Сумерки героя - Геммел Дэвид - Страница 36

• Предыдущая
• 36/79
• Следующая

— Я думаю о мальчике. Видно, что он любит своего дядю. И Элдикар тоже, кажется, привязан к нему. Трудно поверить, что мальчик для него лишь орудие.

— И поэтому вы сомневаетесь, что Ипсиссимус несет в себе Зло? Я понимаю вас, Серый Человек. Вы, люди, поразительные создания. Любовь и сострадание, которые вы испытываете, сравнимы по силе лишь с ненавистью, способной затмить само солнце. При этом вы никак не можете понять, что подобные крайности уживаются в каждом из вас. Людей, творящих злые дела, вы называете нелюдями и чудовищами — ведь если признать, что они точно такие же, как вы, это подорвет самую основу вашего существования. Разве вы не видите, какой яркий пример представляете вы сами, Серый Человек? В своей ненависти и жажде мщения вы стали таким же, как те, за кем вы охотились: свирепым, черствым, глухим к чужим страданиям. До чего бы вы дошли, если бы не встретили священника Дардалиона и его чистая душа не коснулась вашей? Элдикар Манушан не чудовище. Он человек. Он способен смеяться и испытывать радость. Он может обнимать ребенка и наслаждаться теплом человеческой любви. И при этом обречь на смерть без всякого сожаления тысячи человек. И пытать, и убивать, и насиловать, и увечить — все ему нипочем. Да, он может любить мальчика, но власть он любит больше. Чары Элдикара, и без того сильные, становятся еще сильнее, пройдя через лоа-чаи. Этот мальчик — сосуд, неисчерпаемый источник духовной энергии.

— Вы уверены?

— Я чувствую энергию их обоих: Ипсиссимуса и лоа-чаи. Соединенные воедино, они обретают ужасную мощь. — Устарте встала. — А теперь вы должны отправиться вслед за герцогом, Серый Человек.

— Лучше я останусь и посплю немного. Герцогу я не нужен. С ним около сотни солдат.

— Да, но вы нужны Кисуму. Элдикар Манушан боится сияющего меча и постарается погубить раджни. Вы нужны Кисуму, Нездешний.

— Это не моя битва, — сказал он, сам понимая, что не сможет бросить Кисуму на произвол судьбы.

— Ваша, Нездешний. Всегда ваша, — ответила Устарте и направилась к двери.

— Что это значит?

— Настало время героев. Даже тех, кого когда-то коснулось Зло.

Она вышла и закрыла за собой дверь, а Нездешний, тихо выбранившись, встал и прошел в оружейную. Достав из сундука у задней стены холщовый мешок, он вытряхнул на верстак черный кожаный нараменник с кольчужными вставками. В том же сундуке лежали еще два свертка и пояс с парой пустых ножен. Размотав ткань, Нездешний извлек два коротких меча, оба с круглыми эфесами из черного чугуна под перекладинами в виде когтей. Блестящие клинки были обильно смазаны жиром.

Нездешний обтер их, избегая острых, как бритва, краев, пристегнул пояс и вложил мечи в ножны.

Перевязь с метательными ножами висела на спинке стула. Он наточил по очереди все шесть ромбовидных клинков и убрал их на место. Покрыв плечи нараменником, надел через голову перевязь и наконец взял свой маленький двукрылый арбалет и колчан с двадцатью стрелами.

Потом вышел из своих комнат и стал подниматься к конюшне, спрашивая себя: «Неужто ты никогда так ни чему и не научишься?»

* * *

Ю-ю Лиань очнулся и увидел солнце, заглядывающее в высокое закругленное окно. Яркая солнечная полоса лежала на белом одеяле. Ю-ю горестно вздохнул. Плечо болело — он не помнил от чего, но боль означала, что он снова вернулся в мир плоти. Солнце и шепот морского бриза вселяли в него печаль, вытесняя чувство высшей гармонии, открывшейся ему. Над ним возникло чье-то лицо, худое, аскетическое, с длинным кривым носом.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил человек. Голос еще грубее нарушил гармонию — радость лет, проведенных с Кин Чонгом, уходила безвозвратно.

— Я снова стал плотью, — сказал Ю-ю, — и это печалит меня.

— Плотью? Я спрашиваю о твоей ране, молодой человек.

— Так я ранен?

— Тебе прокусили плечо. Рыцарь и твой чиадзийский друг привезли тебя сюда. Ты сильно пострадал, молодой человек, и пролежал без сознания около четырнадцати часов.

— Часов? — Ю-ю зажмурился. Он ничего не понимал. В своих странствиях он видел, как рождаются миры и падают звезды, видел, как великие империи поднимаются из тьмы одичания и как океан поглощает их. Тупая пульсирующая боль в левом плече стала более явной. — Зачем я вернулся? — спросил он.

Его собеседник, видимо, обеспокоенный, медленно произнес:

— Ночью тебя укусил какой-то демонический зверь. Но теперь рана очищена, и ты поправляешься. Я Мендир Син, лекарь, мы с тобой находимся во дворце Дакейраса-Рыцаря.

Ночью? Прошлой ночью?

Ю-ю застонал и попытался сесть, но Мендир Син поспешно надавил ему рукой на здоровое плечо.

— Лежи смирно, не то швы разойдутся.

— Нет, мне надо сесть, — пробормотал Ю-ю. Лекарь подхватил его под мышки и помог ему.

— Это неразумно, молодой человек. Ты еще очень слаб. — Он подсунул подушки под спину Ю-ю.

— Где Кисуму?

— Уехал с герцогом и его людьми. Скоро он вернется, я уверен. Как твоя рана?

— Болит.

Лекарь налил в чашу холодной воды, и божественная влага оросила пересохшее горло Ю-ю. Склонив голову на подушку, он снова закрыл глаза и погрузился в сон.

Когда он проснулся, солнечная полоса с кровати переместилась на дальнюю стену. В комнате никого не было, но Ю-ю снова хотелось пить. Он откинул одеяло и попытался спустить ноги на пол.

— Не копошись, желтый, — раздался чей-то голос. — Тебе нельзя вставать. — Над Ю-ю нависла другая физиономия, с распухшим носом и подбитыми глазами. Она принадлежала кудрявому сержанту стражи, который наскочил на Ю-ю много-много лет назад. Все это создавало большую путаницу. — Тебе чего надо-то? — спросил стражник.

— Воды, — сказал Ю-ю. Сержант, присев на кровать, подал ему чашу. Ю-ю взял ее правой рукой и жадно напился. — Спасибо. — Он пытался собраться с мыслями. Множество картин кружилось у него в голове, как бусины порванного ожерелья. Закрыв глаза, он медленно и осторожно стал нанизывать их на нить. Он ушел из Чиадзе, побив Ши Да. Встретил разбойников, а потом Кисуму. Вместе они пришли... На миг Ю-ю уплыл в сторону, но вспомнил дворец и таинственного Серого Человека. Его глаза широко раскрылись. — Где мой меч?

— Меч тебе пока не понадобится. Вот он, у стенки.

— Дай мне его, пожалуйста.

— Ладно, сейчас.

— Держись только за ножны, — предупредил Ю-ю. Сержант положил меч рядом с ним и вернулся на свой стул у двери. — Что ты тут делаешь? — спросил Ю-ю.

— Рыцарь приказал мне охранять тебя. Он, как видно, полагает, что у тебя есть враги, — улыбнулся стражник.

— Ты тоже к ним относишься?

— Если честно, то да, — вздохнул сержант. — Не нравишься ты мне, желтый. Но Рыцарь платит мне жалованье и хорошо обращается со мной, а я взамен выполняю его приказы. Мне наплевать, будешь ты жить или умрешь, но ни один твой враг не приблизится к тебе, пока я жив.

— Долгой тебе жизни, — с улыбкой пожелал Ю-ю.

— Это правда, что на вас напали адские псы?

К Ю-ю вернулись обрывки памяти — руины под луной, черные звери, бесшумно крадущиеся во мраке.

— Да, правда.

— Какие они из себя?

— Волки рядом с ними — поросята, — невольно содрогнувшись, ответил Ю-ю.

— Страшно было?

— Еще бы. Как твой нос?

— Болит. Все потому, что я не послушался отцовского совета: если уж собрался драться, так дерись, а не разговаривай. Ты бьешь будь здоров, желтый.

— Меня зовут Ю-ю.

— Меня Эмрин.

— Рад познакомиться.

— Не очень-то радуйся. Я собираюсь рассчитаться с тобой, когда ты оклемаешься.

Ю-ю улыбнулся и снова заснул. Когда он проснулся в следующий раз, уже стемнело и на стене висела зажженная Эмрином лампа. Сам сержант дремал, сидя на стуле. Ю-ю проголодался. Не видя в комнате ничего съестного, он спустил ноги с кровати, оперся на вложенный в ножны меч и встал. Ноги держали его не слишком надежно.

— Ты что это вытворяешь? — осведомился проснувшийся Эмрин.

• Предыдущая
• 36/79
• Следующая