Небесные творцы - Герберт Фрэнк Патрик - Страница 21
- Предыдущая
- 21/41
- Следующая
Они сидели в рабочем кабинете Бонделли, обставленном полированной мебелью из дорогой древесины, в застеклённых шкафах тонкой работы стояли на полках книги в кожаных переплётах, по стенам были развешаны дипломы в тонких тёмных рамках и фотографии известных людей с их автографами. Только что наступил полдень, ярко светило солнце.
Фурлоу сидел сгорбившись, опираясь на колени, руки были плотно сжаты в замок. “Я не смею рассказывать Бонделли о моих подозрениях, – думал он. – Не смею… не смею”.
– Кто захотел причинить ей вред или похитить её? – недоуменно спросил Бонделли. – Наверняка она поехала к друзьям, может быть, во Фриско. Или возможно другое, столь же простое объяснение. Мы услышим о ней, когда она избавится от своего страха.
– Точно также думает и полиция, – сказал Фурлоу. – Они полностью сняли с неё обвинение в смерти Нева… Физические улики…
– Сейчас нам лучше всего заняться делом Джо. Рут вернётся домой, когда она будет в порядке.
“Вернётся ли?” – спросил себя Фурлоу. Он не мог избавиться от ощущения, что все происходящее – кошмарный сон. Был ли он на самом деле в роще вместе с Рут? Действительно ли Нев погиб в развитие этого рокового несчастного случая? Сбежала ли Рут куда-то? И куда?
– Нам следует сейчас углубиться непосредственно в рассмотрение юридического определения невменяемости, – сказал Бонделли. – Сущность и последствия этого состояния. Правосудие требует…
– Правосудие? – Фурлоу изумлённо посмотрел на своего собеседника.
Бонделли повернулся на стуле, показав свой профиль; тонкий рот казался тенью от его усов.
– Правосудие, – повторил он и вновь повернулся к Фурлоу. Бонделли гордился умением разбираться в людях и сейчас изучал Фурлоу. Кажется, психолог постепенно преодолевает свой испуг. Конечно, понятно, почему он так потрясён. Все же любит Рут Мёрфи… Хадсон. Ужасное происшествие, но все утрясётся. Всегда так бывает. Все окончательно встанет на свои места в суде.
Фурлоу глубоко вздохнул, напомнив себе, что Бонделли не специализируется на уголовных делах.
– Нас больше должно интересовать реальное положение вещей, – произнёс он. В его голосе послышалось циничное отвращение. “Справедливость!” – Официальное определение психического состояния – это чепуха. Важно то, что общество требует казни виновного, а наш окружной прокурор мистер Парет должен скоро переизбираться на должность.
Бонделли был потрясён:
– Закон выше этого! – Он тряхнул головой. – И не может все общество быть против Джо Мёрфи. Почему они должны быть против?
Фурлоу ответил тоном, которым обращаются к непослушному ребёнку:
– Потому что они боятся его.
Бонделли позволил себе взглянуть в окно – знакомые крыши, отдалённая зелень деревьев; в воздухе, около соседнего дома, появилось что-то вроде облачка дыма. Струйки дыма свивались в кольца, образуя интересный узор на переднем плане. Он снова переключил своё внимание на Фурлоу и произнёс:
– Вопрос в том, как может сумасшедший осознавать свои поступки и их последствия? Я хочу, чтобы вы опровергли такую возможность.
Фурлоу снял очки, осмотрел их и снова надел. Очки чётко очерчивали контуры предметов и падающие на них тени.
– Сумасшедший не думает о последствиях своих действий, – сказал он. Одновременно он спросил себя, готов ли он всерьёз принять участие в безумных проектах Бонделли по защите Джо Мёрфи.
– Я придерживаюсь мнения, что мы можем опереться на самобытные взгляды лорда Котенхема. – Бонделли повернулся, вытащил из шкафа позади себя толстенную книгу, положил на стол и открыл на заложенной странице.
“Он не может быть серьёзным”, – подумал Фурлоу.
– Вот, что пишет лорд Котенхем, – сказал Бонделли. – “Неправильно следовать любой доктрине, которая предполагает наказание для субъекта, действующего в состоянии помешательства. Нельзя себе представить, чтобы человек, не способный отличить плохое от хорошего или отдавать себе отчёт в своих действиях, обязан был нести ответственность как с моральной, так и с юридической точки зрения. Я считаю нереальным, что какой-либо субъект может находиться в заблуждении о своей вменяемости фактически, если он не может быть невменяемым”.
Бонделли захлопнул книгу и уставился на Фурлоу с победным видом, как будто говоря: “Вот! Решение найдено!”
Фурлоу откашлялся. Становилось все более очевидным, что Бонделли живёт в мире грёз.
– Все, что вы сказали, бесспорно, – заметил Фурлоу. – Но разве нельзя допустить, что в случае, если наш уважаемый окружной прокурор подозревает, или, прямо говоря, даже уверен в невменяемости Джо Мёрфи, он сочтёт более целесообразным казнить такого человека, чем помещать его в лечебницу.
– Боже всемогущий! Почему?
– Двери психиатрических лечебниц иногда открываются, – сказал Фурлоу. – Парент был избран для того, чтобы защищать здешнее общество, если потребуется, то и от него самого.
– Но ведь Мёрфи несомненно сумасшедший!
– Вы не хотите выслушать меня, – сказал Фурлоу. – Конечно, он сумасшедший. Именно этого люди и боятся.
– Но разве психология не должна…
– Психология! – фыркнул Фурлоу. Потрясённый Бонделли молча смотрел на Фурлоу.
– Психология – это лишь один из современных предрассудков. – сказал Фурлоу. – Она ни черта не может сделать для таких людей, как Джо. Мне очень жаль, но это правда, и лучше, чтобы это стало ясно прямо сейчас.
– Если вы то же самое сказали Рут Мёрфи, понятно почему она убежала, – заметил Бонделли.
– Я сказал Рут, что помогу ей, чем только смогу.
– Довольно странная у вас манера помогать.
– Смотрите, – сказал Фурлоу. – Сейчас общество нашего города готово к вооружённой защите своих домов, люди напуганы, возбуждены. Мёрфи сейчас воплощает все их скрытые грехи. Они хотят, чтобы он умер. Они хотят устранить из своей жизни это психологическое давление. Невозможно подвергнуть весь город психоанализу.
Бонделли начал нетерпеливо постукивать пальцами по столу.
– Так собираетесь вы или нет помочь мне доказать, что Джо – сумасшедший?
– Я сделаю всё, что смогу, но вы, очевидно, знаете, что Джо отвергает такую форму защиты?
– Знаю! – Бонделли подался вперёд, держа руки на столе. – Проклятый дурак вскипает при малейшем намёке на то, чтобы привести в качестве оправдания его психическое состояние. И продолжает толковать о каких-то неписаных законах!
– Эти идиотские обвинения против Адель, – кивнул Фурлоу. – Джо делает все, чтобы максимально усложнить задачу подтверждения его невменяемости.
– Нормальный человек попытался бы сейчас выдать себя за умалишённого, лишь бы спасти свою жизнь, – сказал Бонделли.
– Не забывайте то, что вы сейчас сказали, – произнёс Фурлоу. – Джо ни под каким видом не принимает идею своего сумасшествия. Если принять это во внимание – особенно как настоятельное требование, – то он окажется перед фактом, что его насильственные действия ничем не оправданы и бессмысленны. Чудовищность подобного допущения окажется гораздо хуже, чем простое сумасшествие. Сумасшествие для него гораздо предпочтительнее.
– Расскажете ли вы это суду присяжных? – тихо спросил Бонделли.
– Мёрфи считает, что безопаснее отстаивать свою нормальность?
– Да.
Фурлоу пожал плечами:
– Кто знает, чему поверят присяжные? Джо может представлять собой пустую внутри оболочку, но эта оболочка может оказаться чертовски твёрдой. И у нас не будет средства пробить её. Каждая частичка его существа сконцентрирована сейчас на необходимости показаться нормальным, добиться иллюзии нормальности равно как для себя, так и для других. Смерть для него значительно более предпочтительна, чем обратное допущение… прямо по Оскару Уайльду.
– Каждый человек убивает то, что он любит, – прошептал Бонделли. Он опять отвернулся и посмотрел в окно. Облачко дыма все ещё оставалось на месте. Он вскользь подумал о том, что где-то под его окнами рабочие смолят крышу.
Фурлоу посмотрел на палец Бонделли, постукивающий по столу.
- Предыдущая
- 21/41
- Следующая
