Мессия Дюны - Герберт Фрэнк Патрик - Страница 15
- Предыдущая
- 15/56
- Следующая
Способом Бене Гессерит — куда деваться — Алия ощутила волнение Пауля. Он более не смотрел на это создание, вдруг возникшее из прошлого. Но и не глядя, всем своим существом чувствовал его присутствие. Напряженно кивнув послу Гильдии, Пауль произнес:
— Нам говорили, что тебя зовут Эдрик. Мы приветствуем твое присутствие при дворе и надеемся, что сможем по-новому понять друг друга.
Развалившийся посреди клубов оранжевого дыма навигатор отправил в рот оранжевую капсулу с меланжей и тогда лишь поглядел на Пауля. Крошечный транслятор, круживший вокруг уголка его контейнера, сперва разразился покашливанием, а потом сухим бесстрастным голосом ответил:
— Простираюсь перед моим Императором и прошу разрешения представить верительные грамоты и вручить небольшой подарок.
Помощник передал свиток Стилгару, тот, хмурясь, проглядел его, а потом кивнул Паулю. Оба они повернулись к гхоле, терпеливо выжидавшему у подножия трона.
— Конечно же, мой Император уже увидел наш дар, — произнес Эдрик.
— С удовольствием принимаем верительные грамоты, — проговорил Пауль. — Объясни смысл подарка.
Эдрик колыхнулся в контейнере, обратившись лицом к гхоле.
— Вот человек по имени Хейт, — четко назвал он имя, — по нашим данным, его история весьма любопытна. Его убили здесь, на Арракисе… Серьезная рана в голову потребовала многих месяцев регенерации. Потом тело продали Бене Тлейлаксу, как тело мастера фехтования, адепта школы Гинац. Нам стало известно, что это Дункан Айдахо, приближенный вашего отца. И мы купили его, полагая, что такой дар действительно достоин Императора. — Эдрик посмотрел на Пауля. — Сир, разве это не Айдахо?
В коротком ответе Пауля слышалась сдержанность и осторожность.
— Похож.
Неужели Пауль увидел в нем что-то, скрытое от меня, — гадала Алия. — Нет! Это Дункан!..
Человек по имени Хейт стоял спокойно и невозмутимо, металлические глаза его глядели вперед, словно речь шла не о нем.
— Наши сведения абсолютно точны. Это Айдахо, — сказал Эдрик.
— Теперь его зовут Хейт, — проговорил Пауль, — любопытное имя.
— Сир, незачем нам гадать о смысле имен, которые дают тлейлаксу, — проговорил Эдрик. — Имя легко изменить, имя, данное ему тлейлаксу, не имеет значения.
Дело рук тлейлаксу, — думал Пауль, — в этом вся проблема. Бене Тлейлаксу почти не интересовались нравственной сутью явления. В их философии добро и зло имели странный смысл. Так что же заложили они в возрожденную плоть Айдахо — с умыслом или по прихоти?
Пауль взглянул на Стилгара, заметил на лице фримена суеверный трепет. Чувство это читалось и на бородатых физиономиях фрименов-стражей. Конечно же, размышляют о мерзких повадках гильдиеров и святотатцев-тлейлаксу, создателей кощунственных гхол.
Повернувшись к гхоле, Пауль произнес:
— Хейт, одно ли у тебя имя?
Смуглое лицо гхолы озарила ясная улыбка. Невыразительные металлические глаза его обратились к Паулю.
— Так меня называют, мой господин, — Хейт.
Алия вздрогнула возле потайного окошка. Голос этот принадлежал Айдахо, таким он был запечатлен в ее клетках.
— Если это угодно милорду, — добавил гхола, — могу сказать, что голос его доставляет мне удовольствие. Бене Тлейлаксу объяснили мне: подобное означает, что мне приходилось слышать голос милорда… прежде.
— Но сам ты не уверен в этом? — спросил Пауль.
— Я не знаю ничего о моем прошлом, сир. Мне объяснили, что я не могу помнить свою прошлую жизнь. След ее сохранился только в генетическом коде. Остались ниши, в которых могут уложиться давно знакомые вещи. Голоса, места, еда, лица, звуки, действия… меч в руке, рукоятки управления топтером.
Заметив, сколь внимательно прислушивается к разговору гильдиец, Пауль спросил Хейта:
— Понимаешь ли ты, что подарен мне?
— Мне уже объяснили.
Пауль откинулся назад, положив ладони на подручья трона.
В долгу ли я перед плотью Дункана? — размышлял он. — Человек этот умер, спасая мою жизнь. Но сейчас передо мной не Айдахо — гхола. И все же это тело и этот разум и научили Пауля пилотировать топтер, как если бы крылья аппарата росли из его собственных плеч, а в бою он полагался на умение, которое со строгостью и тщанием было передано ему Айдахо. Гхола, плоть, в которой ложь мешается с истиной, но как… и не разобрать. Воспоминания будут влиять на отношение к нему. Дункан Айдахо. Это не мертвая маска, а подвижная, меняющаяся личность, скрывающая своими знакомыми чертами то, что тлейлаксу заложили в ее глубины.
— Какую службу можешь ты выполнить для нас? — спросил Пауль.
— Что прикажет милорд, если это будет мне по силам.
Алию, следившую за происходящим со своего наблюдательного поста, тронула застенчивость гхолы. Она не ощущала в нем никакой фальши. Новый Дункан Айдахо изнутри светился невинностью. Конечно, оригинал был забиякой, далеко не чуждым плотских удовольствий. Плоть очистилась… Что написали на этом чистом листе тлейлаксу?
Она почувствовала вдруг, что дар этот опасен. Работа тлейлаксу. А их творения всегда обнаруживали возмутительное отсутствие моральных ограничений. Действиями тлейлаксу могло руководить одно лишь любопытство. Они похвалялись, что, имея необработанный человеческий материал, могут создать из него что угодно — дьявола или святого. Они торговали ментатами-убийцами. И сумели сделать убийцей врача, одолев запреты школ Сукк. Среди товаров их числилась услужливая челядь, покладистые игрушки для любой разновидности секса, солдаты, генералы, философы… изредка попадались даже моралисты. Пауль повернулся, взглянул на Эдрика:
— Какое обучение прошел этот дар? — спросил он.
— С разрешения милорда, — начал Эдрик, — тлейлаксу показалось любопытным сделать этого гхолу ментатом и философом-дзенсуннитом — этим они рассчитывали усовершенствовать его фехтовальное мастерство.
— Им это удалось?
— Не знаю, милорд.
Пауль взвешивал ответы гильдийца. Чувство правды подсказывало ему: Эдрик не лжет, он уверен, что перед ними Айдахо. Пауль знал — воды времени, которые мутил своим присутствием пророк-навигатор, предвещали опасность… но не открывали ее природы. Хейт. Это имя, данное тлейлаксу, сулило беду. Пауль почувствовал искушение отвергнуть подарок. Но как только осознал это, понял, что не сможет воспользоваться этим путем. Дом Атрейдес в долгу перед этой плотью… и враги знали об этом.
— Философ-дзенсуннит, — задумчиво молвил Пауль, глядя на гхолу. — Успел ли ты уже обдумать свою роль в жизни и мотивы поступков?
— Я со смирением подхожу к своей службе, сир. И разум мой чист, он отмыт ото всех императивов, важных для прежней моей жизни.
— Как ты хочешь, чтобы тебя называли: Хейт или Дункан Айдахо?
— Милорд может звать меня как угодно ему, ведь мое имя — это не мое «я».
— Но для твоего слуха приятно имя Дункана Айдахо?
— Должно быть, так меня и называли, сир. Имя кажется мне подходящим. Но… есть в нем кое-что любопытное. Впрочем, за любым именем, по-моему, кроется и приятное, и неприятное.
— А что доставляет тебе наибольшее удовольствие? — спросил Пауль.
Гхола неожиданно усмехнулся в ответ:
— Отыскивать в людях признаки моего прошлого бытия.
— И ты замечаешь их сейчас?
— О да, милорд. Вот Стилгар — его раздирают подозрительность и восхищение. В прошлом он был мне другом, но плоть гхолы отталкивает его. Вы же, милорд, восхищались человеком, которым я был… и доверяли ему.
— Очищенный разум… — сказал Пауль. — Как может очищенный разум связать себя долгом по отношению к нам?
— Долгом, милорд? Очищенный разум принимает решение, будучи окружен неизвестными величинами и без учета причин и следствий. Где же здесь долг?
Пауль нахмурился. Типично дзенсуннитское высказывание — загадочное и исчерпывающее, проистекающее из отрицания объективной функции рассудка. «Без учета причин и следствий!» Такие слова поражают. «Неизвестные величины?» — они содержатся в любом решении, даже в провидческом озарении.
- Предыдущая
- 15/56
- Следующая
