Эхо Великой Песни - Геммел Дэвид - Страница 22

• Предыдущая
• 22/77
• Следующая

— Доброе волшебство, — согласился Метрас, и они стали смотреть на дельфинов. — Хотелось бы мне поплавать там, с ними, — грустно молвил помощник.

— Они и тебя исцелят.

— Я не нуждаюсь в исцелении.

Пробный Камень, покачав головой, приложил руку к груди вагара.

— Здесь пусто. Надо наполнить.

— Ты слишком много видишь, дружище, — сказал Метрас и ушел.

Среди волн появилось громадное черно-белое существо.

Дельфины рассыпались, и кит-косатка погнался за ним.

— Сегодня ты ничего не поймаешь, — прошептал Пробный Камень.

Солнце уже опускалось в кроваво-красное море. Когда стемнело, на корабле зажглись огни, и Пробный Камень выругался.

Светящиеся шары, противные природе, тревожили его дух.

Он зажмурил глаза от их блеска и запел песнь Озну.

На вид в Рен-эль-гане не было ничего примечательного.

Кругом песчаная пустыня, окаймленная высокими горами, посредине — единственное рукотворное сооружение, сложенный из песчаника колодец. На ободе — ведро, привязанное веревкой к журавлю. Ни статуй, ни надписей на скалах.

Но именно здесь устраивали свой сход окрестные племена.

Здесь Исток Всего Сущего, взяв воду из Колодезя Жизни, замесил глину и вылепил из нее первого человека.

Рен-эль-ган был священным местом, здесь не проливалась кровь.

К востоку лежала Пустыня Грез, обширная и почти необитаемая. В летний зной она высасывала всю влагу из человека меньше чем за день, а из лошади за два дня. С каждым годом она росла. На юге постиралась когда-то плодородная речная долина, земля партаков. Козьего Народа. На севере, за горами, тянулись почти на семьсот миль земли эрек-йип-згонадов и других, более мелких племен.

Местные народы обращали свои взоры не туда, а в четвертую сторону, на запад. Их мысли занимали богатые приморские города. По мере того как пустыня медленно поглощала их земли, племена все больше задумывались о тучных прибрежных равнинах. Вместе с городами к ним перешли бы все богатства аватаров, и недостаток весенних дождей перестал бы их заботить. Они поселились бы в красивых домах и, возможно, овладели бы секретом вечной молодости, как аватары.

В полумиле от Колодезя Жизни сидел под шелковым балдахином на огромном резном троне Джудон Партакийский.

Его грузное тело едва помещалось на сиденье, приминая подушки. По обе стороны от него стояли дюжие телохранители, перед ним на коврах расположились вожди восемнадцати главных племен.

— С какой стати мы платим подати аватарам? — вопрошал Джудон. — Кто поставил их властвовать над нашими землями? Почему мы позволяем им держать нас в бедности, пока они сами наживаются наших трудах? Пришло время, братья мои, избавиться от этих пиявок.

— Но как это сделать? — спросил его пожилой вождь. — Их оружие способно разгромить целую армию. Я участвовал в прошлогоднем восстании — тогда на поле битвы полегло восемь тысяч человек.

— Они погибли не напрасно, — сказал Джудон. — Оружие, о котором ты говоришь, почти утратило свою силу. Я знаю, что у аватаров осталось меньше пятидесяти зи-луков. — Джудон добился своего: теперь собравшиеся вслушивались в каждое его слово. — Племена, представленные здесь, могут собрать за месяц сорок тысяч воинов. Города будут нашими еще до того, как задуют первые осенние ветры. Подумайте об этом, братья мои.

— Подумать можно, — сказал вождь. — Но сначала я задам тебе два вопроса. Во-первых, откуда тебе известно об их оружии? Во-вторых, где эрек-йип-згонады? Им тоже следует быть здесь.

— Я знаю то, что знаю, — улыбнулся Джудон. — У меня есть друзья в пяти городах. Верные друзья, уставшие от аватарского гнета. Что до грязевиков… — Он развел в стороны свои жирные ручищи. — Возможно, они все еще боятся Синеволосых. Я за них не отвечаю. Когда мы возьмем города, пусть склоняют перед нами колени и просят о крохах с нашего стола.

— У них двадцать тысяч воинов, — заметил первый вождь. — Не думаю, что им придется просить. Скажу за себя: я не поведу моих бойцов на битву с аватарами без Звездного Народа.

Джудон подавил раздражение. Вождя звали Рзак Кзен, и он возглавлял племя ханту, чьи земли граничили с эрек-йип-згонадами. Если его уговорить, он приведет с собой больше пяти тысяч воинов.

— Любезный мой Рзак, твоя осторожность похвальна. Я тоже хотел бы, чтобы грязевики примкнули к нам. Но без них нам достанется больше, когда мы победим. Теперь давайте передохнем и поедим. Солнце стоит высоко, время жаркое — вечером соберемся снова.

Упершись руками в черные подлокотники трона, он с усилием поднял свою тушу, ушел в шатер и лег на мягкие подушки.

Из дальнего угла вышел стройный молодой человек в белом бурнусе племени хижак и сел рядом с Джудоном.

— Рзак Кзен — это голос грязевиков, — сказал он. — Но я, кажется, знаю, как переубедить его.

— Ему бы глотку перерезать, предателю, — буркнул Джудон.

— Пригласи его к себе перед собранием, — улыбнулся молодой человек, — и я переманю его на нашу сторону.

— И как же ты думаешь совершить это чудо?

— Так же, как совершил его с тобой, мой повелитель.

— Это уж слишком, — воспротивился царь партаков.

— Ты нуждаешься в его помощи, не так ли?

Джудон налил в кубок вина и залпом выпил.

— Хорошо. Но после победы он заплатит мне своей головой.

Рзак Кзен был человек серьезный. Предоставленный самому себе, он неустанно трудился бы на благо своего племени, увеличивая его достаток и укрепляя авторитет, потихоньку накапливая силы.

Не отличаясь воинственностью, он был тем не менее хорошим стратегом и пользовался большим уважением у вождей мелких племен, соседствующих с ханту. Его воины не вторгались на их земли, и там, где малые племена решали споры копьем и мечом, Рзак Кзен использовал торговлю. Линия Джудона Партакийского, помышлявшего о войне, не встречала у него одобрения. Он сидел в своем шатре со старшим сыном Гуа и ждал приглашения, уверенный, что оно непременно последует.

— Он предложит нам богатство, — предположил Гуа.

— Землю, — поправил отец. — Он пообещает расширить границы ханту.

— Это лучше золота, отец, — улыбнулся Гуа. — Мы могли бы попросить у него долину Гриам. Это откроет нам путь к морю и пойдет на пользу нашей торговле.

— Он не станет предлагать то, что принадлежит ему самому.

Он слишком жаден, чтобы расстаться с чем-то, что у него уже есть. Нет, он предложит нам аватарскую землю — возможно, один из пяти городов.

— И что ты ему ответишь?

— Скажу, что подумаю. Потом мы вернемся домой и приведем свое войско в готовность. Когда мы ему откажем, он первым делом нападет на нас.

— Зачем же тогда отказывать?

— Потому что он свинья и жрать горазд, как свинья. В конечном счете он ни с кем делиться не станет.

— Думаешь, Аммон станет?

Старик заглянул сыну в глаза и улыбнулся:

— Вот так-то лучше, ты начинаешь думать. — В голосе Рзака появилась нотка гордости. — Аммон, само собой, тоже не станет делиться. Он хочет видеть нас своими подданными, и мы будем ими — верными и преданными, а сила наша тем временем будет расти. Между Аммоном и Джудоном есть одна существенная разница. Можешь назвать мне ее?

— Оба они цари, и оба ищут славы. Я не вижу особой разницы между ними.

— Подумай, сын мой, и свет придет к тебе сам.

Рзак умолк. Гуа — парень с головой. Звезд с неба, правда, не хватает, но способен усваивать уроки и со временем станет неплохим вождем. Сам Рзак ясно видел разницу между двумя царями. Оба они ищут славы, это верно, но Джудон хочет ее для себя, Аммон же — для своего народа. Такие, как он, создают государства, такие, как Джудон, разрушают.

Приглашение поступило в сумерки. Рзак поднялся, хрустнув ревматическими суставами, и зашагал по песку к шелковому шатру Джудона. Стражи у входа не отдали ему чести, но расступились и подняли полотнище шатра.

Толстый царь возлежал на подушках, держа в руке золотой кубок с вином. Рядом с ним сидел молодой человек в белом бурнусе. Джудон жестом пригласил Рзака присоединиться к нам, и тот сел, подавив стон.

• Предыдущая
• 22/77
• Следующая