Планета туманов (сборник) - Шалимов Александр Иванович - Страница 49
- Предыдущая
- 49/79
- Следующая
Еще шестеро в белых халатах мгновенно явились в кабинет.
— Нуте-с, — Дым-Дым сделал широкий жест. — Прошу высказываться.
Сайкин поднялся, одернул халат. Высказываться он любил обстоятельно и, поскольку ответственность за безопасность эксперимента лежала на нем, считал, что приглашение Дым-Дыма относится к нему в первую очередь.
— Собственно говоря, — солидно начал он, — я, как начальник сектора безопасности, мог высказаться сразу же после окончания опыта. Какие задачи ставил перед машиной наш сектор? — Сайкин всегда говорил о машине так, словно она была живым и разумным существом. — Собственно говоря, мы ставили перед ней одну задачу: она должна была вернуться целой и невредимой. Что могло этому помешать? Все, что угодно. Машина уходит в прошлое на два миллиона лет. Но она остается на том же самом месте по отношению к центру Земли. Что было два миллиона лет назад в этой точке? — Сайкин жестом древнего оратора простер руку, указывая под потолок огромного здания лаборатории. — Наш академгородок стоит на высоте двухсот тринадцати метров над уровнем моря. А какая высота верхних слоев земной поверхности была здесь в прошлом? Местные геологи утверждают, что такая же. А вот москвичи считают, что несколько выше. Если бы мы установили машину на полу здания, то весьма возможно, что, проявившись в прошлом, она оказалась бы под землей. Или под водой — тоже возможно, если на этом самом месте два миллиона лет назад было озеро. Поэтому корпус машины был изготовлен из сверхпрочного космического сплава. Кроме того, наш сектор предложил поднять машину на дополнительную высоту в тридцать метров и подвесить ее под потолком при помощи автономной антигравитационной установки. Это на случай, если на этом самом месте росло дерево, возвышалась скала или еще что-нибудь. Если бы нас не связывало опасение занести из древности какие-нибудь микроорганизмы, мы вынесли бы машину из лаборатории прямо во двор и подняли бы ее метров на двести — тогда нам оставалось бы опасаться только бури или молнии двухмиллионнолетней давности, хотя и против этого мы приняли ряд защитных мер. Вот, собственно говоря, и все, что я хотел сказать. Машина вернулась, она цела и невредима. Два миллиона лет назад на этом самом месте не оказалось ничего, что могло бы помешать ей вернуться. Так что я считаю, что первый запуск прошел успешно.
Он сел. Все слушали его, прикрыв глаза: Сайкин со всей его пунктуальностью был редким занудой.
— М-да, — как-то неудовлетворенно заметил Дым-Дым. — Что сектор безопасности прекрасно справился со своей задачей настолько очевидно, что я предлагаю эту тему пока больше не затрагивать. — Сайкин покраснел: действительно, выходило, что целых десять минут он беззастенчиво расхваливал собственный сектор. — Я хотел бы слышать другое: что вы думаете по поводу полученных снимков?
Сайкин неловко поднялся:
— Собственно говоря… я хотел бы подождать, пока будут готовы все триста снимков.
— Мы имеем только три снимка, — сказала Светка, — аппаратура работала из рук вон плохо. Об этом еще следует поговорить.
— В свое время, — остановил ее Дым-Дым. — Ну, так что же?
Сайкин вертел в руках снимки — черные квадраты, усеянные светлыми точками.
— Похоже на звездное небо… — неуверенно проговорил он. — Но ведь два миллиона лет назад небо над Землей было, по-видимому, несколько другим. Собственно говоря, ночное небо-это первое, что приходит в голову. Но может быть, это что-нибудь другое.
— Ну, что же, недостаточно смело, но искренне, — констатировал Дым-Дым. — Слушаю дальше.
— Разрешите мне, — попросила Мирра Ефимовна, самый молодой кандидат в группе трансвременников. — Я возражаю против мнения Сайкина, — Сайкин тут же сделал испуганный жест: никакого мнения я, мол, и не хотел высказывать. — Я возражаю против того, что светлые точки — это звезды. Посмотрите, какие они крупные, почти объемные. Не могли же звезды два миллиона лет тому назад светить в пять, а то и десять раз ярче, чем сегодня.
— Тогда что же это? — спросил Дым-Дым.
— Надо подумать, — сказала Мирра Ефимовна. — Боюсь, что это все что угодно, но только не звезды.
— Допустим, что машина все-таки проявилась под водой, пробасил из своего угла Вова Лур, неизменно всеми именуемый Воволуром, — тогда легко предположить, что точки — это светящиеся микроорганизмы. У меня сразу же мелькнула такая мысль — здорово похоже.
— Если бы мы имели хотя бы несколько снимков с каждого аппарата, мы смогли бы определить, двигаются они, или нет, вздохнула Светка. — Но у нас — три одновременных снимка. За такую надежную аппаратуру гнать надо из проблемной лаборатории.
Все повернулись к Воволуру.
— Ага, нашли виноватого! — разъярился Воволур. — Мои приборы в нормальных, человеческих условиях работают безотказно. И триста снимков за полминуты, и все коврижки. Но кто из вас мог сказать мне, что будет с приборами в момент перехода из одного времени в другое? — вопрос был риторический, — естественно, никто ему ничего не мог сказать. — Я же просил вас, пошлите меня, без человека все эти приборы — пустое место… Ведь просил? Так нет, псину запихнули, много от нее проку. Сидит вон в вольере, чешется, а у меня даже альтиметр и тот показал чуть ли не бесконечность. А вы хотите четкой работы фотокамер, которые, естественно, разрегулировались при запуске, потому что все механические системы получают какой-то импульс, толчок, если хотите, и нужен человек, чтобы все снова привести в рабочее состояние. Если в следующий раз я не полечу с моими приборами…
— Спокойно, спокойно, — прервал его Дым-Дым. — Могу вам обещать совершенно определенно, что в следующий раз вы не полетите. Но число приборов мы увеличим и, главное, вынесем их на поверхность машины. Наш Неглавный теоретик хочет на это возразить?
— Да нет, — ворчливо проговорил Подымахин. — Я уже устал возражать. Вынос приборов бесполезен, они все равно ничего не покажут, одну чушь, вроде бесконечности на альтиметре или нулевого давления на барометре, как это было сейчас. И наличие человека в кабине, даже такого крупного специалиста, как наш уважаемый Воволур, ни к чему не приведет. В сотый раз повторяю, что все приборы, устанавливающие контакт с миром прошлого, будут слепы и глухи — ведь они вместе с машиной будут все-таки находиться в настоящем времени, только посреди прошлого, как изолированный островок. Они ничего не зафиксируют, так же как мы не можем увидеть сигарету, которая вчера валялась на этом столе и была кем-то убрана.
— Конечно, — сказала Светка, — еще бы за вами не убирать.
— Знаете, Подымахин, — сказал Дым-Дым, сразу же потянувшийся за портсигаром, — я всегда с любопытством вас слушал. Вы проповедуете невозможность контакта с прошлым. Но вот, он постучал пальцем по снимку, — вот следы — туманные, правда — первого контакта. Так что же?
— Это не следы контакта. В момент перехода в машине творилось что-то невообразимое — приборы мотало между нулем и бесконечностью, аккумуляторы разряжались сами собой, пристойно вел себя только автоматический переключатель, который должен был через тридцать секунд вернуть машину назад. И то потому, что он действовал на радиоактивном распаде, а не при помощи простого часового механизма. Так вот, я убежден, что при такой кутерьме на внутренних стенках машины — и на поверхности иллюминатора — могли возникнуть крошечные искорки. Микроразряды. Вот вам и светлые точки. А чернота — тот самый мир прошлого, который не в, силах зафиксировать приборы настоящего.
— Хорошо, — сказал Дым-Дым, — очень хорошо. Вот единственный человек, который сказал: я убежден. А остальные? Повесили носы, раскисли. Набрал сотрудников! Чего вы ждали, молодые люди? Мезозойских болот, где выводок динозавров будет вам демонстрировать вульгарную борьбу за существование и иллюстрировать естественный отбор по Дарвину? И не мечтайте. Динозавров не будет — на мезозой нам не хватит энергии десяти Аюрюпинских каскадов. Вот так. А сейчас считать первый запуск успешным, готовиться ко второму. Завтра к двенадцати представить мне в письменном виде свои соображения касательно надежности приборов. Все.
- Предыдущая
- 49/79
- Следующая
