядом валяется шлем. Шея мотоциклиста зафиксирована в пенопластовом воротнике, спасатель держит у его лица переносную кислородную маску с баллончиком. Сзади раздается настойчивое уханье – наверное, пробивается машина «скорой помощи». На секунду перед Кейс мелькает лицо пострадавшего: подбородок спрятан под маской, дождь капает на закрытые глаза. Ей представляется душа этого бедняги, которая сейчас томится в унылом коллекторе на грани двух миров. Или просто на краю всепожирающей бездны.
Трудно понять, с чем столкнулся бедняга, почему упал. Может, сама дорога, по которой он ехал, вдруг изогнулась и сбросила его? Роковой удар часто получаешь, откуда не ждешь.
– Раньше здесь была спичечная фабрика, – рассказывает Стоунстрит.
Они стоят на втором ярусе просторного двухэтажного объема. Глянцевый темный паркет упирается в стеклянную стену, за которой виден широкий балкон. Свечи в подсвечниках.
– Это временное убежище, – добавляет он, – мы подыскиваем что-нибудь другое. – На нем мятая черная рубашка, манжеты расстегнуты. Домашняя вариация образа непроспавшегося кутилы. – Хуби на мостике. Только что приехал. Хотите что-нибудь выпить?
– А почему Хуби?
– Ну, он же в Хьюстон летал, – подмигивает Стоунстрит.
– Тогда уж Хьюби. Они его, наверное, так и звали за глаза.
Хьюби Бигенд, Кубарец.
У Кейс к Бигенду неприязнь чисто личного свойства, хотя и не из первых рук: с ним встречалась одна из ее нью-йоркских подружек. Старые добрые времена. Марго – так звали подругу. Марго из Мельбурна. Она почему-то называла своего избранника «Кубарец». Сначала Кейс думала, что это как-то связано с его прямоугольной внешностью, но однажды Марго открыла секрет. Кубарец – это аббревиатура краткой характеристики Бигенда: куча бабок, редкий циник. Их роман какое-то время процветал; постепенно, ближе к концу, отношения усложнились и вышли далеко за рамки краткой характеристики.
По просьбе Кейс Стоунстрит подходит к влажной стойке, высеченной в гранитном кухонном острове-монолите, и готовит большой стакан газированной воды со льдом и с лимонной корочкой.
На одной из стен висит триптих японского художника, имени которого Кейс не помнит. Три большие, в человеческий рост, деревянные панели, покрытые многослойной шелкографией. Накладывающиеся изображения фирменных знаков, вперемешку с большеглазыми девочками манга. Каждый слой отшлифован до полупрозрачности и покрыт лаком, а поверх наложен следующий, который тоже отшлифован и покрыт лаком. И так много раз. Эффект необычный, очень мягкий и глубокий, поначалу даже успокаивающий, но чем дольше Кейс смотрит, тем отчетливее шевелится внутри необъяснимая паника.
Она переводит взгляд на стеклянную стену и замечает Бигенда, который стоит на балконе, опираясь руками на блестящие мокрые перила. На нем длинный плащ и настоящая ковбойская шляпа.
– Интересно, что о нас будут думать потомки? – внезапно спрашивает Бигенд.
Стол у них сугубо вегетарианский, но этот человек выглядит так, будто ему в вену только что впрыснули чудовищную дозу экстракта сырого мяса. Румяные лоснящиеся щеки, сверкающие зрачки. Не хватает только пушистого хвоста.
Разговор до сих пор тек весьма нейтрально, без упоминания Доротеи или «Синего муравья», и это Кейс вполне устраивает.
Елена, жена Стоунстрита, только что закончила рассказ о применении экстракта бычьих нервных клеток в современной косметике. К этой теме она перешла после фаршированных баклажанов, начав с упоминания о губчатой энцефалопатии, которая развивается у травоядных, если их насильственно кормить мясом собратьев.
Бигенд любит подбрасывать острые вопросики в скучную беседу. Он кидает их, как колючки под колеса. Можно обрулить, а можно наехать, порвать покрышки, нестись дальше со скрежетом на ободах. Сегодня он делает это с самого начала, как только сели за стол – то ли потому, что он начальник, то ли ему действительно скучно: меняет темы равнодушно и безжалостно, как переключают каналы, когда не идет ничего интересного.
– Они вообще не будут о нас думать, – отвечает Кейс, наезжая на колючку. – Не больше, чем мы думаем о средневековье. Я имею в виду, конечно, не знаменитостей, а простых людей.
– Наверное, они будут нас ненавидеть, – вставляет Елена, вглядываясь прекрасными глазами в туманные образы грядущих энцефалопатических химер. В этот момент она похожа на экзальтированную героиню сериала «Архив 7», которая занималась перекодировкой людей, похищенных инопланетянами. Кейс когда-то посмотрела одну серию, потому что ее знакомый снялся там в эпизодической роли работника морга.
– Простых людей? – переспрашивает Бигенд, пристально глядя на Кейс, пропуская мимо ушей реплику Елены.
Бигенд говорит по-английски без акцента. Впечатление жутковатое, как будто слушаешь вокзальные объявления по громкоговорителю, хотя громкость тут ни при чем.
Кейс выдерживает его взгляд, тщательно пережевывая последний кусок фаршированного баклажана.
– Разумеется, мы не можем представить, как будут выглядеть наши потомки, – говорит Бигенд. – И в этом смысле у нас нет будущего. В отличие от наших предков, которые верили, что оно у них есть. Наши прадедушки могли спрогнозировать мир будущего, исходя из того, как выглядело их настоящее. Но сейчас все изменилось. Развернутые социальные прогнозы – это для нас недоступная роскошь; наше настоящее стало слишком кратким, слишком подвижным, и прогнозы на нем не могут устоять. – Он улыбается, как Том Круз, страдающий переизбытком белоснежных крупных зубов. – Мы не ведаем будущего, мы только оцениваем риск. Прокручиваем различные сценарии. Занимаемся распознаванием образов.
Кейс моргает.
– А прошлое у нас есть? – спрашивает Стоунстрит.
– История – это произвольная фантазия на тему, где и что случилось, – отвечает Бигенд, прищурившись. – Что и когда изобрели, что открыли, кто выиграл, кто проиграл. Кто мутировал, а кто вымер.
- Предыдущая
- 12/75
- Следующая
