Пинской — неизменно Пинской! - Гергенрёдер Игорь - Страница 6

• Предыдущая
• 6/8
• Следующая

Игрок и дальше ошибается. Так и не распознал ни разу. Полнейший проигрыш. Бородастый огрёб огромную ставку, усмехается:

— Что это, Костюша, ты нынче какой-то непохожий? Будто что-то в тебя пробралось и внутри грызёт?

Банда разразилась мрачным хиханцом. Пинской вяленько улыбается, весь бледный, чёлка к мокрому лбу прилипла. Бородастый всё это видит и взрыкивает от счастья.

— А ну, Костя, выпей своей старки — обострись! На отжиманцах отыграешься!

Переходят к игре под названием «отжиманцы». Акробатика — ни в каком цирке не осилят. Посреди комнаты постлали круглую белую скатёрку: диаметром менее метра. Усыпали её равномерно бумажными деньгами. Тут один из компании хлопнул в ладоши — и по этому хлопку, покрикивая: «Отжиманцы!», «Отжиманцы!» — Бородастый и Пинской разделись догола.

Ася Чайная Роза, статная шатеночка ослепительной прелести, как взвизгнет:

— Отжи-жи-жи-и!.. Отжима-а-анцы! — хлопц-хлопц-хлопц в ладошки. Сдёрнула чулки, скинула лифчик и танцует голенькая, вертит белыми мячиками тугими.

Бородастый стоит, хряк: ножищи толстые, зад поздоровее, чем у иной бабищи. Пушка задрала ствол в потолок. Уложил Асю навзничь — так, чтобы её окорочок был вплоть к краю скатёрки. Улёгся на белое тело, кутак задвинул в гнездо, а Чайная Роза — ножками, ручками — плотно обхвати напарника.

Компания орёт:

— В гору-ууу!!!

Бородастый упёрся в ковёр ладонями и пальцами ног — поднатужился дядя. И отжался вместе с девушкой. Её спинка и попочка ковра не касаются. Держится она на весу благодаря своим ручкам-ножкам — и дядиному тормозу. Бородастый морщит красную морду от усилия и переставляет ладони помаленьку вправо. Перемещается со своей ношей дюйм за дюймом... И вот её зад — над скатёркой, усыпанной деньгами.

Компания сгрудилась вокруг пары — не наглядятся на цирк.

— Давай, отец! — хрипят.

Бородастый стал сгибать руки в локтях — опускаться с голенькой. Её булочки легли на ассигнации. Она воскликнула звонко:

— Прижалась! Возноси-и!

Он отжался — попочка отделилась от скатёрки. Несколько банкнот отпали от окорочков, но одна бумажка держится. Ревун кинулся на четвереньки, протянул руку и двумя пальцами взял её за краешек:

— Трёшница!

Бородастый повторил приспуск и отжимку — на заду Аси опять удержалась трёшка. Больше у него сил не хватило — настала очередь Пинского...

Суть игры в том — кто больше денег поднимет при помощи девушки? Ты можешь отжаться десять раз, и каждый раз на окорочке будет по рублю. А другой отожмётся разок, и — четвертная! Он выиграл.

Пинской всех посрамлял. Никто не мог, как он, достигнуть шести отжимок. К тому же, везло ему на крупность прилипших купюр.

Было! А нынче? Вид у него — словно человек чует боком остриё финки. Секунда — и скользнёт нож, как в масло. В таком чувстве — и игра?..

А фигура у него — залюбуешься. Гимнаст! И рычаг торчит вверх, почти вплотную к плоскому надпашью. Если на лицо не глядеть — победитель!

Чайная Роза встала с ковра. Бородастый:

— Кралечка! Не подвела! — и ну лапать окорочки. — Хваткие они у тя, притягательные... правильно гордишься.

Лапал, лапал — и вдруг:

— Что делаю-то? Руки у меня вспотели, и я её — мокрыми руками... У неё теперь ж... липкая.

К такой, мол, конечно, с полсотни налипнет. Нет, так негоже. Надо попудрить.

Вмиг создалась напряжённость. Слышно, как маятник в тишине отсчитывает секунды. Бородастый, Чайная Роза и вся банда глядят на Пинского: будет протест? Но он мнётся пришибленно, без нужды трогает стоячий и не возражает. Чайная Роза чуть не плюнула.

Принесли пудреницу и так окорочки напудрили — банный лист не пристанет. Пинской забил в расселину, отжался, как положено, с девушкой на тормозе. Переместился с ней — чтобы её зад оказался над скатёркой. Четыре раза опустил и вознёс — ни рублёвки на пудреных окорочках не задержалось.

Полный выигрыш Петра Бородастого! Банда в пляс:

— Отцу нашему, Бородочке, — сла-а-ва!!!

Все видали его махинации, но к ним — без внимания. Ведь Пинской проглотил! Пётр взял характером. Обхезался перед ним ловкий умник. И воры ширяют его локтями, а Ревун даже ущипнул за ляжку, как бабу. Кто за себя не пытается на дыбки встать, того урки не считают за человека.

Что Пинской вздыбится — этого Бородастый боялся и ожидал. Думал: коли будет так — пускай проиграю! Тем слаще потешу душеньку в Гагре, когда крыса станет проедать победителя... Но к нему будет сочувствие у братвы, и она не даст отмерить все желательные мученья.

Потому Бородастый и сбивал Пинского перед игрой. Строил расчёт на сомнении и страхе. И, как видим, оказался прав. Его душит восторг, и он кричит:

— Все бабки, какие у Кости выиграл, — на гульбу!

Воры побежали за марочным коньяком. Выдержанный высшего качества ящиками прут. Чайную Розу искупали в нём. Чёрная и красная икра по всему дому разбросаны. А сколько хрусталя разбито!..

Наутро Пинской, Бородастый и окружение валят на вокзал. В десять пятнадцать отправляется на юг скорый поезд. Смотрят — время у них ещё есть. Пинской позвал в ресторан вокзала. Пьют вино, а он покорно говорит главарю:

— Я вижу, Пётр, ты что-то стал меня не очень любить. А я так хочу угодить тебе! Пожалуйста, убей за мой счёт «белого медведя»!

У Бородастого зенки, как у тухлой селёдки, помоями политой. Сальной лапой взлохматил Пинскому чёлку:

— Угожда-ашь? Пра-а-вильно! — Из безгубой пасти от радости язык вылазит. Перегаром разит — конь скопытится. — Умница ты из умниц и ещё боле умнеешь, Костюша, г-хи, г-хи... — хвать из рук Пинского пивную кружку. А в ней водка пополам с шампанским — «белый медведь».

Бородастый влил в себя всю кружку. До этого он сколько ни пил, а был в памяти. Но «белый медведь» — зверь полярной ночи. Его убить — это подвиг с накладкой.

Пошли к поезду, а главарь, как дурачок, хихикает, не желает в вагон садиться. Тычется по перрону туда-сюда, пристаёт к пассажирам. Бандиты его насилу уламывают. Пинской говорит:

— Пётр, поезд без нас уйдёт! Смотри — проводник уже поднимает свой... как называется-то?

Ревун брякни:

— Х...!

Бородастый как загогочет и к проводнику:

— Свой х... поднял в руке? Отниму-уу!

Бандиты еле-еле оттащили — сунули проводнику на лапу, чтоб не шумел. На ходу уже подсадили в тамбур пьяного. В купе развезло и Пинского — приваливается к Петру и бормочет ему в ухо:

— Зачем ты отнимал у проводника х...? Ты мог его сломать! Если б ты его сломал — поезд бы не поехал.

А колёса учащённо постукивают на стыках, поезд летит по бескрайней России. Сутки сменяются сутками — Бородастый пьёт без просыху. Распирает балдёжка Петра: у него в руках — виднейший подпольный миллионер.

Проследовали Армавир. Уркаганы кайфуют в вагоне-ресторане. За окнами — пейзажи Кавказа. Бородастый опрокидывает рюмку за рюмкой, жрёт чахохбили, порыгивает. Огромный выпирающий подбородок — ну, колун и колун! — залит соусом. Прыщи лоснятся и выглядят ещё отвратительнее. Бандит глядит на Пинского с ухмылом:

— Думаешь о курорте, о загорелой молодочке... а надо думать, г-хи, г-хи, о лодочке...

Братки знают суть намёка — посмеиваются. А Пинской — ниже травы, тише воды. Куда лоск и ум делись? Знай кивает с подобострастьем.

Но притом думает вот о чём. Скоро поезд побежит по черноморскому берегу. А там, от Туапсе до Сухуми и дальше — владения кавказских мужеложцев. Курорт лепится к курорту: и на каждом полустанке жопники караулят приезжих...

Раньше насиловали, не ведая помех. Местные менты, прокуроры давно куплены, да многие из них и сами обожают мужчину в позе раком. В этой связи стало столько случаев, до того насильники обнаглели: средь бела дня за первый же куст заведут и, ори не ори, распялят отверстие, сделают свистуна трубачом. Тогда вмешался преступный мир Центральной России. Под угрозой большого кровопролития был принят уговор: к мужчинам силу не применять. Вдувать только по согласию, а его записывать на магнитофон.

• Предыдущая
• 6/8
• Следующая