Машина различий - Гибсон Уильям - Страница 13

• Предыдущая
• 13/107
• Следующая

Она позволила поставить себя на ноги. Увидев это, Хьюстон замолк; зал негромко зааплодировал. Сибил чувствовала себя слабой, опустошенной. Она бледно улыбнулась и покачала головой, страстно желая сделаться невидимой.

— Сэр, помогите мне, пожалуйста, выйти, — прошептала она мужчине, щупавшему ей пульс.

— Я провожу леди домой, — сообщил окружающим невысокий человек с умными голубыми глазами и первыми признаками седины в разделенных на пробор волосах. Он накинул пелерину, надел цилиндр и галантно предложил даме чуть согнутую в локте руку. Сибил почти повисла на своем спасителе и вышла в проход, пряча глаза от окружающих. Теперь зрители были в полном восторге. Возможно, они только теперь начали воспринимать Хьюстона как человека, а не как некий диковинный экспонат.

Маленький джентльмен отвел перед Сибил замызганную бархатную портьеру, и они вышли в фойе, сырое, холодное помещение с грязными потеками на искусственном мраморе стен и облезлыми купидонами.

— Вы очень любезны, сэр. Даже не знаю, что бы я делала без вашей великодушной помощи, — осторожно закинула удочку Сибил. Судя по виду, у этого человека могут быть деньги. — Вы, наверное, врач?

— Учился когда-то, — пожал плечами джентльмен; на его щеках пылали красные пятна.

— Это накладывает особый отпечаток, — сказала Сибил без какой-либо определенной цели, а просто чтобы не молчать. — Я имею в виду серьезное образование.

— Да нет, мадам. Ко мне это вряд ли относится. Я не столько изучал науки, сколько виршеплетствовал. Должен сказать, вы сейчас выглядите вполне оправившейся. Очень жаль, что вашего брата постигло такое несчастье.

— Благодарю вас, сэр. — Сибил искоса взглянула на несостоявшегося медика. — Боюсь, я вела себя несколько опрометчиво, но меня захватило красноречие генерала Хьюстона.

Он бросил на нее скептический взгляд — взгляд мужчины, подозревающего, что женщина водит его за нос.

— Честно говоря, я не разделяю вашего энтузиазма. — Джентльмен судорожно закашлялся в скомканный носовой платок, потом вытер им рот. — Этот лондонский воздух когда-нибудь меня прикончит.

— И тем не менее, я благодарю вас, сэр. Жаль, конечно, что никто нас не познакомил…

— Ките[34], — представился джентльмен. — Мистер Ките. — Он вытащил из жилетного кармана серебряный хронометр, прибор размером с небольшую картофелину, и взглянул на один из многочисленных циферблатов. — Мне не очень знаком этот район, — неуверенно сказал он. — Я думал поймать для вас кабриолет, но в такой час…

— О, нет, мистер Ките, благодарю вас, я прекрасно доеду подземкой.

Глаза джентльмена удивленно расширились. Ни одна респектабельная женщина не поедет подземкой без провожатого.

— Но вы так и не назвали мне свою профессию, мистер Ките, — сказала Сибил в надежде отвлечь его от своего грубого ляпа.

— Кинотропия, — ответил Ките. — Приемы, использованные в сегодняшнем шоу, крайне интересны. При том, что разрешение экрана более чем скромно, а скорость замены просто черепашья, удалось достичь воистину замечательных эффектов, надо думать — посредством алгоритмического сжатия… Боюсь, я утомляю вас техническими вопросами. — Он убрал хронометр. —Так вы решительно отказываетесь от моих услуг в поисках кэба? Вы хорошо знаете Лондон, мисс Джонс? Я мог бы сопроводить вас к ближайшей остановке омнибуса — это такой безрельсовый экипаж…

— Нет, сэр, благодарю вас. Вы были исключительно добры.

— Всегда к вашим услугам, — с плохо скрываемым облегчением сказал мистер Ките и придержал перед Сибил створку стеклянных дверей. В то же мгновение откуда-то сзади появился тощий мальчишка; он проскользнул мимо них и выскочил на улицу. На плечах мальчишки болтался длинный грязный брезентовый плащ, вроде рыбацкого. Странная одежда для лекции, подумала Сибил, хотя на бедных можно увидеть и не такое. Рукава дождевика свободно болтались, как будто мальчишка обнимал себя руками — может быть, от холода, да и шел он как-то странно, согнувшись в три погибели, словно пьяный или больной.

— Эй! Молодой человек!

Мистер Ките извлек монету, и Сибил догадалась, что он хочет послать мальчишку за кэбом. Мальчишка обернулся — влажный блеск испуганных глаз на бледной маске лица — и тут же рванул вперед, явно не настроенный выполнять какие бы то ни было поручения. Не успел он пробежать и нескольких шагов, как из-под грязного дождевика вывалился некий темный круглый предмет — вывалился, весело запрыгал по мостовой и завершил свой путь в сточной канаве. Мальчишка настороженно оглянулся на Сибил и мистера Китса.

— Да это же шляпа! — догадалась Сибил. — Цилиндр.

Мальчишка потрусил назад, по-прежнему не спуская с них глаз, подхватил цилиндр, сунул его за пазуху и растворился во тьме, хотя на этот раз не столь поспешно.

— Ну надо же, — с отвращением проговорил мистер Ките. — Да этот малец — вор! Его макинтош набит шляпами зрителей!

Сибил не нашлась что ответить.

— Надо думать, мошенник воспользовался суматохой, которую вы учинили. — В голосе Китса проскальзывало подозрение. — Жаль! В наше время никогда не знаешь, кому доверять.

— Сэр, по-моему, вычислитель уже разводит пары для кинотропа…

Мистер Ките нырнул в двери театра столь поспешно, что даже не попрощался с дамой.

“Вытяжная вентиляция, — писала «Дейли Телеграф», — заметно улучшила воздух в метрополитене, однако лорд Бэббидж придерживается мнения, что современная подземная дорога должна работать исключительно на принципах пневматики, без сгорания какого бы то ни было топлива, подобно тому, как в Париже передается почта”.

Сидя в вагоне второго класса и стараясь не дышать слишком глубоко, Сибил думала, что все это чистый треп, по крайней мере в том, что касается “улучшения”, ну а насчет будущего — там дело другое, радикалы способны сотворить любые чудеса. Только разве не в их газетах печатались статьи продажных врачей, что, мол, сернистый дым полезен от астмы? Дым… а тут ведь не только паровые машины дымят, тут еще и зловоние сточных вод, просачивающихся в туннель, и утечки из резиновых баллонов, питающих эти вот, в стеклянных абажурах и проволочных сетках, газовые рожки, да чего тут только нет.

Странное это дело, подземка, если думать о ней, сидя в громыхающем поезде, который несется сквозь тьму под Лондоном, где работяги наткнулись на свинцовые трубы римского водопровода, на монеты, и мозаики, и подземные ходы, и слоновьи бивни тысячелетней давности…

А проходка продолжалась — сегодня, как и во все прочие ночи, — потому что, стоя рядом с Миком на тротуаре Уайтчепела, она слышала пыхтение огромных машин. Экскаваторы работали беспрестанно, выкапывая новые, все более глубокие линии под лабиринтами канализационных и газовых труб, под изгнанными с поверхности в глубь земли, превращенными в улицы речками. Новые линии одеваются сталью, и скоро бездымные поезда лорда Бэббиджа заскользят по ним беззвучно, как угри, хотя в этом было что-то нечистое.

Резкий толчок потревожил подачу газа, и все лампы вагона вспыхнули разом; лица пассажиров вынырнули из полумрака: смуглый господин, чем-то похожий на удачливого трактирщика, круглощекий старый квакерский священник, пьяный денди в пальто нараспашку, канареечный жилет густо забрызган кларетом…

Женщин, кроме нее, в вагоне не было.

“Прощайте, милостивые господа! — мысленно воскликнула Сибил. — Оставайтесь в своем Лондоне”. Отныне она авантюристка, присягнувшая на верность учителю, она на пути в Париж, пусть даже первый этап этого пути — будничное, за два пенни, возвращение в Уайтчепел…

Священник поднял голову, заметил Сибил и брезгливо скривился.

Холод стоял собачий, у Сибил зуб на зуб не попадал; по пути на улицу Флауэр-энд-Дин она успела сто раз пожалеть, что вышла из дома не в привычной теплой накидке, а в этой щегольской шали. В лужах газового света свежезаасфальтированная мостовая искрилась злым, колючим инеем.

Из месяца в месяц булыжник лондонских улиц исчезал под липкой черной массой, которая раскаленным вонючим потоком извергалась из утроб огромных фургонов; чумазые рабочие разравнивали ее граблями, затем приезжал паровой каток.

• Предыдущая
• 13/107
• Следующая