Вечный поход - Вольнов Сергей - Страница 5
- Предыдущая
- 5/128
- Следующая
…Между тем, яростный натиск монголов на рваные пехотные ряды также постепенно ослаб, сошёл на нет. С каждой минутой сражения росло сопротивление воинов задних рядов. Они постепенно подключались к схватке и создавали противодействие отступившим копейщикам передних шеренг, теснимых атакующим неприятелем.
Ордынская конница врезалась в плотную человеческую стену многочисленными клиньями в тех местах, где образовались бреши…
И увязла.
Пехотинцы, понукаемые яростными криками своих командиров, опомнились и начали действовать более согласованно. Вот уже в ход пошли копья с крючьями и страшные китайские алебарды, именуемые «лунными ножами». Всадников выдёргивали из сёдел, и они валились наземь, под ноги людей и лошадей. Редко кому удавалось вновь подняться. Алебарды подрубали коням ноги, вспарывали животы. И тут уже совершенно бесполезными оказывались тяжёлые доспехи, они только мешали двигаться и просто отсрочивали неминуемую кончину.
Воспрянувший духом неприятель затягивал прорывы в обороне. Израненные воины, уцелевшие после натиска атакующей монгольской лавы, отходили в глубь строя; их тотчас же сменяло свежее подкрепление из тыловых шеренг…
И вот тут-то наступил заветный долгожданный миг.
Прозвучал гортанный выкрик темника Хубилая, что вёл в атаку первую лаву. После этого сигнала, многократно повторенного по цепочке вправо и влево, монголы дико заверещали и принялись разворачивать коней.
Хасанбек наконец-то дождался мнимого отступления, загодя спланированного монгольскими военачальниками. Хотя слева, там, где многочисленные неприятельские конники окружали ордынцев, ни о какой имитации бегства речи не шло – монголы отступали по-настоящему, из последних сил сдерживая натиск по фронту и с флангов. И, лишь заслышав тайный сигнал к бегству, поворотили коней назад.
Хасанбек выхватил из ножен свой заговоренный прямой меч, резко взмахнул им над головою и простёр вперёд, указывая на неприятельские ряды. Острие меча застыло, нацеленное на темневшую впереди вражескую массу. И тут же резко, узрев командный жест, сорвался с места ещё один тумен. Вздымая облака пыли, вместе со стаями насекомых, устремилась лава навстречу своим отступающим побратимам. Свежий тумен, неумолимо набирая скорость, мчался, на ходу перестраиваясь в несколько ударных колонн. На этот раз в сторону вражеской конницы, преследовавшей монголов буквально по пятам, направилась большая часть тумена – около шести тысяч.
Они мчались на неприятеля молча. Без боевого клича, чтобы преждевременно не привлекать внимания. Они мчались, изготавливаясь к таранному удару, заранее опустив вперёд копья, как бы слившись с лошадьми. И это молчание было ещё более жутким, чем самый яростный многоголосый вопль…
Заприметив вторую лаву, отступавшие всадники рассредоточились. Расступаясь в стороны, спешно образовали проходы. И уже немало воинов, особенно из находившихся в средней части выдохшейся первой волны, сумели остановить и с трудом, но развернуть своих наполовину обезумевших, разгорячённых пылом схватки коней. Они готовились прекратить притворное бегство и, пропустив свежие силы, присоединиться к новой атаке.
Быстро миновав специально образованные проходы в бесформенно отступавшей лаве, шесть тысяч панцирной конницы буквально вонзились во вражеские порядки. Правда, не обошлось и без неожиданностей… На левом крае возникла сумятица. Там откатывались назад всадники, которые не только угодили под удар неприятельской конницы, что охватывала их фланг, но и приняли на себя залпы лучников из пехотных рядов, не участвовавших в отражении наскока первой лавы.
Вот они-то и не сумели, вовремя обуздав своих ошалевших коней, сманеврировать и пропустить свежие силы. В образовавшейся толчее столкнулись две группы, скакавшие навстречу друг другу. Это надолго задержало атаку самой крайней левой колонны. Урон среди своих никто не считал, как никто пока и не выяснял степень вины и имена виновных. Это ждало их после битвы. Если, конечно, провинившиеся уцелеют в жаркой сече…
Мощный натиск полных сил всадников, невесть откуда взявшихся, вылетевших вразрез из беспорядочно отступавшей монгольской конницы, был полной неожиданностью для неприятеля. А урон, понесённый после отчаянной копейной атаки, и вовсе был ужасающим, сведя на нет боевой порыв атакующих воинов неприятеля и их кажущееся превосходство.
Преимущество, в которое они опрометчиво поверили…
Столкнувшись с несколькими мощными, плотными клиньями закованных в железо монгольских панцирников, вражеские всадники попытались проскочить между ними. Но удалось это лишь жалкой кучке, находившейся наиболее близко к отступавшим монголам. Остальные же – в считанные минуты усеяли своими телами притихшую многострадальную землю. Конечно же, они, невзирая на близкий к панике шок от неожиданной убийственной атаки, попытались отбиться и уйти вдоль фронта, в обе стороны. Но, увы, их щиты так и остались висеть, притороченные к сёдлам, а мечи не смогли отразить смертоносные удары разящих монгольских копий…
Время для них остановилось.
Остановилось, чтобы никогда уже не сдвинуться вновь.
Добрая половина вражеской конницы перестала существовать как боевая сила. По степной равнине разбегались лошади без седоков, беспорядочно отступали немногочисленные группки всадников, уцелевших в этой встречной сшибке…
Хасанбек, выхватив зорким взглядом первый настоящий успех ордынцев, рванул на себя поводья, ставя коня на дыбы. И тут же, взмахнув обнажённым мечом, принялся его клинком плашмя нахлёстывать своего вороного. На первых порах – даже вырвался вперёд и мчался в одиночку…
Но его незамедлительно догнала новая волна атакующей монгольской конницы, – шестой тумен, самый быстрый в Орде. Все воины в нём, как один, скакали на белых лошадях, а шлемы их отличались от прочих пышными белыми султанами из конского волоса.
Где-то далеко впереди, вплотную к пехотным шеренгам, гарцевали всадники второй атакующей волны. Они не продвигались дальше хаотично возникшей оборонительной линии. Эта линия состояла из лежавших вперемешку агонизирующих лошадей и трупов нападавших и оборонявшихся воинов.
Стремиться вперёд в данной ситуации можно было только от отчаяния, перескакивая через бездыханные тела, ломая ноги своим лошадям и натыкаясь на ощетинившуюся копьями, пришедшую в себя вражескую пехоту. И монголы резко изменили тактику, закрутив свой излюбленный хоровод у самых щитов пехотинцев.
Оседлавшие гарцующих лошадей нукеры осыпали их стрелами.
Бесконечными тысячами безжалостных стрел.
На этот раз, пущенные по навесной траектории, стрелы летели в середину боевого построения. И зёрна паники, посеянные ранее, уже начали давать первые всходы. Ибо нет ничего страшнее неопределённости для тысяч воинов, сдавленных внутри глубокого строя, ожидающих долгой очереди столкнуться с неприятелем лицом к лицу. Воинов, обречённых дожидаться своего часа под смертельным дождём из стрел.
Каждый залп, невзирая на то, что тангуты укрывались щитами, уносил десятки жизней.
И дрогнула пехота…
Попятилась.
Когда монгольские нукеры второй лавы, опустошив колчаны, отхлынули от тангутских шеренг, их незамедлительно сменила третья лава. Она буквально ворвалась белой волной в уже далеко не стройные и не полные ряды пехотинцев.
Хасанбек, придержавший своего коня на половине дистанции, сразу же, как только Белый тумен обошёл его, со стороны наблюдал за ходом битвы.
Он не ждал от этого врага слабости и малодушия, хотя и не наделял его чертами, присущими истинно воинственным народам. Темнику уже доводилось сталкиваться с тангутами ранее. Ещё при первых походах Великого Хана на северо-запад китайских земель. Но даже слывущие не очень грозными войска становятся непобедимыми, когда им есть что терять, или же, если они не надеются на пощаду.
Тангутам было что терять. Они стояли на пограничном поле, открывавшем дорогу в ненавистное монголам государство Си Ся.* Так свои земли тангуты величали издавна. Собственно, тангутов здесь было менее половины. Остальное составляли воины северных кочевых племён, входивших в союз с царством Си Ся.
- Предыдущая
- 5/128
- Следующая
