Ярмарка невест - Герн Кэндис - Страница 35
- Предыдущая
- 35/68
- Следующая
– Это все ваше? – Верити обвела рукой большой круг над раскинувшейся внизу землей.
– Не все. Только то, мимо чего мы проезжали. Фермы. И рудник.
– И Сент-Перран.
– И Сент-Перран. Но за ним – видите? – Босрит. Это владение семьи Алана Полдреннана. А еще дальше – Тренлевен, имение Нанс.
– Но ваше имение гораздо больше других, правда?
– Нам повезло с Уил-Девораном и Уил-Джастисом. Пока они не выработались, доходы от рудника поддерживают поместье.
– И людей.
– Да.
– Вы добры к своим людям, милорд.
– Полагаю, они с вами не согласились бы.
– Не думаю. Они могут не любить вас, – Верити бросила на Джеймса взгляд, – но пожаловаться на ваше обращение с ними не могут. Ваш рудник приносит прибыль и, как мне сказали, дает работу мужчинам и женщинам Сент-Перрана и других деревень. Дома, которые у вас арендуют в Сент-Перране, вовремя ремонтируются. Церковь и молитвенный дом методистов содержатся в хорошем состоянии. Вашим людям есть за что вас благодарить. И у вас много обязанностей.
– Уже поздно, – сказал Джеймс, не желая продолжать беседу в этом направлении. – Нам пора возвращаться.
Он встал и привел лошадей. Верити стояла на валуне, и Джеймс подсадил ее в седло. Потом он сам вскочил на лошадь, и Верити на Титании поехала рядом с Джеймсом.
– Ваше прозвище вам не подходит, – сказала она.
– Что?
– Несмотря на то, что вы хотите заставить всех поверить в обратное, на самом деле вы добрый человек, милорд. Вовсе не бессердечный.
Вечером того же дня, когда Джеймс сидел на своем обычном месте в библиотеке, повернувшись спиной к огню, туда вошла Верити с дымящейся чашкой в руках. Это был настой корня валерианы, который она ему обещала. Наверное, помня о том, как они оказались наедине в библиотеке в прошлый раз, Верити поставила чашку рядом с подсвечником около кресла и быстро вышла.
Джеймс маленькими глотками пил горький отвар и думал о той, что его приготовила. Сегодня Верити по-своему дала ему понять, что не испытывает к нему ни страха, ни ненависти, которых он ожидал после прошлой ночи. Она считает его «добрым человеком», несмотря на все, что слышала о нем, даже несмотря на его поведение по отношению к ней.
Джеймс перестал пытаться понять причины, но у него создалось впечатление, что Верити хочет стать ему другом. В ее поведении не было ни робости, ни кокетства, она совсем не делала попыток обольстить его.
Господь свидетель, Джеймс все еще хотел ее, но он слишком восхищался этой женщиной, чтобы воспользоваться своим положением. Как ни странно, ее дружба приносила ему утешение.
Он допил настой и скривился от отвращения. Покачал головой и засмеялся. Может быть, дружелюбие Верити было хитростью, чтобы усыпить его бдительность, а потом отравить. Джеймс невольно передернулся: на языке остался отвратительный вкус.
Он опять взял книгу, которую читал, когда вошла Верити, но через несколько страниц слова начали расплываться. Он отложил книгу, устало поднялся наверх и, к крайнему изумлению Лобба, сразу лег спать.
Впервые за много лет Джеймс проспал всю ночь.
Все следующие дни заканчивались одинаково: Верити готовила свой настой и приносила его Джеймсу в библиотеку. На следующий день после их верховой прогулки, когда они снова встретились за завтраком, Верити спросила, помогло ли ее снадобье.
– Я спал как убитый, – ответил Джеймс, и губы его слегка шевельнулись в улыбке. Однако он тут же стал серьезным и, запинаясь, пробормотал: – Я... я не могу высказать вам, что это для меня значит, или... или насколько я вам благодарен. Я не помню, когда в последний раз чувствовал себя настолько отдохнувшим.
Верити была довольна еще одним успехом своего целительского искусства, но особенно рада она была, что сумела помочь Джеймсу. Это маленькое достижение могло оказаться первым шагом к выздоровлению. Ей хотелось в это верить, и поэтому она продолжала каждый вечер приносить ему травяной отвар.
Через неделю Верити обнаружила у Джеймса небольшие, но заметные изменения. В глазах у него появился блеск, темные круги под нижними веками исчезли. Джеймс чаще, чем раньше, стал появляться за завтраком, ел больше, не ограничиваясь своим обычным чаем и тостом, стал держаться спокойнее, несмотря на возросшую враждебность Агнес.
К тому же теперь он время от времени улыбался. Не часто, вряд ли чаще одного-двух раз в день. Большего Верити и не ожидала, потому что характер у него был сдержанный, осторожный. Ей хотелось знать, был ли он другим много лет назад, до Испании. Тем не менее улыбка, преображающая его лицо, стала появляться чуть чаще, а когда она была обращена к Верити, у той возникала слабость в коленях.
Однажды тоскливым пасмурным утром Верити работала в саду, собирая корни и стебли, которые могли пригодиться в зимние месяцы. Она более или менее освоилась в этом маленьком огороде и ходила туда ежедневно, вырезая отмершие стебли, чтобы весной свободно могли расти молодые побеги.
Верити стояла и оглядывала ряды растений, оголенных в преддверии зимы, и с гордостью думала о своих небольших медицинских успехах. И почти сразу же мысли ее обратились к достижениям другого рода, которые доставляли ей даже большее удовольствие.
После ее поездки по имению вместе с Джеймсом между ними начали развиваться новые отношения. Верити наслаждалась этой дружбой, которая была более целесообразной, чем то, чего она ожидала, когда он пришел к ней в спальню. Однако в глубине сердца, когда она бывала полностью честна сама с собой, Верити понимала, что ей хочется большего. Она знала: благодарность за спасение на аукционе – потому что она перестала думать об этом по-другому – и ее инстинктивная потребность вылечить его вызывали у нее гораздо более опасные чувства.
Через плечо у нее висел холщовый мешок. Верити протянула руку и начала разбрасывать солому у основания некоторых наиболее нежных растений, чтобы защитить их на зиму. Эта простая работа не отвлекала ее от мыслей о Джеймсе.
Никогда раньше Верити не испытывала физических ощущений; которые Джеймс пробудил в ее теле, и, да простит Господь, ей хотелось большего. Жизнь Верити круто изменилась и никогда уже не пойдет по-прежнему. Все, что когда-то казалось важным, теперь не имело значения. Только одно навсегда останется прежним, и то, что Джеймс от нее отказался, подтверждало это. Ей надо бы всегда помнить об этом и попусту не мечтать.
Не имело смысла мечтать о жизни, которой у нее никогда не будет, думала она, аккуратно раскладывая мульчу вокруг стеблей. Разве может быть нормальной жизнь женщины, которая замужем и в то .же время не замужем, которую купили, заплатив за нее деньги, но не сделали ни любовницей, ни служанкой?
Продвигаясь вперед с мульчированием, Верити думала о том, что успешно приспособилась к своей ненастоящей жизни. Ее умение использовать травы позволило ей по крайней мере быть полезной, придать некоторый смысл своему существованию. А теперь она строила странные дружеские отношения с Джеймсом. Это было больше, чем она могла ожидать, стоя на рыночной площади с кожаным ошейником на шее. Она должна быть довольна. Ей не следует желать большего.
Верити выпрямилась и охнула. Чтобы снять онемение от долгого согбенного положения, она положила руки на поясницу и потянулась. Выгнув шею, посмотрела на темное, угрожающе нахмуренное небо и проследила за тонкой белой струйкой дыма, поднимающегося со стороны Уил-Деворана.
Джеймс сдержал свое обещание и через несколько дней после их верховой прогулки съездил с ней на рудник. Сначала он повел ее в аппаратную, и Верити была зачарована видом огромного насоса с его шипящим цилиндром и крутящимся вверху огромным стальным брусом. Джеймс также показал ей котельную и кузницу, складские помещения со странного вида предметами, дробильню и двор с крепежным лесом, и сортировочные помещения, где девушки-сортировщицы ритмичными ударами молотков разбивали куски руды и пели.
- Предыдущая
- 35/68
- Следующая
