Создатели небес - Герберт Фрэнк Патрик - Страница 32
- Предыдущая
- 32/45
- Следующая
Фурлоу глубоко вздохнул, собрал карточки и исписанные листки, бросил их в портфель, который поднял с пола. Потом медленно повернулся и посмотрел прямо в камеру репродьюсера.
Келексел почувствовал беспокойство, когда Фурлоу взглянул прямо ему в глаза.
– Скажите мне, Джо, – начал Фурлоу, – что вы видите там? – Он указал на наблюдателей-Чемов.
– Гм-м! Где?
– Вон там. – Фурлоу показал рукой.
Теперь и Мерфи глядел на наблюдавших за ними Чемов.
– Какое-то облако пыли или дыма, – ответил он. – Здесь, в камерах и в самой тюрьме плохо, следят за чистотой.
– Но что вы видите в этой пыли и дыму? – не отставал от старика Фурлоу. Он опустил руку.
Мерфи прищурился, склонил голову набок.
– Да, возможно, там что-то, вроде множества небольших по размерам лиц… детских лиц, похожих на херувимов или… нет, больше похожих на чертенят, каких рисуют на картинах преисподней.
Фурлоу повернулся спиной к заключенному.
– Чертенята из преисподней, – пробормотал он. – Как точно сказано!
На корабле историй Фраффин хлопнул по кнопке выключения репродьюсера. Сцена исчезла.
Келексел прищурился, повернулся, чтобы с удивлением увидеть хихикающего Фраффина.
– Чертенята из преисподней! – повторил Фраффин. – О, как прелестно! Да, это действительно прелестно!
– Вы умышленно позволяете иммунному наблюдать за нами и фиксировать наши действия, – сказал Келексел. – Я не вижу ничего прелестного во всем этом!
– Что вы думаете о Мерфи? – спросил Фраффин.
– Он выглядит таким же нормальным, как и я сам.
И вновь Режиссер захохотал. Он покачал головой, потом протер глаза и сказал:
– Я создал Мерфи, Келексел. Это мое создание. Я очень тщательно лепил его, разумеется, с самого детства. Разве он не восхитителен? Чертенята из преисподней!
– Он тоже иммунный?
– Боги Сохранения, конечно же, нет!
Келексел внимательно посмотрел на Режиссера. Разумеется, к этому времени Фраффин разобрался, кто он такой на самом деле. Почему же он выдает себя, демонстрируя иммунного перед Следователем Первородных? Но был ли это знахарь? Может, у этих аборигенов есть эти загадочные могущество и способности, которые Фраффин использует?
– Я не понимаю мотивов ваших поступков, Фраффин, – признался Келексел.
– Да, это заметно, – сказал Режиссер. – А как с Фурлоу? Неужели у вас совсем не возникает чувства вины, когда вы наблюдаете за существом, у которого похитили его самку?
– Знахарь?.. Иммунный? Его необходимо ликвидировать. Как могу я что-нибудь похитить у него? Чемам принадлежит право брать все, что им захочется, с низших уровней.
– Но ведь… Фурлоу почти человек, или вы так не думаете?
– Чепуха!
– Нет, нет, Келексел. У него большие способности. Он сверхчеловек. Неужели вы не поняли это по тому, как он искусно провел беседу с Мерфи, разоблачая его сумасшествие?
– С чего вы взяли, что этот туземец сумасшедший?
– Но он действительно сумасшедший, Келексел. Таким создал его я.
– Я… не верю вам.
– Терпение и учтивость, – произнес Фраффин. – Что бы вы сказали, если я сообщил вам, что могу показать еще много чего о Фурлоу, но вы его при этом совсем не увидите?
Келексел выпрямился на стуле. Он насторожился, словно все его предыдущие страхи вернулись к нему усиленными. Фрагменты сцены, только что показанной ему Фраффином, вихрем проносились в его голове, то сцепляясь, то снова разлетаясь, и смысл их все время менялся и искажался. Сумасшедший? А как же Рут, его любимица? Она ведь тоже наблюдала за этой сценой, наверное, продолжает и сейчас следить за ней. Почему ей захотелось смотреть такую… мучительную сцену? Ведь она должна была причинять ей боль. Должна. Впервые за все время Келексел почувствовал, что разделяет чувства другого существа. Он пытался прогнать это чувство. Она ведь аборигенка, из низшего уровня. Он посмотрел на Фраффина, не сводившего с него взгляд. Казалось, словно они поменялись местами с теми двумя туземцами, за которыми они только что наблюдали: теперь роль Фурлоу исполнял Фраффин, а он, Келексел, стал Мерфи.
«Какое же могущество он получает от этих аборигенов? – подумал Келексел. – Может, благодаря этому он способен видеть меня насквозь, читать мои мысли? Но ведь я не сумасшедший… я не насильник».
– Что за парадокс вы мне предлагаете? – спросил требовательно Келексел. И с гордостью отметил, что его голос оставался ровным и спокойным.
«Осторожно, осторожно, – подумал Фраффин. – Он уже на крючке, но не следует допускать, чтобы борьба с ним затягивалась».
– Забавная это вещь все-таки, – произнес Фраффин, – наблюдать за другими существами. – Он махнул в сторону сцены репродьюсера и стал нажимать кнопки.
Келексел неохотно повернулся и посмотрел на возникшую проекцию сцены – та же самая обшарпанная комната, то же открытое окно с красно-белыми занавесками, шипящий радиатор. Мерфи в том же положении сидел у стола, покрытого глубокими царапинами. Картина, идентичная той, что они видели прежде, только позади Мерфи, спиной к наблюдателям, сидел другой туземец, положив на колени картонную папку с зажимами и несколько листов бумаги.
Как и у Мерфи, фигура нового человека была коренастой. Когда он повернул голову, то по изгибу его щек можно было сделать предположение, что у него раздражительный характер. Затылок был аккуратно подстрижен.
Разбросанные в беспорядке листочки лежали на столе перед Мерфи. Он постукивал пальцем по обратной стороне одного из них.
Оглядев всю эту сцену, Келексел заметил небольшую перемену в Мерфи. Похоже, он стал более спокойным, более расслабился, обрел большую уверенность в себе.
Фраффин прокашлялся и сказал:
– Этот туземец, пишущий в своем блокноте, еще один знахарь, доктор Уили, товарищ Фурлоу по работе. Он только что закончил проведение того же самого теста с Мерфи. Повнимательнее понаблюдайте за ним.
– Почему? – поинтересовался Келексел. Повторение этого туземного обряда уже начало надоедать ему.
– Просто понаблюдайте, – повторил Фраффин.
Неожиданно Мерфи поднял карточку, по которой постукивал, посмотрел на нее и отбросил в сторону.
Уили повернулся, поднял голову, показав округлое лицо, две пуговицы голубых глаз, большой мясистый нос и тонкий рот. Весь его вид излучал самодовольство, словно он был источником света, заливавшим все вокруг, но в этом самодовольстве скрывалось какое-то коварство.
– Эта карточка, – сказал он раздраженным тоном. – Почему вы снова посмотрели на эту карточку?
– Я… ну, просто захотелось еще раз взглянуть, – ответил Мерфи и наклонил голову.
– Вы увидели в ней что-то новое?
– Я всегда видел на ней шкуру животного.
Уили уставился в затылок Мерфи с ликующим видом.
– Шкура животного, вроде тех, каких вы добывали, когда были мальчишкой?
– Я зарабатывал много денег на этих шкурах. У меня всегда на деньги был наметанный глаз.
Уили дернул головой вверх-вниз, несколько удивленный, похоже, воротник рубашки был ему слишком тесен.
– Не хотелось бы вам еще раз взглянуть и на остальные карточки?
Мерфи облизнул губы.
– Думаю, что нет.
– Любопытно, – пробормотал Уили.
Мерфи слегка повернулся и сказал, не глядя на психиатра:
– Док, может быть, вы скажете мне кое-что.
– Что?
– Со мной уже проводил этот тест один из ваших коллег, вы его знаете – доктор Фурлоу. Что показали результаты?
Что-то неприятное и хищное появилось в выражении лица Уили.
– А разве Фурлоу не говорил вам?
– Нет. Я считаю, что вы парень что надо и лучше войдете в мое положение.
Уили посмотрел на бумаги, лежавшие на его коленях, и принялся с отсутствующим видом покачивать карандашом, а потом подчеркивать все заглавные «О» в напечатанном тексте.
– Фурлоу не имеет медицинской степени.
– Да, но что же показал тот тест?
Уили закончил свою работу, потом откинулся на спинку стула и окинул бумаги взглядом.
– Понадобится некоторое время, чтобы обработать все данные, – сказал он, – но я рискну предположить, что вы такой же нормальный человек, как и любой другой.
- Предыдущая
- 32/45
- Следующая
