Полуночный Сокол - Геммел Дэвид - Страница 5
- Предыдущая
- 5/101
- Следующая
Бануину никогда не нравилось жить среди ригантов. Он с детства ненавидел шумные игры, превосходство физической силы, драки и ссоры. Он на собственном опыте узнал, какими вспыльчивыми, непостоянными и импульсивными могут быть риганты, а теперь ему вдруг совсем расхотелось уезжать.
День был погожий, и припекало солнышко. Бануин провел рукой по темным волосам до плеч.
«Нужно постричься до переправы, — подумал он, — в Камне у всех короткая стрижка. Они и бреются каждый день, а борода и усы годятся только для варваров».
От диких Друахских гор его мысли устремились к легендарному Камню — городу его отца.
Риганты всегда хорошо отзывались о Бануине-старшем, маленьком чужеземце, который стал жить среди них и женился на бывшей ведунье Ворне. «Прекрасный человек, — говорили они, — смелый и добрый». Бануин пал от руки короля Пердии девятнадцать лет назад.
Бросив прощальный взгляд на Кэр-Друах, Бануин пришпорил мерина и поскакал по склону вниз.
— Каким был мой отец? — спросил он однажды у матери.
— Невысоким, но таким же красивым и темноволосым, как ты.
— А глаза у него тоже были синие?
— Нет, он был темноглазым.
— А его обижали в детстве?
Он никогда не рассказывал о детстве, сынок, но взрослым его никогда не обижали.
Бануин ехал на юг. Недавно он пересек реку и находился, по его расчетам, в сутках езды от Гилрата, южного поселения ригантов. Его конь, подарок короля, был по-прежнему свеж и полон сил, хотя, по мнению Бануина, чересчур норовист. Каждое утро конь злобно смотрел на хозяина, а когда Бануин седлал его, несколько раз пытался его скинуть, грозя переломать Бануину кости. Юноша чувствовал, что конь его не любит и лишь из милости позволяет ему ездить верхом.
— Хороший конь, — сказал Коннавар, — он тебя не подведет.
В присутствии короля Бануину всегда было не по себе. Король, прославленный воин и лидер, был очень силен физически, но его глаза всегда беспокоили Бануина. Такие же, как у Бэйна: один изумрудный, другой золотистый. Глаза короля, казалось, видели человека насквозь.
— Спасибо вам, сэр, спасибо за все, что вы сделали для нас с мамой.
— Ну-ну! Я сделал для вас совсем немного. Ты уверен, что хочешь отправиться в это путешествие?
— Уверен, сэр. Хочу увидеть родину моего отца.
— Человек должен знать свою родину, — сказал король, — и гордиться ею. Твой отец был великим и очень многому научил меня. Память о нем очень дорога мне.
Бануин почувствовал зависть. Ему тоже хотелось бы хранить воспоминания об отце. Но, думая о раннем детстве, он мог вспомнить лишь Большого Человека, Руатайна, который катал его на плечах и брал посмотреть на пасущиеся стада.
Даже сейчас, много лет спустя после его смерти, Бануину становилось очень грустно всякий раз, когда он вспоминал о Руатайне. Большой Человек с его широкой улыбкой, длинными желтыми волосами и широченными плечами казался мальчику неуязвимым и бессмертным. Его смерть после Паннонской битвы едва не разрушила мир маленького Бануина.
Тот год принес мальчику много горя. Каменные Пантеры захватили южные земли, и на север поползла молва о резне и насилии. Дети-риганты набросились на Бануина, стали дразнить, насмехаться и издеваться над его происхождением. Потом его начали избивать, и мальчик жил в постоянном страхе.
Годами дети изводили его. Особенно Бануин страдал от рыжеволосого Форвара, который, казалось, приходил в восторг, издеваясь над ним. Однажды он привязал Бануина к дереву и разложил у его ног хворост. Огонь он так и не развел, но притворялся, что вот-вот разведет. Девятилетний Бануин описался от страха.
У Бануина в детстве было мало радости — дружба с Бэйном и мечты о Камне. Он отправится в Город и станет в нем жить. В Камне были школы и университеты. Можно было учиться и жить спокойно, без страха и угроз. Какой-то купец рассказал ему, что в Городе есть большая библиотека, а в ней — более двенадцати тысяч свитков и чудесных экспонатов. С тех пор Бануин не хотел ничего другого, только бы отправиться в чудесный город. Он упросил брата Солтайса, жреца, научить его писать и читать на тургонском, языке Камня.
Бануин провел много времени, разговаривая с купцами из Камня, приезжавшими в Три Ручья, выстраивая в сознании образ города своей мечты. Он знал название каждого из пяти холмов, расположение парков и памятников. Большая библиотека была построена в парке Физуса, рядом с искусственным озером, к ней вела широкая улица, усаженная деревьями. Весной деревья цвели белым и розовым, а осенью листва становилась золотой и красной. По берегам озера стояли мраморные скамьи, где в лучах солнца сидели студенты и преподаватели и беседовали о философии.
Приятная дрожь пробежала по телу Бануина. Больше он не будет в страхе бежать через лес. Не будет слушать, как вопят неотесанные юноши-риганты, хвастаясь подвигами в будущих битвах. Бануину казалось, что жители Камня не станут бахвалиться тем, кто больше съел или дальше плюнул.
Проскакав несколько часов, Бануин стал искать место для лагеря. Он погнал коня прочь от открытой местности, к зарослям деревьев, подыскивая уединенное место у ручья. Конь поднял голову и понюхал воздух. Бануин ослабил поводья, чтобы конь сам смог найти путь к воде. Осторожно пробираясь через густой подлесок, он заметил овальный пруд, заросший кувшинками, вокруг росли ивы, их ветки свешивались к воде. Белые лебеди плавно скользили по глади пруда. Лучшего места не найти. Бануин спешился, расседлал коня и, не дав ему напиться, смыл с животного грязь и пыль.
Часом позже гнедой был стреножен и пощипывал травку, а Бануин сидел у воды, наблюдая, как у самой поверхности плещутся золотые рыбки. Он расслабился, наслаждаясь моментом. Но тут проснулся его дар, и страх схватил юношу ледяными пальцами. Мать всегда говорила, что он унаследовал ее дар и однажды научится им управлять. До сих пор Бануин почти ничего не ощущал. У него не было ни видений, ни способности исцелять, ни умения читать чужие мысли. Однако Бануин всегда чувствовал приближающуюся опасность. Этим его способности ограничивались — пока.
Опасность приближалась.
Бануин поднялся и взглянул на лес. Во рту у него пересохло. Из-за деревьев показались трое, Лица грубые и суровые. Одежда рваная, плащей нет, а штаны грубо скроены из оленьей кожи. У каждого имелось по мечу и кинжалу.
— Доброго вам дня! — поприветствовал их Бануин.
К нему приблизился первый из троицы. Левая глазница пустая, и Бануин заметил, что на левой руке не хватает трех пальцев. В этот момент у него случилось первое видение. Бануин видел, как мужчина бежит по полю битвы, размахивая железным мечом. На нем был синий в зеленую клетку плащ риганта. Вдруг стрела пронзила его переносицу, выбив глаз. Он споткнулся, но снова бросился на врага.
— Кто ты? — спросил подошедший, его низкий голос звучал недружелюбно.
— Ригант, как и вы. Я из Трех Ручьев.
— Я не ригант, — отозвался мужчина, — я Волчья Голова, изгнанник.
— Ты храбро сражался на Когденовом поле, за что же тебя изгнали?
— Ты знаешь меня? Нет, ты слишком молод, чтобы помнить Когден.
— Рубаха моя! — сказал второй, высокий долговязый мужчина с густой спутанной черной бородой.
Бануин посмотрел на него. Лицо незнакомца было бесстрастным, а глубоко посаженные глаза — холодными.
— А почему вдруг рубаха достанется тебе? — спросил третий, невысокий худой блондин с жидкими светлыми усами. — Она тебе явно мала.
— Я продам ее, — ответил Черная Борода, — ты можешь взять сапоги со штанами.
Почему вы это делаете? — спросил Бануин, пытаясь сдержать дрожь в голосе.
Одноглазый подошел ближе.
— Потому что мы разбойники, идиот. А теперь снимай одежду, и, возможно, мы оставим тебя в живых.
Бануин взглянул в его единственный глаз и не увидел и следа жалости. Ноги задрожали, так же, как было, когда Форвар привязал его к дереву. Сердце бешено забилось, и Бануин надеялся, что мочевой пузырь хоть сейчас не подведет его.
- Предыдущая
- 5/101
- Следующая
